Какую еще ошибку? — переспросил я, а про себя подумал: «Неужели они с Сидором тоже в «цепочке» участвовали?» Но, с другой стороны, я ведь им про свою «цепочку» ничего не говорил. Как они догадались?

— Роковую ошибку, — повторил Клим.

— Да не слушай ты Нику, — решил я его успокоить.

— При чем тут Ника! — завопил Клим. — Плевал я на Нику! Я про письма!

— И я про письма, — отвечаю.

— Да я про письма Доброжелателя! — снова заорал Круглый. — Теперь я точно знаю: это совсем не Филипп.

— Не Филипп? — ошалело пробормотал я. — Ты чего, новую анонимку получил?

— Ничего я не получал, — откликнулся Круглый. — Просто теперь точно знаю, кто автор!

— Откуда? — я уже ничего не понимал.

— Помнишь, мы в пятом классе новогоднюю стенгазету делали? — спросил Круглый.

— В пятом классе? — обалдело повторил я. — При чем тут пятый класс? Я тебя про Доброжелателя спрашиваю.

— А я отвечаю, — продолжал Круглый. — В общем, Мишка с Гришкой устроили погром в стенном шкафу. Пришлось мне все обратно запихивать. И наша старая газета выпала и развернулась. Я взял ее в руки. Смотрю и вспоминаю, как мы ее делали. А потом гляжу: шрифт знакомый. Все тексты напечатаны на той же машинке, что и письма Доброжелателя.

— Че-его? — протянул я.

— Того, — передразнил меня Круглый. — Ты, Будка, помнишь, кто нам тогда для газеты все тексты перепечатывал?

— Не-а, — честно признался я.

— Зато я помню! — воскликнул Клим. — Зойка Адаскина. Это ее машинка.

— Шутишь? — не поверил я.

— Наоборот, совершенно серьезно. Так что Доброжелатель — это Адаскина, — внес ясность Клим.

— А может, и Дольникова, — вырвалось у меня. — Они вечно все вместе делают.

Круглый молчал. Видно, до этого у него мысли не доходили. А теперь вот дошли с моей помощью, и он скис.

— Чего молчишь? — спрашиваю.

— На Агату не похоже, — выдавил он из себя. — Полагаю, что это одна Адаскина.

— Сидор ее теперь прибьет, — уверенно произнес я. — Зойка может себе гроб спокойно заказывать. Он и без этого-то ее ненавидел, а теперь...

И, вспомнив, как мы кукарекали в буфете, я содрогнулся. Если честно, мне даже стало Адаскину немного жалко. Потому что Сидор в гневе ужасен. А после такого унижения... Нет, не хотел бы я оказаться на Зойкином месте.

— Только я не понимаю, — удивился Клим, — откуда она про тараканов узнала?

— Трудно сказать, — ответил я. — Но, видимо, каким-то образом вычислила.

— Каким? — Клим по-прежнему терялся в догадках.

И вдруг меня осенило:

— Знаешь, Круглый, это не одна Адаскина. Это женский заговор. Мы просто идиоты! Они ведь сегодня целых два урока ждали, когда мы наконец нацепим таблички с надписью: «Я дурак». Все прямо исхихикались.

— Точно, — унылым голосом подтвердил Круглый и вдруг, сам хихикнув, добавил: — Представляю, что Филипп Антипов про Сидора подумал, когда тот проорал ему: «Ы-ы-ы».

— Что подумал, то и сказал, — откликнулся я. — Ты лучше, Круглый, представь, какая у Филиппа была рожа, когда он увидел нашу шифровку.

Клим заржал. А, отсмеявшись, на полном серьезе изрек:

— Надеюсь, он ее не расшифрует, а если расшифрует, не догадается, что это мы.

— Мне тоже хотелось бы, чтобы не догадался, — я даже поежился. — Зря все-таки Тимка со своим «Ы-ы-ы!» выступил. Вдруг Филипп сопоставит «три Ы» в письме с одним устным «Ы» Сидора?

— И мы от руки писали, — напомнил Круглый.

— Между прочим, Сидор и писал, — уточнил я. — Как бы это ему не аукнулось большим конфликтом с одиннадцатыми классами.

— Ну, вообще-то он давно Филипповой крови жаждал, — задумчиво произнес Клим. — Единственная надежда, что у Филиппа сейчас выпускные экзамены, а потом поступление в институт, и ему не до Сидора будет.

— Поживем — увидим, — ответил я. — Слушай, а с Тимкой-то ты уже разговаривал?

— Нет, — внес ясность Круглый. — Я тебе первому звоню.

