А Лида – генеральская дочка. Этим все сказано!

– Там пюре в кастрюльке, – обреченно взмахивает рукой Лара. – Я поеду, Феликс, – смотрит в телефон. – Я такси вызвала. Уже подъезжает.

– Из-за дурацкого поста в телеге? Это же несерьезно, малыш, Мы с тобой все равно поженимся, – игнорирую запах еды. Утка и пюре никуда не денутся. А вот Лара норовит смыстья. Кладу руки ей на плечи. Заглядываю в лицо. – Если есть еще что-то, скажи. Я все объясню.

– Когда поженимся? – поднимает на меня растерянный взгляд.

– До рождения ребенка обязательно, – целую в висок, потом за ушком.

– Сомневаюсь, – мотает головой Лара. – Ты врешь мне, Феликс. А я так не могу. Не хочу жить во лжи…

«Правильная такая, твою мать!» – стискиваю зубы.

– Не пойму, что происходит, – вздыхаю тяжко. Прижимаю девчонку к себе. Кладу руку на живот. И тотчас же наш маленький футболист пинает мою ладонь. – Лара, вон, пацан наш против твоего ухода, – болтаю всякую хрень. Лишь бы осталась она! Я же только-только ее нашел!. – Любой вопрос порешать можно. Давай тачку отпустим, поедим, а вечером все обсудим. Хорошо, малыш? – приподнимаю большим пальцем пухлый подбородок. – Нас тянет друг к другу, – выдаю, почувствовав шевеление в штанах.

Пытаюсь успокоить девчонку. Шепчу разные глупости, прижимаю к себе. Но Лара не сдается. Решительно ставит локоток между нами. Смотрит раздраженно и даже со злостью.

– Я не хотела выяснять, – бросает с вызовом. Дрожит как осиновый лист, но не сдается. – Но ты не оставил мне выбора.

Задирает гордо голову, прикусывает губу.

Значит, все серьезно, бл.ть! Очень серьезно.

– Что случилось? – достав брелок, одной кнопкой спокойно блокирую все двери. И даже жалюзи опускаю по дурости или по неосторожности. – Никто не выйдет отсюда, пока мы не поговорим, – роняю сердито. – Все выясним, Лара, и решим, как быть дальше. Если твои обвинения окажутся вескими, я сам отвезу тебя обратно в квартиру. Буду помогать вам с малышом, но держать дистанцию. Но что-то я не припомню за собой каких-то великих грехов. Никого не убивал, наркотиками не торгую, оружием тоже. Добропорядочный законопослушный гражданин. При должности, с большой ответственностью.

– А кто такая Лида Климова? – смотрит на меня в упор Лара. – И почему ты убеждаешь меня в скорой свадьбе, когда сам женат? Чего ты добиваешься?

Твою ж налево! А это откуда прилетело? Тоже в Шансоньетках и Канарейках инфа прошла? Если так, то хорошо работают, твари.

– Лида моя жена, но только на бумаге. Мы с ней больше года живем раздельно. Сейчас в процессе развода. Вот, смотри, – достав айфон, открываю сохраненную закладку. – Видишь? Сарычев – истец, Климова – ответчик. Уже два заседания было, а следующее назначено на начало сентября. Уйдешь ты от меня, или нет, я все равно с ней разведусь.

– Почему?

– Не люблю. Никогда не любил, – пожимаю плечами и чувствую себя как на самом важном допросе в жизни. Даже шея вспотела от напряжения.

– А меня? – смотрит Лара затравленно.

– Тебя люблю, девочка. Сына нашего люблю. И даже Чапу твоего. Кстати, где это недоразумение?

– Спит на террасе. Там прохладнее, – всхлипывает Лара и утыкается носом мне в грудь. – Почему ты сразу не сказал, Феликс? Почему?

– Ну как сразу, малыш? Вчера или сегодня с утра? Только успел тебя к себе заманить и дурня этого мелкого искал по берегу. Думал, сегодня вечером спокойно поговорим. А оно вот как обернулось… Тебе кто сказал, кстати?

– Не знаю, – всхлипывает Лара. Плечи подрагивают. Но уже прижимается ко мне. И на том спасибо. Послать бы на хрен Дроздов и Рудникова. Сказаться больным и остаться дома. Включить нежнятину на полную катушку. Уговорить. А я, сука… через двадцать минут должен быть на работе.

– Ну как не знаешь? – улыбаясь, целую в лоб. – Все ты знаешь, малыш… Вертишь мной как хочешь.

