— А я чо? Я слушаю.

— Вот и слушай, — сказала Мария Владимировна.

Тимка и Клим, как ни странно, сидели совершенно спокойные. Полное впечатление, что они никаких писем не получили. Вырвав листок из тетради, я накатал им записку. Как они сразу засуетились! Ответ пришел почти со скоростью света: «Ничего мы не получили. А ты где взял?» Я им письменно объяснил, где, и посоветовал тщательно проверить тетради, учебники и сумки.

Сидор и Круглый мигом закопошились. А я стал смотреть на остальных ребят. Если Доброжелатель сидит в нашем классе, он наверняка сейчас станет за ними следить и наслаждаться их паникой. Но все, кроме меня, Тимки и Клима, внимательно слушали Предводительницу. Выходит, Доброжелатель не из наших? Каким же образом он тогда в класс проник и письмо подсунул? На большой перемене тут ведь дежурные оставались. Они и могли подсунуть. Либо сами, либо их кто-то попросил это сделать. Кстати, кто у нас сегодня дежурит? «Ага, — вспомнил я. — Танька Мити́чкина и Галька Попова». Но я тут же отмел подозрения. На Таньку и Гальку такое совершенно не похоже. Разве их и впрямь кто-нибудь попросил. Но это можно выяснить.

На парту мне шлепнулась записка. Она состояла только из одного слова: «Нашли!» Я обернулся. Теперь лица у Круглого и Сидора были жутко унылые. По-моему, они письма не только нашли, но и в отличие от меня уже прочли. Интересно, какое новое приятное заданьице нам подкинул Доброжелатель? А вдруг уже деньги потребовал? То-то Тимка и Клим сидят словно в воду опущенные.

Я изнывал от неизвестности и нетерпения. Но с Винокуровым разве что-нибудь прочитаешь? Тут же свой нос в письмо сунет, а мне это надо? Теперь хочешь не хочешь, до перемены терпи. А терпеть очень тяжело. Хотя, конечно, ничего хорошего там быть не может. Но все равно, по-моему, если тебе что-нибудь грозит, лучше пораньше узнать, что конкретно, чем просто бояться неясной угрозы.

А Тимка с Климом, как в издевку, перекинули мне новое послание с вопросом: «Что делать-то будем?» А я откуда знаю, если вообще еще не в курсе? Кидаю им ответ: «После обсудим». А они снова пишут: «Что значит после? Совсем у тебя от горя крыша съехала?» Тут я струхнул не на шутку. Раз уж они про горе заговорили, значит, Доброжелатель окончательную чернуху с нами затеял.

Тут Винокуру, видно, на математике сосредотачиваться надоело, и он снова ко мне прилез с вопросами:

— Почему вы постоянно записками перекидываетесь? Случилось что?

— Да нет. Просто так, — отмахнулся я.

— М-м-м, — протянул Серега. Он явно мне не поверил.

И, словно специально, мне опять на парту записка шлепнулась: «Почему не отвечаешь? Дело-то срочное!»

Винокур умудрился прочесть и спрашивает:

— Какое такое срочное дело?

Ну, совершенно меня замучил. Главное, мозги другим заняты и начисто отказываются выдавать какое-нибудь вранье. А Предводительница снова свое завела:

— Винокуров и Будченко, что же у вас там за интересный разговор? Может, к доске выйдете и нам расскажете? А попутно и объясните, как следует экзаменационные задачки решать?

Приехали. Только этого не хватает. И я быстро так ей ответил:

— Мария Владимировна, мы просто вас слушаем и задачки заодно обсуждаем.

— Тогда, Будченко, тем более. Выходи к доске, вместе обсуждать будем. А то все с Винокуровым да с Винокуровым, — не смягчилась Предводительница.

Я Сереге кулак показал, но что делать? Поплелся к доске. Вот она, справедливость. Я ведь вообще молчал. Это Винокур пытался со мной трепаться. А к доске почему-то меня вызвали.

Пришлось мне до самого конца урока разное решать. А Мария чувствует мое состояние, и только я с одной задачей справлюсь, немедленно новой грузит. Я аж взмок.

Наконец началась спасительная перемена, и меня взяли в оборот Клим с Тимкой.

— Что за дурацкая манера молчать? — напустился на меня Сидор. — Ответить не мог?

— Не мог, — подтвердил я. — Потому что еще не прочел. Винокур и так во все ваши записки нос совал.

