– Так, я пошел, – внезапно пробормотал капитан, пытаясь завалиться на бок и скатиться с «операционного стола».

– Лежать.

Здесь вам не спальня, стоп-слово не предусмотрено. Отказа от госпитализации для военных тоже не существует, спасибо законам нового мира. Врачей здесь не только уважают, но и по-настоящему боятся: сегодня ты нагрубил доктору, а завтра он ехидно посмеется, глядя, как тебя корежит от кишечной палочки. Хотя от сумасбродных и подчас агрессивных горожан не спасает даже закон.

– Эрла, раз он пришел в себя, может, попробуем талантом?

– Это вам не за хлебом в магазин сходить, – процедила я, кладя пальцы на яремную вену.

Пульс сходил с ума, шумными толчками отдаваясь в ладонь. Сердце мага бешено качало кровь, пытаясь вывести не только яд, коим является морфин, но и самостоятельно побороть болезнь. Дело хорошее, но конечности не воскресит. И пока он бодрствует, усекать нельзя. У-у-уф, надеюсь, у капитана высокое жалование, и я поеду отдыхать на курорт.

– Повторю, для использования таланта нужно добровольное и информированное согласие пациента. Ему потом свою часть сделки выполнять, выплачивая цену за исцеление. А эрл Клод сейчас как минимум в состоянии измененного сознания, поэтому неспособен принимать взвешенные решения.

– Я согласен! – распахнул глаза пациент.

– Тебя никто не спрашивает! – оборотни за дверью вздрогнули от лекарского рявка.

– Исцеляйте талантом, – упрямо потребовал калека, неизвестным чудом приподымаясь на локте.

Глазам не верю. Что за силища у этого мага, раз он пришел в себя от наркоза и не воет от боли, причиненной боевым заклинанием? Юные оборотни в школе-интернате лезли на стены, получая мелкие боевые ранения на учебных полигонах. Даже перелом мизинца, возникший в результате неудачного применения военного заклинания, ощущался бетонной плитой, раздробившей колени. Боюсь представить, какой винегрет из жутких ощущений испытывает эрл Клод.

– За новые конечности цена окажется слишком высока. Эрл, вы даже представить себе не можете, чем придется заплатить.

Короткий диалог отнял у капитана последние силы. Глухо застонав, гвардеец откинулся обратно на кушетку и позволил себе немыслимое для мужчин Порт-о-Фердинанда: одинокая слезинка скатилась с уголка ресниц, исчезнув в спутанных, мокрых от пота волосах. Адская боль выжигает ему нейроны.

– Черт с вами! – внезапно разозлившись на себя, я отложила скальпель. – Но потом не смейте жаловаться. Согласны ли вы, эрл Алеон Клод, воздать богам за исцеление, смиренно принеся в жертву то, что потребуют небожители?

Пациент не ответил. Блин! Лихорадочно нащупав вену на запястье, я принялась считывать показатели. Заболтались, Асклепий его не помилуй. Сатурация упала, давление едва ли шестьдесят на тридцать, и упрямое сердце воина все медленнее и медленнее бьется, сдаваясь под натиском заразы.

– Он согласен, эрла, – глухо ответил лейтенант, глядя на начальника безнадежным и скорбным взглядом. – Спасите его, пожалуйста.

Мир на мгновение потемнел, обострив нюх и слух. Летний солнечный день померк, и я прикрыла глаза, вслушиваясь в нарастающий гул голосов. Взывать к таланту, дарованному богами, меня никто не учил. Как и владеть целительским даром, просто поставив перед фактом: у вас, эрла, есть магия врачевания. За пять лет я овладела обеими гранями своего колдовства, но талант всегда высушивал резерв подчистую. Пациенты неизменно злятся на вашу покорную слугу, осознав, что им придется по-настоящему платить. Но я тоже плачу своими жизненными силами и энергией, совершая невозможное.

– Боги приняли вашу жертву, – собственный голос показался глухим инфернальным скрипом.

Где-то на периферии вздрогнул оборотень, изумившись потусторонней интонации. Мои пальцы нащупали вялую ладонь пациента и сжали, закрепляя договор. Божественная сделка заключена. Небожители посчитали достаточным намеренье эрла Клода выздороветь без формального «Да».

Полдень окончательно потух. Темнота накатила удушливой волной, и только золотая вспышка, сверкнувшая на кушетке, дала знать, что талант сделал предначертанное.

– Всё, эрл Бэкк. Дальше будет легче.

Интересно, что боги взяли у первого столичного казановы за новые ноги?

Во рту поселился отчетливый привкус горечи крепкого кофе. Он заехал еще в пятницу, обустроился в субботу, начал шуметь в воскресенье и попросту обнаглел к понедельнику, напрочь перебив вкус постной овсяной каши и дешевой булочки с повидлом, купленной на обед. Я пыталась с ним бороться мятной водой, лимонными конфетами и даже трофейной шоколадкой, но горечь неизменно возвращалась, подло подкалывая сердце и конфузя кишки.

– Что-то вы бледненькая, эрла Алевтина, – сочувствующе бормотала эрла Троз, гладя по голове шестилетнего сынишку. – Не высыпаетесь?

– Не высыпаюсь, – прикрыв зевоту ладонью, я заглянула в лист назначения. – Ну-с, Тимми, что тебя беспокоит сегодня?

Белобрысый пацан оторвался от игрушки и недоуменно поглядел на тетеньку-лекаря. Завозившись под пристальным взглядом, юный эрл покосился на мать и быстро спрятал руку за спину. Эх, мужчины! От пяти до пятидесяти лет все ведут себя одинаково – украшают копье в спине веселыми рисунками и старательно охраняют его от посягательств эскулапов.

– У него странные пятна на запястье, – прощебетала упитанная мадам Троз. – Мы с мужем пытались свести их спиртом и соскоблить пилочкой для ногтей, но они только растут.

Я потеряла дар речи.

– Эрла Троз, вы скоблили странные пятна механическим абразивом и терли их спиртом вместо того, чтобы сразу обратиться к лекарю?

– А что еще нам оставалось? – душераздирающе вздохнула мамочка, нервно поправив золотое обручальное кольцо. – Тимми болеет каждую неделю, капиталов на лекарей не напасешься!

Застенчивый сынишка семейства Троз действительно обладал слабым здоровьем. В его карточке буйным цветом расцветали диагнозы: бронхиальная астма, аллергия, ринит, скарлатина. Раз в квартал пацан неизменно подхватывал ротавирус, заливался соплями, приходил с опухшим горлом и обострением конъюнктивита. Атопический дерматит – лишь вопрос времени в богатой клинической картине Тимми, и его час настал.

– Что ж, эрла Троз, признаюсь, я ожидала подобного. Сразу предостерегу: через год-другой у вашего сына начнет портиться зрение, поэтому не вздумайте заниматься самолечением, сразу обращайтесь к целителю.

Ибо сейчас нужно магически лечить последствия «нетрадиционной медицины», рискующие обернуться заражением крови. Выписав рецепт на мазь и отправив посетителей к аптекарю, я глянула на себя в зеркало и честно ужаснулась. Н-да, с такой нагрузкой придется повышать плату за свои услуги. «Лекарка из другого мира» и так считается докторшей бедняков, как прозвали меня постоянные пациенты за низкие цены и скидки на повторный прием. Возмутительно! Я – честная кровопийца, жирующая на чужом горе. А отсутствие предубеждений к низшим сословиям и умение держать язык за зубами и вовсе прославили на всю столицу. От пациентов не было отбоя, поэтому…

– Эрла, я умираю!

– Пошел вон! – мягкая игрушка для малышей врезалась в возмутительно здоровую рожу, сунувшуюся в двери. – У меня обед!

– Понял, – ничуть не расстроенная рожа исчезла из щели, прикрыв за собой створку. – Эрла Алевтина, вы меня поймите по-человечески. Она же восхитительная, божественная и совершенно недосягаема.

Рыжий парнище двадцати годков томно бухнулся на пороге моего медицинского пристанища. Бах! Непробиваемый затылок врезался в дверь, выражая всю глубину мужских страданий по новой зазнобе.

– Поль, ты феникс, – я устало привалилась спиной к шкафу. – По-человечески не выйдет.

Огненные оборотни обладали веселым нравом, склонностью к авантюризму и пагубной предрасположенностью к дурным привычкам. Именно среди волшебных птах зафиксировано больше всего пьяниц, любителей дурмана, беспорядочных связей и безмерного обжорства. Эндокринная и нервная системы фениксов гораздо чувствительнее к внешним стимулам и охотно поддаются негативному влиянию. В связи с чем раз в неделю меня посещают они – пламенные забулдыги.