– Мне тоже. – Ее голос становится тише. – Это моя самая любимая.

На комоде хранится ее коллекция украшений. Ожерелья, некоторые из них мне уже знакомы, развешаны на ветвях проволочного дерева.

– Его ты тоже сделала сама?

– Ага.

– Скажи, а все это… ради забавы или…

– Да, в основном. – Я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть на нее, но теперь ее речь кажется мне сбивчивой. – Наверное, я немного неугомонная. Мне нравится, когда руки заняты.

И это правда: я сам видел, как она постоянно что-то мастерит, собирает, рисует. Возится со всем подряд.

– По-моему, в этом есть смысл.

Ее полки сделаны так, что кажется, будто книги парят прямо в воздухе. Все в этой комнате – фрагменты Бель, вплоть до обложек на книгах. И я с уверенностью могу сказать, что некоторые из них она сделала сама; мне попадались на глаза ее эскизы, так что без труда можно узнать стиль.

– Это так странно, – делится она. – Ты будто смотришь прямо на меня сейчас.

Я оборачиваюсь через плечо и вижу, что она следит за мной, слегка сдвинув брови.

– Я и раньше на тебя смотрел.

– Да, но не так… – Она запинается и отводит взгляд. – Сейчас как-то по-другому.

И я понимаю, что она имеет в виду. Моя комната не представляет собой ничего индивидуального – по сути, это просто страница из интерьерного каталога, – но ее комната похожа на настоящий музей, посвященный ее личности.

– Я могу перестать любопытствовать, – заверяю я, отходя от полок, потому что, разглядывая принадлежащие ей вещи так пристально, чувствую себя немного навязчивым.

Не уверен, что хотел бы, чтобы она узнала, сколько у меня графических романов «Песчаного человека» или то, что у меня до сих пор на стене висит календарь «Лос-Анджелес Гэлакси», который я повесил, когда мне было двенадцать.

– Так где…

Она торопливо кивает, с облегчением предвкушая более обезличенную тему, и открывает верхний ящик своего стола.

– Он тут, – говорит она, доставая сделанный ею вращающийся накопитель. – Можешь взять его и бежать отсюда. Если хочешь, конечно.

Я протягиваю руку, чтобы взять накопитель, и замечаю, что она избегает моего взгляда. Сбегать я, естественно, никуда не собираюсь, поэтому просто сажусь на кровать рядом с Бель.

– Почему ты не расскажешь маме о робототехнике?

Она прижимает подушку к груди, недовольно морщась.

– Не знаю. Наверное, я просто хочу, чтобы она осталась моей.

– А если ты о ней расскажешь, то она перестанет быть твоей?

– Не знаю. Возможно.

Я вижу, что Бель ждет моей реакции, поэтому перестаю искать ее взгляд.

– Насчет твоих документов в колледж… – начинаю я, и Бель стонет в голос, бросая в меня подушку.

– Тео, не начинай…

– Поступай на машиностроительный.

Я бросаю подушку обратно, и Бель не успевает отбить ее. Та падает на пол, а Бель изумленно таращится на меня во все глаза.

– Что? Тео, ты…

– Ты в этом хороша. – На этот раз я внимательно смотрю на нее, когда произношу эти слова. – Ты прирожденный инженер.

Бель ничего не отвечает мне.

– В робототехнике ты даже лучше, чем в футболе, – серьезным тоном продолжаю, и она заливисто смеется.

Я поднимаю подушку с пола и протягиваю ее Бель, ожидая реакции.

– Тео, – произносит она и, кажется, вот-вот начнет оправдываться. Это я, как правило, вообще не принимаю за ответ.

– Бель, послушай меня. У тебя хорошо получается, – повторяю я, и она отворачивается, как будто не верит моим словам. Или, быть может, боится поверить. – Ты не обязана верить мне на слово – как и не обязана заниматься этим всю оставшуюся жизнь, – но ты должна попробовать. Я не понимаю, почему ты не хочешь просто попытаться. Если тебе нужен кто-то, кто подтолкнет, то вот он я – толкаю тебя. – И я пихаю ее в плечо в качестве доказательства. – Ведь есть еще время до первого января, так?

Бель стискивает подушку крепче и качает головой.

– Но я могу и не поступить.

– И что? Если ты не попытаешься, то точно никуда не поступишь.

Она молчит, и я продолжаю.

– Я поступил в МТИ досрочно, – делюсь новостью, и Бель удивленно моргает. – Я узнал об этом только на прошлой неделе. И это вуз моей мечты.

Когда наконец говорю это вслух, с меня будто бы спадает неподъемный груз.

– И это очень вовремя, потому что теперь я могу полностью сосредоточиться на экзаменах и робототехнике.

– Подожди, – перебивает она с широко раскрытыми глазами, – ты поступил и никому ничего не сказал?

– Ну… – Я пожимаю плечами. – Кай тоже подал туда документы, а ты его знаешь. Если бы он узнал, что меня уже приняли, то переживал бы по этому поводу еще больше.

Бель снова качает головой.

– И все же, Тео, это потрясающе… В смысле, поздравляю, это…

– Я пытаюсь сказать, что ты тоже можешь подать туда документы, – перебиваю я, и она хмурится.

– Ты хочешь, чтобы я соревновалась с Каем за место?

– Кто сказал, что это соревнование? Наверняка они берут и девушек.

На этот раз ее смех звучит мелодично и чарующе.

– А, ну да. Я же девчонка, ты это хочешь сказать, да?

Не совсем понимаю, что она имеет в виду, поэтому просто пропускаю вопрос мимо ушей.

– Подумай обо всех Ричардсонах, которым ты можешь утереть нос, если поступишь, – добавляю я, надеясь, что хотя бы это ее соблазнит.

– Тебе легко говорить. – Бель толкает меня плечом, устраиваясь так, чтобы мы оказались бок о бок на ее кровати. – Знаешь, сколько еще таких Ричардсонов в мире? – вздыхает она.

– А знаешь, на сколько Ричардсонов станет меньше, если будет больше Бель? – возражаю я.

Она поворачивается ко мне, и я смотрю ей прямо в глаза и внезапно всем телом осознаю, насколько близко Бель ко мне находится. Я ощущаю запах ее розового шампуня и то, какая у этой комнаты особенная энергетика, и впервые позволяю себе подумать, как сильно хочу притянуть эту девушку ближе к себе. Бель поднимает подбородок, делает крошечное глотательное движение, и мне кажется, она знает, о чем я сейчас думаю.

Быть может, она думает о том же самом.

Я протягиваю руку, чтобы убрать волосы с ее плеча и заправить их ей за ухо. И вижу, как Бель расслабляется, как учащается ее пульс.

– Пойдем со мной, – говорю я.

Она прикусывает губу, прежде чем ответить.

– Куда?

– В Кембридж. В МТИ.

– А, – выдыхает она, и я понимаю: момент испорчен.

– Мне просто кажется, что ты зря растратишь, Бель, весь этот талант, если…

– ИББ! – кричит ее брат из коридора, и Бель вскакивает на ноги. – МАМА ХОЧЕТ, ЧТОБЫ ТЫ НАКРЫЛА НА СТОЛ!

– ХОРОШО! – рычит она в ответ, а потом морщится, вспомнив, что я сижу слишком близко и могу оглохнуть. – Извини…

– Все в порядке, но, Бель…

– Я сделаю это. – Она слабо улыбается и беспомощно пожимает плечами. – Если у меня получится получить рекомендательные письма на следующей неделе, то я подам туда документы, обещаю.

– Правда подашь?

– Ну, раз уж ты так мило меня попросил…

– ИЗАБЕЛЬ!

Она со вздохом слезает с кровати и смотрит на меня.

– Надеюсь, ты голоден, – говорит она, – потому что мама точно запихнет в тебя все, что найдется в этом доме.

Решаю умолчать, что вообще-то именно этого мне сейчас и хочется.

– Я не против перекусить, – соглашаюсь я, позволяя Бель увлечь меня в гостиную.

Иногда я все еще перечитываю то письмо. Я знаю, мне следует или заархивировать его, или уже удалить с концами, как я делаю буквально со всем, что осмеливается появиться в моем почтовом ящике, но это я никак не могу выбросить из головы.

Уважаемая Изабель Майер,

Мы получили ваше заявление на поступление в Массачусетский технологический институт.

Офигеть. Святые шестеренки. Матерь божья.