Кирк понятия не имел, сколько времени у него заняло возвращение на

место высадки, – может, минуты, потому что он несся через джунгли со страшной скоростью, – но все равно ему казалось, что слишком долго.

Тем не менее, Каррас была жива – пока. Она дрожала и мышцы ее

ежесекундно сводило спазмами, а униформа промокла от испарины. Но она все еще была жива.

Когда они вырвались на открытый участок и вброд через мелкий поток,

капитан уставился на месиво, из которого появилось первое животное. Оно было таким же спокойным, как когда они видели его в последний раз. Ни признака чудовища, что ужалило его первого офицера.

Но теперь это чудище было ему нужно. Ему было нужно, чтобы оно

поднялось, круша все вокруг, из-под земли, подаваясь назад, и вытягиваясь, и выбрасывая щупальца в поисках Каррас.

Не то чтобы он был уверен, что оно ее спасет, – вовсе нет. Оно могло просто добавить второй укус к первому и ускорить ее смерть.

Но он по-прежнему должен был попытаться. Ноги его ныли от напряжения, легкие требовали кислорода; хватая пересохшим горлом теплый, влажный воздух, Кирк упал на колени возле каши из земли, камней и зелени. Через миг он осторожно снял Каррас со своего плеча и опустил на землю перед собой.

– Ну же, – задыхаясь, проговорил он, уставясь в провал. – Давай.

Ничего не произошло. Все было тихо – тихо как смерть и распад.

Шевелилась только Каррас. Она дрожала. Содрогалась. Но, капитан знал, это не будет длиться долго. Никто не сможет долго такое выдержать.

На какой-то миг у него появилось чувство, что они не одни. Он почувствовал вокруг них присутствие духов, – душ древних Домбраату, коленопреклоненных, как он, молящих их великое и ужасное божество-личинку.

Но молить было не в его характере. Кирк никогда не просил ничего смиренно, и не собирался начинать теперь.

– Давай же, – закричал он, – Чтоб тебя! – В нем волной поднялся гнев,

яростный и нерациональный. – Я не для того проделал весь этот путь, чтобы дать умереть этой женщине! – Он потряс кулаками в сторону мешанине из деревьев и камней. – Я не позволю ей умереть, не тогда, когда есть шанс, что ты можешь ее спасти! А теперь вылезай из этой дыры, или, господи помоги мне, я вытащу тебя оттуда!

Духи застыли, подумал он, дивясь на безумца, который осмелился

кричать на их бога. И ладно. Пусть смотрят, пока этот большой белый червяк лезет наружу и что-то с этим делает.

Но ответа не было. Не разваливающейся земли, ни чудовища, ничего. И

вскоре он почувствовал, что даже духи улетели прочь.

Капитан повесил голову. Конвульсии Каррас становились слабее.

Ресурсы ее тела истощены; у нее просто ничего не осталось.

Все кончено, не так ли?

Внезапно он услышал низкий гул из-под земли. Разрушенная область

перед ним затряслась, начала вздыматься, громоздиться, и, наконец, выбросил наружу своего чудовищного обитателя. Ужасное создание заколыхалось, нависло над Кирком, призрачно-белая башня живой плоти. Сердце его колотилось в ребра, по коже бежали мурашки, когда капитан подался назад от Каррас, оставляя ее одну.

Ее присутствие не прошло для создания незамеченным. Уронив одно

из щупальцев на @тело мичмана, оно подняло ее в воздух. Поднесло прямо ко рту, все еще почерневшему и деформированному после выстрела из фазера Кирка.

Приношение, подумал он. Вот что она такое. Приношение

примитивному божеству, которое не видело приношений тысячи лет. Он обругал себя за то, тчо принес ее сюда.

Нет. Пока что рано себя ругать. Не раньше чем он сможет проверить,

не была ли верна ее теория.

На его глазах тварь подняла Каррас в один уровень со своей глоткой.

Затем, точно как это было со Споком, она вытянула маленькое щупальце и мягко провела по плечу мичмана.

Мичман вскрикнула: пронзительный, жалобный крик, от которого у

Кирка кровь застыла в жилах. Затем она обмякла. Безжизненно.

Закончив с ней, создание опустило ее тело – вялую форму, что была

Селеной Каррас, – почти до земли. Когда оно отпустило ее, – с высоты около десяти футов, – капитан уже был там, чтобы подхватить ее.

Оно не двинулось, чтобы схватить его. По-видимому, оно было

удовлетворено.

Когда он опустил Каррас на землю, у него наконец появилась

возможность поразмыслить о собственной глупости. Отвести локон золотых волос с ее потемневшего лица с широко открытыми глазами.

И спросить себя: Что я наделал?

Мостик «Энтерпрайза», подумал Скотти, обычно был хорошим местом.

Местом, в которое люди всегда направлялись с удовольствием.

Сейчас оно было похоже на могилу.

Все двигались будто в замедленной съемке. Что ж, ничего

удивительного. Несмотря на скорость, с которой они вернулись на Октавиус Четыре, кто торопился выяснить то, что они уже знали в глубине сердца?

Достаточно скверно было то, что мистер Спок стоял на краю могилы.

Теперь они должны были признать потерю еще четверых, включая капитана Кирка.

Это был черный день для «Энтерпрайза», сказал себе инженер. Он

поерзал в капитанском кресле. В самом деле, черный день.

– Приближаемся к планете, – объявил Чехов со своего места за

навигаторской консолью.

– Выход на орбитальную скорость, – приказал Скотти.

– Выходим на орбитальную скорость, – подтвердил Зулу.

Октавиус Четыре обрисовался в дымке на переднем экране.

– Мистер Чехов, – сказал инженер, – проверьте область вокруг места

высадки на предмет признаков форм жизни. Лейтенант Ухура, проверьте сигналы коммуникаторов на всех частотах.

Все они делали то, что должны были делать. Но все они не слишком на

что- либо надеялись. Они были слишком опытны; они знали, что шансы найти капитана и других были…

– Скотти!

Он повернулся к Ухуре, произнесшей его имя, удивленный такой

фамильярностью. Одно дело называть его так внизу, в комнате отдыха, но на мостике…

Затем он увидел выражение ее лица и то, как она прижимала к уху

наушник и позабыл о лекции, которую он уже было заготовил. Ухура широко улыбалась. Улыбалась!

Возможно ли?…

– Что там, девочка? – воскликнул он, пытаясь сдержать порыв надежды.