– Ты в порядке? – встревожилась Салли. Она не знала, что делать.

– Напился, – сказал Скотт. – Ты что-нибудь делала, чтобы забеременеть?

Вопрос прозвучал так неожиданно, что Салли растерялась.

– Не твое собачье дело, – сказал Ким. Он был в ярости. Он не занимался любовью с Салли с тех пор, как родилась Кристи. Это была тема, которую они избегали, как минного поля. Салли боялась гнева Кима, а Скотта не интересовало ничего, кроме собственных проблем.

– Зельда отчаянно хочет забеременеть, – продолжал Скотт. – Мы решили бы массу проблем, если бы ей это удалось.

– Ничего бы не решили, – сказал Ким. – Дети только связывают – осложняют жизнь, а не упрощают ее.

Скотт смотрел на него мутным взглядом.

– Интересно, где же Зельда, – сказала Салли. Ей хотелось переменить тему разговора. Второй ребенок внушал Киму отвращение. Она с самого начала подозревала это; теперь он это высказал. Ей надо было собрать все свое терпение, чтобы выслушивать такое. – Ее нет уже больше часа. До города далеко?

– Десять минут в одну сторону, – сказал Скотт, трезвея так же внезапно, как он недавно опьянел. – Нам надо бы поискать ее.

Они втиснулись на переднее сиденье Зельдиного «форда». Ключ торчал в замке зажигания, машину повела Салли. Они не проехали и подъездной дороги, как Зельда нашлась. В бассейне, по воде которого плавали осенние листья, лежала Зельда, голая, безжизненно опустив вниз лицо.

– Зельда! – закричал Скотт. – Зельда! Ты что делаешь?

– Выходи из воды! Ты замерзнешь! – Салли сняла свое пальто и протянула ей. – Зельда, выходи!

– Как красиво, правда? – проворковала Зельда. Она вытянула руки перед собой. К ним пристали листья. Один большой кленовый лист прилип к ее волосам и косо свисал на лоб, наподобие кокетливой шляпки.

– Выходи из бассейна, Зельда, – сказал Скотт мирным голосом, таким, каким успокаивают ребенка, проснувшегося от страшного сна. – Салли даст тебе свое пальто. – Скотт перегнулся в бассейн и протянул руку, чтобы помочь ей выйти из воды. Зельда нарочно отплыла от него подальше. – Зельда, Зельда, – умолял он ее. – Прошу тебя, выходи.

– Ну нет, – хихикнула Зельда. Она вела себя так, будто была не в бассейне, а на приеме с коктейлем. – Тебе придется поймать меня, – дразнилась она.

– Пожалуйста, Зельда, – сказал Скотт. – Ты заболеешь. Ну, пожалуйста.

– Зануда! – огрызнулась Зельда и вдруг смягчилась. – Ну ладно, – она вздохнула и подплыла к бортику бассейна, где Скотт снова протянул ей руку. Дотянувшись до него, она вдруг начала тащить его в воду. Ким, который стоял рядом, схватил Скотта за пояс и оттащил его назад с такой силой, что мокрая рука Зельды выскользнула из руки ее мужа. Зельда пронзительно захохотала, ее смех отдавался эхом над водой, отражаясь от кафельных бортиков бассейна. Наконец ее безумный смех утих, и она очень спокойно сказала: – Пожалуй, пора выходить.

Она поднялась по ступенькам из бассейна, завернулась в пальто Салли – так, как будто это было самым обычным делом.

Салли провела Зельду, все еще завернутую в пальто, наверх. Киму не терпелось уехать, и он мерил оранжерею большими шагами, в то время как Скотт сидел, развалившись на большой софе. Они решили, что им необходимо что-нибудь более крепкое, чем шампанское, и принялись за виски. Скотт разразился длинной пьяной речью на тему о том, что он сам виноват в том, что Зельда так эксцентрично себя ведет. Он винил себя во всем, говорил, что потерпел неудачу и как мужчина, и как муж, и как писатель. Ким молчал, ему было неприятно самоуничижение Скотта. Он хотел уйти куда-нибудь, куда угодно.

Наверху Салли приготовила горячую ванну, в которую погрузилась Зельда. К этому времени она уже прониклась к гостье чувством благодарности.

– Я так несчастна, – сказала она Салли. – Все пошло прахом. – Она немного помолчала. – У нас было все, что можно пожелать, и мы все испортили. Я не знаю когда и не знаю как. Но это факт. Салли, не знаю, как ты справляешься с успехом Кима, но постарайся извлечь урок из того кошмара, в котором оказались мы. Не повторяй наших ошибок.

Салли не знала, что сказать. У них с Кимом тоже был кошмар, но совсем иного рода, и Салли не думала, что Зельда сможет помочь ей. Она боялась, что помочь в этом не сможет никто.

– Скотт думает, что, если бы у нас был ребенок, у нас бы все наладилось. Но ничего не наладится. Будет еще хуже. Я изо всех сил стараюсь не забеременеть. Не говори об этом Скотту. Мы не можем позволить себе ребенка, – сказала Зельда, выходя из ванны. Она была так худа, что у нее выступали ребра, а ее тазовые кости были похожи на две острые шишки. – Не только в финансовом смысле, но и в эмоциональном. Мы и о себе не можем как следует позаботиться. À ребенок… это слишком. Слишком тяжело для меня.

– Ах, Зельда, я уверена, что все это скоро пройдет. Вот посмотришь, – сказала Салли, пытаясь успокоить ее. – Скотт напишет новый роман, и тогда, даже если ты и захочешь вспомнить свои сегодняшние проблемы, то просто не сможешь.

– Как бы я хотела надеяться на это. – Зельда набросила на себя фланелевую ночную рубашку, какая могла бы сгодиться для ее бабушки, настолько она отличалась от ярких, соблазнительных вещей, которые обычно носила Зельда. – Возможно, ты права, Салли. Я склонна все драматизировать.

Зельда поблагодарила Салли за ее доброту и улеглась в большую кровать под балдахином – смятые простыни и одеяла свидетельствовали о том, что ее не застилали с утра, отметила Салли, – и уснула прежде, чем Салли успела выйти из хозяйской спальни и закрыть за собой дверь.

– У Скотта в его «роллсе» было семьсот пятьдесят долларов, – сказал Ким, когда они сели в поезд, уезжая обратно в Нью-Йорк.

– Семьсот пятьдесят долларов? – переспросила удивленная Салли. Скотт, не переставая, твердил, какие они бедные. Как они задолжали по счетам. Как они не могут позволить себе то, не могут позволить себе это. Как он вынужден занимать деньги у своего агента, у своего издателя.

– Они лежали в боковом кармане на дверце со стороны водителя. Я заметил их, когда садился в машину. Я сосчитал их.

– Почему они оказались там?

– Не знаю. – Ким пожал плечами. – Я отдал их Скотту, у него был такой вид, будто он впервые о них слышит. Потом он сказал, что, должно быть, положил их туда, когда оплачивал какой-то чек, и забыл.

– Не удивительно, что у них проблемы с деньгами, – сказала Салли.

– Не удивительно, – сказал Ким. – Я умираю от голода. Они так и не угостили нас.

– Ким, ты слишком явно хотел уехать как можно скорее, – мягко сказала Салли.

– Они расстроили меня.

– Им кажется, что у них все плохо, – сказала она.

– С нами такого не произойдет, – с усилием произнес Ким. – Это я могу тебе обещать.

– Может быть, они просто проходят через какой-то этап, – сказала Салли.

– Помолчи! – Терпение Кима кончилось. – Что ты понимаешь в таких делах.

Больше они не разговаривали, так и доехали молча до конца, поглощенные своими собственными мыслями. Они плотно поели и только в половине шестого попали в дом на Чарльтон-стрит. Кима ожидала обычная груда посланий. Он взял их вместе с бутылкой белого вина и поднялся в спальню. Он лег на кровать, где, как всегда, были навалены журналы, газеты и книги, и начал читать корреспонденцию вслух.

– Джей приглашает нас к себе на ужин сегодня, у него будет владелец книжного магазина из Чикаго, – сказал он. – Черт, я только что пообедал благодаря Фицджеральдам. Салли, скажи ему, что мы заняты или еще что придумай. Найди какую-нибудь отговорку.

– Ты уверен, что это необходимо? – спросила Салли. Обычно Ким с энтузиазмом принимал приглашения, а Салли всегда искала предлог остаться дома. Он был готов идти куда угодно, делать что угодно и часто в шутку, а иногда почти серьезно дразнил ее занудой. – Ты же убеждал меня, что с теми, кто продает книги, очень важно поддерживать отношения.

– Уверен, – отрезал Ким. – Но я сыт по горло тем, что меня, как любимую лошадь леди Астор, выводят, чтобы позабавить зевак.