Класс заржал.

— У него... получилось! — с ударением на последнем слове выкрикнул Винокур. — Ура!

Класс разразился новым взрывом хохота.

— Винокуров, — нахмурилась Предводительница. — Сейчас за дверь пойдешь.

— Не, Мария Владимировна, мне не нужно, — расправил плечи Серега.

Ну и, конечно же, все опять заржали. Клим повернулся к нам:

— Порядок.

— А почему так долго? — спросила я.

— Автоматы в школе не работали. Пришлось мчаться на улицу.

— Ой, значит, тебя компьютер засек, — тут же сообразила Зойка.

— А я с охранником договорился, — объяснил Клим. — И он пропустил меня туда и обратно без карточки.

Я невольно подумала: «Вот ввели эти строгости с приходами и уходами. А, оказывается, и тут можно договориться. Теперь, слава богу, никто никогда не узнает, что Клим убегал из школы и возвращался».

Клим, будто прочтя мои мысли, добавил:

— В общем-то, обыкновенное везение. Сегодня охранник дежурит хороший. Вчерашний нипочем бы без карточки не выпустил. Но, конечно, и я постарался, —с гордостью добавил он. — Пришлось наплести с три короба. Мол, карточка в классе осталась, а домой нужно попасть как можно скорее, потому что у меня утюг включенный остался.

— Клуб веселых и находчивых, — усмехнулась Зойка.

А я похвалила:

— Молодец. Слушай, а ребята там как?

Клим собирался ответить, но Мария Владимировна прикрикнула:

— Адаскина, Дольникова, Круглов! Может, дискуссию все-таки перенесете на перемену?

Пришлось сосредоточиться на новой теме, которую объясняла Предводительница. Зато на перемене мы с Зойкой накинулись на Клима:

— Давай скорее, рассказывай!

— У Будки по-прежнему тридцать девять, — ответил Климентий. — Он спал, но мне повезло. Его мать куда-то вышла, и Митька сам взял трубку. Врача ему уже вызвали. Будет после двенадцати. А Тимка трясется. Когда я позвонил, к нему врач со своим Фоллем явился.

— Ситуа-ация, — протянула я.

— Кого ты имеешь в виду, Будку или Тимура? — не понял Клим.

— Будке-то что, — отмахнулась я. — У него все проистекает на вполне законных основаниях. А Тимура запросто могут на этом Фолле разоблачить.

— Я тоже считаю, что могут, — кивнул Клим.

— Да бросьте вы! — воскликнула Зойка. — Может, еще все пройдет как надо.

Но, по-моему, она сама в это не верила.

— Отсидим два урока, — снова заговорил Климентий, — и я Тимке еще раз звякну. Должны же мы знать, чем этот Фолль закончился.

— Еще бы, — поддержала я.

Два урока и одну перемену мы изнывали от неизвестности. К счастью, за это время автоматы у нас в вестибюле заработали, и Климу не пришлось больше бежать на улицу. А, главное, мы с Зойкой, стоя рядом, могли слышать весь разговор.

— Ну, как дела? — спросил Клим.

Наступила долгая пауза. Климентий слушал. Физиономия у него все сильнее вытягивалась от удивления.

— В чем дело? — не выдержав, потеребила его за рукав Зойка.

— Отстань, — шикнул Клим и продолжал слушать.

— Клим, Клим, его засекли? — теперь Зойка пихала Климентия в бок.

— Погоди, Тимка, — наконец сдался тот. — Сейчас расскажу девчонкам. — И, повернувшись к нам, он бросил: — Тимур оказался насквозь больной.

— Ка-ак? — разом выдохнули мы с Зойкой.

— Чего у него, от Будки, что ли, заразился? — добавила Зойка.

— Хуже, — оказал Клим. — У него куча показателей выходит за пределы нормы.

— Какие показатели? — поинтересовалась я.

— Погодите, — нахмурился Клим. — Пусть сперва Тимка дорасскажет, а то Зойкина карточка кончится.

И он снова прижал к уху трубку. Закончив, наконец, разговор, Клим ошеломленно произнес:

— Ну, девчонки, история.

— Рассказывай, рассказывай! — опять набросилась на него Зойка.

— Явился врач, — начал Клим. — Выслушал Тимкину маму, затем поставил какой-то приборчик со стрелкой. Тимка говорит: похоже на вольтметр или амперметр. И начал этот врач тыкать Тимке в разные точки сперва на руке, а потом на ноге.

