– Что насчет смены пациентов? Вряд ли вам приятно возиться с горожанами, иногда имеющими вшей и гнойники. Моя невеста достойна большего.

– Что ты имеешь в виду? – Рука от неожиданности дрогнула, и вилка слишком громко стукнула о край тарелки.

Алеон на секунду замялся, но объяснил:

– Возможно, вам стоит переключиться на лечение аристократии? Перейти на новый уровень: деньги, знакомства, слава. Поймите, невеста маркиза не может лечить каждого прохожего.

– Да что ты? – надеюсь, его ударили по голове в трущобах, вот и помутился рассудок.

– Алевтина, не ехидничайте. Ходят слухи, что вы лечите даже женщин из дома Нот-Блан от срамных болезней. Это угроза моему доброму имени, а мы так не договаривались.

«Даже»! Какое жуткое лицемерие – презирать проституток за половые инфекции, противопоставляя их дворянам. А ведь ночные бабочки подчас и не знают названия тех болезней, которыми болеют «благочестивые» дворяне. Иронично, но каждая новая болезнь в доме Нот-Блан появляется после зашедшего ловеласа голубых кровей.

– Не только их. Рассказать, представителей скольких болезней вы приветствуете на высокородных вечеринках?

– Вам же лучше, – не смутился фазан. – Работы полно, только подставляйте кошель. Вас же интересуют деньги? А меня интересует репутация.

Деньги… Жалкие медяки, которые приносит трясущаяся и седая от ужаса женщина, умоляя избавить ее от подарка нового клиента. А заодно от синяков на лице, вывиха плеча и внутренних разрывов. То, что не лечат неодаренные знахари и брезгуют лечить целители-мужчины, ломя непомерную цену.

– Не притворяйтесь великодушной особой, – раздраженно скривился капитан, прочитав ответ на моем лице. – Где ваша алчность? Я гарантирую вам троекратное увеличение дохода, а вы играете в дворянскую честь. Настолько свыклись с ролью будущей маркизы?

Смятая салфетка полетела на стол. Рывком поднявшись с места, я окинула взглядом напряженную фигуру гвардейца и развернулась на выход. Хочет играть на моих нервах – пусть ужинает в одиночестве. Другого не заслуживает, каналья. Заодно расскажет тарелкам о постыдности лечения бедняков и благородности заразных титулов.

Сволочные аристократы, будьте вы прокляты!

Будка городского телефона была удачно пуста. Жители не спешили поболтать в дождливый день по общественному аппарату, любезно предоставив мне возможность висеть на проводе уже полчаса.

– Это похоже на сотни тонких бумажек, склеенных друг с другом, – собеседник на другом конце внимательно слушал. – Представь стопку пергамента для выпечки толщиной с палец и диаметром с монету – вот так он выглядит, если увеличить изображение в десятки раз.

– Может, поврежден сосуд? – откликнулась трубка сквозь помехи на линии.

– Стенки истончены, но целы. У меня два предположения: или проток заслонило нечто невидимое, похожее на перегородку, или свойства магии пациента изменились, не позволяя ей течь как раньше.

Частый летний дождик заливал мостовую, опасно подбираясь к ботинкам, но внутри стеклянного прямоугольника тепло и сухо. Только жрет эта машина по медяку в минуту, но пациенты дороже.

«Где ваша алчность?»… Придурок.

– Если первое, нужно подключать исследователей-микромагов. Вряд ли они обрадуются необходимости молекулярно просканировать человека, но другого способа нет. Если второе – анализ крови в лаборатории.

– Я уже анализировала.

– Аля, – коллега утомленно вздохнул. – Я верю. Но если изменений не найдено, нужны приборы и профессионалы. Ты можешь вылечить даже смертельную болезнь, они – не смогут. Но дай им сделать свою работу и прислать тебе развернутый состав крови вплоть до точного количества лейкоцитов.

– Ты прав, – когда Мартин начинает говорить таким голосом, всегда становится стыдно. – Спасибо. Ты приедешь?

– Не знаю, – целитель зашуршал бумагами и продул трубку. – Завтра уезжаю в Ликантроп на неделю. Ты вовремя меня поймала, завтра связались бы только в здании телепортатора или не поговорили вовсе. Послушай, держи меня в курсе событий. Отписывайся вестником, он тут хорошо работает. И обязательно записывай все этапы, результаты и ход экспериментального лечения.