— Это ты правильно, — похвалил его я. — Иначе нам с тобой Зойку сейчас бы уже не спасти.

— Вот и я так подумал, — согласился Клим. — Как ты считаешь, Будка, может, ему вообще до завтра ничего не говорить? В школе он все-таки под нашим контролем будет.

— А может, наоборот, лучше сегодня, — ответил я. — Сейчас он все равно уже вряд ли из дома выйдет. Предки не выпустят. А за ночь Сидор немного перекипит.

— В этом есть определенная логика, — согласился Клим. — Пожалуй, все же и впрямь сейчас позвоню.

— Только уговори его потерпеть до утра! — взмолился я. — А уж завтра мы эту Адаскину хорошенько напугаем. На всю жизнь запомнит, как быть Доброжелателем.

— Постараюсь уговорить, — пообещал Круглый.

— Слушай, — не давал мне покоя один вопрос. — А как ты думаешь, Зойка и впрямь может нас заложить? Тем более мы последнее ее требование выполнять не стали.

— Нет, — уверенно произнес Круглый. — Девчонки просто решили взять реванш за тараканов. И, пожалуй, лучше не придумаешь.

— Гады! — вырвалось у меня.

— Полагаю, выяснив, кто подбросил им тараканов, они про нас сказали то же самое, — хмыкнул Клим.

— Но они ведь первые начали! — заорал я. — Кто нам одежду зашил?

— А они, наверное, посчитали тараканов неадекватным ответом за такой пустячок, как зашитая одежда, — откликнулся Клим. — Но ты, Будка, не расстраивайся. Мы завтра Адаскину конкретно пуганем.

— Пугануть обязательно надо, — поддержал я. —Это сколько же времени она мучила нас! Только вот что бы ей сделать?

И мы с Круглым начали разрабатывать план.

К нам приближалась Зойка. Каблуки ее громко цокали по мостовой.

— Приготовиться, — прошептал Тимка.

Вжавшись в нишу посредине арки Адаскинского дома, я натянул на лицо лыжный шлем. Теперь открытыми у меня оставались только глаза. Клим и Сидор вообще смотрелись отпадно: они натянули на головы черные чулки. Цок! Цок! Цок! Зойка подходила все ближе. Клим держал наготове мешок для сменной обуви — доисторический, сатиновый, черный. По словам Круглого, с этим мешком ходила в первый класс его самая старшая сестра Олька.

Адаскина поравнялась с нами. Мы действовали дружно и четко. Круглый накинул ей на голову мешок. Я схватил ее за руки. А Тимка, зажав Зойке рот, ткнул ей в бок игрушечным пистолетом.

— Без визга, — басом предупредил он. — Пойдешь с нами. Только не рыпайся. Иначе пришью.

Адаскина вся тряслась и часто-часто кивала в знак согласия головой в сатиновом мешке. Заведя ее за гаражи в дальнем углу двора, мы стащили с нее мешок.

— Сволочи! Гады! — едва увидав нас, завопила она, но с кулаками бросилась почему-то именно на Сидора.

Тимка ловко перехватил ей руки и суровым голосом изрек:

— Ты, дорогой Ы, совершенно напрасно сердишься. Мы, уважаемый Ы, ничего плохого делать тебе не хотели.

Адаскина разом обмякла.

— Как вы догадались? — пролепетала она и вдруг хихикнула.

— Очен умние, дарагой Ы, — с грузинским акцентом произнес Сидор.

— Нет, ну правда, как вы меня вычислили? — изнывала от любопытства Адаскина.

— По почерку, — ответил Клим. — В прямом и переносном смысле.

— Конспирация у тебя хромает, Адаскина, — высокомерно изрек Тимур.

— Ма-альчишки, ну я умоляю, скажите, — взмолилась Зойка.

— Информация за информацию, — сухо бросил Тимур. — Сперва скажи, каким образом вы про тараканов узнали?

— Каким? — усмехнулась Зойка. — У самих у вас конспирация хромает. Вы так орали под лестницей, что проходившая мимо Мити́чкина подслушала. Уж на что дура, и то просекла. И нам доложила.

— Танька? — округлились у меня глаза.

— Та-анька, — очень противным голосом передразнила Адаскина. — Ну, а потом мы с девчонками вспомнили, кто оставался в классе перед тем, как появились тараканы. Вы трое. Дальше сообразить было нетрудно. Остальное — вопрос техники. Поняли теперь, как подлянки устраивать?

— Но вы же первые начали, — напомнил я. — Зашили нам одежду.

— Это была шутка, — ничуть не смутилась нахальная Адаскина, — а тараканы — настоящая подлость.