– Правда, не знаю. К соседям приехали родственники, – кивает она в сторону дома Торганова. – Вроде как они твой дом покупать хотели, но опоздали. А сосед стал им рассказывать про тебя. Я во дворе на качелях сидела. Все слышала. Потом твою фамилию назвал, и женщина какая-то вскрикнула. А-а-а, Феликс! И про твою жену сказала…

– Женщина? – хмурю лоб. – Какая женщина? Ничего не понимаю…

– Не знаю, Аней зовут вроде. Анна Яковлевна.

– Янхельевна, – поправляю, улыбаясь. – Это Анька Аркелиди. Очень хороший адвокат. Каким она тут боком, не знаю. Но мы с ней давно знакомы. Вечером познакомлю вас. И ей голову откручу заодно, – целую девчонку в макушку. – Расстроила тебя. Труба иерихонская. Тихо говорить не умеет.

– Феликс, – ойкает Лара. – Ты правда разведешься?

– Да, малыш. Жить с Лидой я не собираюсь. Я с тобой хочу. И какая там разница, что в паспорте. Главное, я люблю тебя. И в отцовство сразу вступлю, если до родов не успеем. Ты только верь мне. Больше ни о чем не прошу, – целую заплаканные глаза, мокрые щеки. А потом сминаю пухлые губы своими. Грубовато вторгаюсь в рот. Целую и не могу оторваться.

– Такси приехало, – жалобно напоминает Лара. – Надо…

– Сейчас улажу, – открываю окна и двери. – А ты быстренько на стол собери. И я помчу обратно в контору. Дел много сегодня.

Выхожу за калитку, протягиваю водителю косарь.

– Извини, брат, мы передумали, – тяну лениво.

– Да вы что? Это много, – пытается вернуть мне купюру водила.

– Нормально все, – подмигиваю ему.

И на обратном пути все размышляю, как мне удержать Лару рядом. Какой подвиг ради нее совершить?

Глава 20

Возвращаюсь в прокуратуру в смешанных чувствах. Вроде сыт и доволен, но в душе распирает от злости.

На Аньку Аркелиди за длинный язык. На Рудникова, улегшегося под Дроздов. На Лару – за дурацкий инфантилизм. И даже на Тиму Морозова, устроившего по всему Шанску забег велосипедистов.

С трудом на работу попал, честное слово!

Зато было время подумать над проблемами и найти решение.

Лара -девочка нежная, добрая, слегка наивная и очень правильная. Ну вот как я ее могу отпустить? Как? И ребенок мой. Глупо было бы! Но пока уговорил и то дело.

«И Чапа наш… Прибежал дурень, как только мы помирились. Значит, и не дурень, вовсе», - рассуждаю, поднимаясь по мраморной лестнице.

Войдя в кабинет, отправляю с личной, давно засекреченной симки пару сообщений, и вызываю Харитонова.

- Ну что, Захар Иванович, вздрогнем? – растягиваю губы в улыбке. А сам готов голыми руками придушить Рудникова. Ничего не боится, скотина. Устроил тут комплексное оказание услуг, не отходя от кассы.

Но если умный… Должен был быстренько подтереть за собой. Я дал час. Больше ждать не могу. Кто не спрятался, я не виноват…

- Узбеков ждем, - важно басит Харитонов, имея в виду службу внутренней безопасности.

- Это хорошо, - киваю я, усаживаясь за стол. – Процедура должна быть соблюдена в точности. А этот… Дроздов? Поет?

- Да какой там поет! – вздыхает тяжко Харитонов. – Он же невменяемый. На допрос привезли. Так стал орать, что всех уроет. Из обезьянника на майора Петрова драться кидался. Вопит «Иди ко мне в клетку, майор! Порешу!»

- Совсем с дуба рухнул? – спрашиваю недоверчиво. Нет, я всяких отморозков в своей жизни встречал. Но чтобы обычный коммерс по щелчку превратился в конченого урода, видеть не приходилось. Это ж сколько он в себе говна носил! Даже подумать страшно. А чуть задели, и понеслось дерьмо по говнопроводу.

- Его сразу по полной приняли, - докладывает Харитонов и внимательно смотрит на экран телефона. – Приехали спецы из СБ.

- Встреть их и начинаем, - велю я, а сам отвлекаюсь на вибрирующий айфон.

Лара. Сообщение мне пишет. Два уже пришло. Интересно, что на этот раз? Открываю мессенджер и даже присвистываю от досады.

А быстро работают, суки!

«Феликс, - пишет девчонка. – Представляешь, меня обвиняют в краже собаки! Будто я украла у какой-то женщины Чапу! Это ужас какой-то! Что делать? Я боюсь!»