– Само собой. Волколаки опять делят территории?

– Не знаю, – знает, но не скажет. Еще одна военная тайна. – Будь умницей. Тебе очень повезло столкнуться с необъяснимым. Тянет на кандидатскую, если согласишься писать. Я бы мог стать твоим руководителем, мне как раз до профессора не хватает двух защитившихся подопечных.

– Да ну тебя, профессор, – я беззаботно рассмеялась, задирая голову к выглянувшему солнышку. – Лучше приезжай, когда освободишься.

– Непременно. Всё, обнимаю, до встречи.

– Хорошей дороги, – в трубке раздались гудки.

С Мартином Лютером, доктором магической медицины, почетным целителем Объединенного королевства было легко и забавно. Такой же простолюдин, как и я, Мартин избрал путь медицинской науки, посвятив себя преподаванию и образованию молодых одаренных. Мы сошлись с ним по случаю: я ездила на конференцию от роддома для фениксов, заменяя приболевшего заведующего отделением, а господин Лютер выступал с докладом в качестве почетного гостя. Тогда еще доцент, целитель обратил внимание на скромную эрлу, использующую в речи неспецифические для королевства термины. Во время перерыва он подошел первым и немудрящей шуткой разбил скованность, охватившую меня. Слово за слово…

– Очаровательно, – вода хлынула в ботинок, стоило ступить на брусчатку. – Насморк, кашель и боль в горле? Сегодня по скидке, пара воспаленных миндалин по цене новой обуви. Покупаешь ботинки – жар и ломота в подарок.

– Мама, мама, а почему тетя с ботинками разговаривает? – мимо проходящая девочка тыкнула в меня пальцем.

– Пойдем, Лиззи, она сумасшедшая, – осуждающе покачала головой горожанка, уводя ребенка прочь в магазинчик сладостей.

«Боги великие, уже с собственными ботинками поговорить нельзя» – возмутительно. Может, я заразилась от капитана скудоумием, и нет для меня лучшего собеседника, чем пара собственной обуви. Хотя… На фоне Гвардейшества даже половая тряпка – лучший собеседник.

Ух, оторвать бы ему… Уже оторвано. Само усохло и отпало, необратимо повлияв на мозг: рухнула адекватность, повредилось достоинство, а давление на самооценку вызвало ее неадекватный рост. О чем я только думала? Лучше остальных? Ха-ха-ха, наивная лекарка! Он такой же заносчивый и надутый индюк, как прочие аристо. И не стоит даже мизинца моих пациентов, лечащихся на честно заработанные деньги, а не отобранные у крестьян под видом налогов на узурпированный чернозем.

Землю – крестьянам, фабрики – рабочим, мне – броневик и транспарант!

«Он просто мальчишка, – безнадежно констатировала рассудительность. – Мальчишка, болезненно переживающий потерю смысла жизни, и дергающийся на каждый ядовитый взгляд».

Двойная утрата: мужественности и потенциальная потеря титула загнали маркиза в угол, вынуждая остро переживать жизненные изменения. Но я ему не психотерапевт. Пусть сам разбирается с собственными тараканами и извиняется, если хочет продолжать сделку. А если нет – скатертью дорога. Мне не нужен мужчина, не умеющий работать над собой и справляться с перепадами настроения.

Тьфу, то есть не мужчина, а партнер по сделке!

И извиняться лучше показательно с поклонами в пояс и корзиной мясных деликатесов.

Бредя по лужам в сторону дома, я невольно погружалась в легкое уныние. Отдавать кровь на анализ – это почти расписаться в собственном бессилии. Но простатит с ним, этим бессилием. Куда хуже, что лаборатория работает только на корону, исполняя частные заказы абы как. Тут бы мне пригодился статус будущей маркизы, но… Противно прибегать к нему. До тошноты противно. Особенно после вчерашнего вечера, когда я вернулась злющая и голодная, собственноручно замесила тесто и выместила на нем свое негодование. Как говорила бабушка, нет лучшего тестомеса, чем разозленная девка.