— А чем тыкал-то? — полюбопытствовала Зойка.

— Да какой-то штукой, которая к приборчику подключается, — объяснил Клим. — В общем, Тимку целый час тыкали и выяснилось, что он насквозь больной. Куда ни ткнут — везде плохо.

— Может, врач левый или приборчик сломался? — предположила Зойка.

— Да нет, вроде все путем, — продолжал Клим.

— Тогда Тимке просто повезло, — обрадовалась Зойка. — Глядишь, еще несколько дней посидит дома.

— Повезло! — воскликнул Клим. — Как бы не так!

— Неужели завтра в школу отправляют? — спросила я.

— Не отправляют, — откликнулся Клим. — Все гораздо хуже. У Тимки секция бокса накрылась.

— Почему? — уставились мы с Зойкой на Клима.

— Врач установил, что у Тимки сосуды мозга плохие. То ли слишком большой отток, то ли приток...

— Чего? — перебила Зойка.

— Откуда я знаю, — пожал плечами Клим. — Тимка и сам не понял. Да ему это без разницы. Главное, доктор сказал его матери: «Хотите сохранить сына здоровым, с боксом завязывайте».

— Каким же здоровым, — удивилась я, — если ты говоришь, что Тимка оказался насквозь больной.

— Так врач говорит, что все пока еще можно скорректировать, — ответил Клим.

— А в школу он ходить, будет? — осведомилась Зойка.

— Не сразу, — внес ясность Клим. — В ближайшие дни ему будут капитально обследовать башку.

— А сегодня разве не обследовали? — уже мало что понимала я.

— Сегодня смотрели как бы в общем, — ответил Клим. — Так сказать, устанавливали слабые места. А завтра пойдет конкретика.

— Ну! — тряхнула кудряшками Зойка. — Я всегда знала, что у Тимурчика самое слабое место — голова.

— Не советую ему говорить, — предупредил Климентий.

— Почему это? — похлопала глазами Зойка.

— Да он и так на тебя жутко зол, — отозвался Клим. — Говорит: «Зойка меня во все это втравила. Теперь лучше вообще пусть мне на глаза не попадается!»

— Интересное дело, — закатила глаза Зойка. — Человеку стараешься, помогаешь, и вот благодарность. А я, между прочим, может, ему вообще жизнь спасла.

— Ты-ы? — округлились глаза у Клима.

— Конечно, — тоном, не допускающим возражений, подтвердила Зойка. — Если у него так плохо с сосудами, то треснули бы его по башке на боксе, и стал бы Тимурчик наш овоще-фруктом. А так, глядишь, до ста лет доживет.

— Тимка придерживается другого мнения, — многозначительно произнес Клим.

— Его проблемы, — отрезала Зойка.

— Да, — спохватился Клим. — Предводительница-то уже Сидоровым звонила.

— И как? — хотелось знать мне.

— Да никак, — развел руками Клим. — Тимкина мать в это время как раз была в шоке после визита врача. Ну, и Предводительница в темпе свернула разговор. Видно, не решилась Тимкину мать еще больше расстраивать.

— А Будке, интересно, звонили? — осведомилась Зойка.

Тимка посмотрел на карточку.

— Тут еще несколько минут осталось. Позвоню Митьке.

И он снова поднял трубку телефона-автомата. Поговорил он с Митькиной мамой. Выяснилось, что Будка опять спит и что врач поставил диагноз: грипп.

— Кстати, — усмехнулся Клим, — Будкину маму очень растрогала наша Предводительница. Она позвонила, все разузнала и пожелала Митеньке скорейшего выздоровления.

— Ясное дело, — прохихикала Зойка. — Чем скорее поправится, тем скорее накажут.

Лекция по ОБЖ оказалась жутко нудной. Майор в отставке Петр Тарасович Горбанюк, длинный, худой как жердь, в болтающемся костюме, монотонно бубнил, что мы ни в коем случае не должны подбирать на улице и «в других общественных местах» всякие разнообразные предметы «непонятного и неопознанного происхождения». Повторив эту свежую мысль раз десять в разных вариантах, майор принялся столь же монотонно перечислять пагубные последствия «неосторожного обращения с предметами повышенной опасности». Поведав несколько леденящих душу историй, Петр Тарасович осведомился:

— Вопросы есть?

Вопрос задал Костя Петриченко:

— А ч-что д-делать, ес-сли увидел н-на улице т-такой п-предмет?