На это ни Тимка, ни Клим не нашлись что ответить.

— Тогда быстро читай, — сказал Круглый.

Тут Винокур вновь пристал:

— Мужики, я вижу, у вас какие-то проблемы. Помощь не нужна?

— Ровно никаких проблем, — отрезал Сидор. — Но за помощь спасибо. Если понадобится, сообщим.

— Ладно, — скис Серега и, обидевшись, куда-то ушел.

— Нейтрализовали, — потер руки Тимур. — Давай, Будка, читай.

Выхватив из сумки письмо, я разорвал конверт. Оно, как и прежние, было напечатано на машинке. Только я совсем ничего не понял. Ну, полная абракадабра. Потому что увидел я вот что:

Наверное, вид у меня сделался полностью идиотский, потому что Круглый фыркнул. А Тимка поинтересовался:

— Ну, и как впечатление?

— Отличное, — я ошалело потряс головой. — Это что, какой-то язык или у Доброжелателя шарики закатились за ролики?

— Трудно сказать, — пожал плечами Круглый. — Но полагаю, что не язык. Слишком уж много там твердых знаков.

— Видимо, это шифр, — мрачно изрек Тимур.

— Чего ж вы мне сразу не написали? — возмутился я. — Такое от Винокура можно было не прятать.

— Да ты что? — возразил Круглый. — Наоборот, Серега бы просто помер от любопытства. Тогда бы мы от него вообще неа отвязались.

— Ладно, с Серегой проехали, — перебил Сидор. — Перед нами, по-моему, гораздо более важные проблемы стоят. Во-первых, хотел бы я знать, кто и когда умудрился подсунуть нам эти письма, а во-вторых, как нам их расшифровать?

— Издевается этот Доброжелатель над нами, что ли? — в сердцах воскликнул я.

— А ты, Будка, еще этого не понял? — ответил вопросом на вопрос Тимка. — Мы ведь у него сейчас полностью в руках. Тараканы-то снова в буфете возникли.

— Когда? — удивился я.

— На прошлой перемене, — пояснил Тимур. — Наша англичанка в компоте нашла. Визгу было! Ребята рассказывали. Англичанка орет, а таракан у нее там плавает. К тому же она в какой-то комиссии, которая постоянно проверяет столовую. Так что, считай, скандал с тараканами разгорелся по новой. Потому Доброжелатель и веселится.

— А как нам это расшифровать? — озадачился я.

— Молча, — ответил Тимка. — Пойдем после уроков ко мне, сядем и подумаем. А сейчас нам надо срочно поговорить с Мити́чкиной и с Поповой.

— Считаешь, что на второй большой перемене подсунули? — посмотрел я на него.

— Других возможностей не было, — откликнулся Сидор.

— Похоже на то, — согласился я.

— Значит, без дежурных не обошлось, — сказал Клим. — Только, боюсь, мы из них ничего не вытянем.

— Думаешь, это они сделали? — по-прежнему сомневался я, что Мити́чкина и Попова имеют отношение к Доброжелателю. — Может, их просто кто-нибудь попросил положить нам письма?

— Вряд ли, — покачал головой Сидор. — Доброжелатель не дурак, чтобы светиться. Но поговорить с дежурными все равно стоит.

— Ты так им и объяснишь, что тебе письмо подложили? — поинтересовался Клим.

— Совсем нет, — возразил Сидор. — Скажу, что ручка во время перемены пропала. Поэтому мне надо знать, не ошивался ли кто возле моей парты.

— А вон и они стоят, — указал в конец коридора Клим.

Там у подоконника устроились Танька и Галька.

— Пошли, — решительно двинулся вперед Тимур. — Будка, чего ты застыл?

Я и впрямь застыл. Идти к Таньке вместе с Тимуром и Климом мне не хотелось. Она ведь и так очень нервно меня воспринимает. Поэтому для делового разговора мое присутствие будет совсем не полезно. О чем я и сказал ребятам.

— Лучше идти тебе одному, Сидор, — подвел я итог. — Ну, в крайнем случае, с Круглым. Но совершенно без меня.

Вообще-то больше всего я боялся другого. С Тимки ведь станется нахамить Мити́чкиной. Если его понесет, то не остановишь. Им с Климом, конечно, плевать, а у меня тогда с Танькой отношения окончательно испортятся. Но я-то, наоборот, рассчитываю в будущем их улучшить. Нет, пусть хоть режут, не пойду. К счастью, Клим поддержал меня: