Бель: Его интеллект может быть и искусственным, но его жажда власти – подлинна.

Тео: Возражаю.

Бель: Против чего?

Тео: Против масштаба.

Бель: Масштаба чего?

Тео: Обвинения.

На экране снова высвечивается сообщение от Джейми.

Джейми: Ты же знаешь, что я шучу.

Джейми: На самом деле будет очень здорово, если вы с Тео подружитесь.

Джейми: И вообще, мы можем поговорить о чем-нибудь другом?

Бель: Например, о диджейской карьере твоей сестры?

Джейми: О нет, только не это.

Джейми: Так как у тебя дома, все наладилось?

– Бель, – кричит мама, – ты идешь или как?

Упс.

Мои жизненные обстоятельства на мгновение пересекаются: реальность, в которой я задержалась после школы с Тео, сталкивается с реальностью, в которой я нечаянно просидела в комнате уже десять минут, избегая ужина, и на секунду мне приходится задуматься над тем, что же ответить на вопрос Джейми.

Правда в том, что в последнее время мне приходится тщательно готовиться к тому, чтобы сесть за стол с мамой. Не потому, что мне не нравится проводить с ней время, а из-за того, что очень многие темы для разговора случайно оказались под запретом.

Папа? Определенно табу. Я не могу себя заставить даже ответить на его сообщения.

Люк? О нем однозначно не стоит говорить. Каждый раз, когда мама находит забытый им носок, она плачет.

Гейб? О нем мама может говорить хоть всю ночь, но этого не выдержу уже я.

Школа? Да, чем не тема, но этот разговор всегда приводит к вопросам о моем поступлении в колледж, с чем я до сих пор до конца не определилась.

Так что в основном остается говорить о погоде.

Я торопливо пишу Джейми: «Да, все в порядке, я ужинать!» – а потом просматриваю последнее сообщение Тео и плавно погружаюсь в параллельный мир.

Тео: А ты опасна, Бельканто.

Он называет меня так, чтобы поддразнить, потому что я поправила Мака в свой первый день, когда перешла в его класс, но теперь, когда я знаю, что он в курсе, что это означает, и все равно продолжает так меня звать, меня это совсем не беспокоит. Совсем, совсем-совсем не беспокоит.

Не влюблена. Не влюблена. Не влюблена.

– Привет, – здороваюсь я, заглядывая через плечо Бель, работающей над печатной платой для нашего 55-килограммового бота, которого мы временно назвали Пуччини. Она постоянно произносит какие-то странные фразочки вроде «Сейчас Пуччини находится в утробе матери», как будто мы в буквальном смысле вынашиваем его, словно ребенка. И многое другое, не менее нелепое. – Как он поживает?

– Малыш здоров и прекрасно развивается, – отвечает Бель.

Я пихаю ее локтем в притворном раздражении, на что она толкает меня в ответ, и этот эпизод вполне мог бы стать очень приятным моментом дня, если бы не вмешалась Нилам.

– Закончили? – строго вопрошает она.

– А ты что-то хотела? – интересуется Бель.

– Да, немного тишины и покоя, – бурчит Нилам.

Мы с Бель обмениваемся взглядами.

– Что ж, мне все равно пора на перерыв, – сообщает Бель, откладывая плоскогубцы. – Не покажешь, что вы там с Дэшем делаете с небоевыми роботами?

– Конечно, – соглашаюсь я и веду Бель в угол, где Дэш надувает воздушные шары.

Нилам сверлит наши спины тяжелым взглядом, и Бель тяжело вздыхает, словно последние полчаса она задерживала дыхание.

– Эта девчонка меня ненавидит, – бормочет она.

– Она всех ненавидит.

– Да, но меня – особенно.

Похоже, Нилам и правда очень раздражает присутствие Бель, но признать это вслух – значит, ступить на более опасную территорию, чем та, где она находится сейчас.

– Не обращай на нее внимания. Она просто завидует.

– Чему?

Да много чему, если честно.

– Не знаю. Твоей обуви с изюминкой.

Сегодня на Бель розовые резиновые сапоги. В ее защиту скажу, что дождь действительно идет, но так, как он и всегда идет в Лос-Анджелесе, а именно – не настолько интенсивно, чтобы была нужна специальная обувь.

– Она, – произносит Бель, – практичная. С марксистской точки зрения.

– В плане чего, справедливого разделения труда? Попробуй еще раз, Бельканто.

– Тьфу, я же имела в виду, что они пролетарские. Забей. – Она корчит гримасу. – Я слышала, кто-то хорошо сдал экзамен по обществознанию?

– Как и всегда, – заявляю я.

Она пихает меня локтем в ребра, и я легонько толкаю ее в ответ.

– Так, ну и что здесь происходит? – спрашивает она, скрипя сапогами, когда опускается на корточки рядом с Дэшем. – А то похоже на кучу невинно убиенных воздушных шариков.

– Так и есть, – подтверждает Дэш и театрально добавляет: – Эти солдаты пали в бою.

– Почтим их память минутой молчания, – в тон ему вторит Бель, прижимая руку к груди.

– Вы такие странные, – комментирую я и, несмотря на то что ничего здесь не требует моего внимания, сажусь на парту рядом с Дэшем.

– Ребята, вам случайно не нужны билеты на вечер встречи выпускников? – спрашивает Лора, внезапно появляясь позади меня, пыша энтузиазмом. – Джейми попросила меня помочь продать их, – добавляет она извиняющимся тоном, потому что прекрасно понимает и сама, что большинство людей в этой аудитории даже не задумывались о возможном посещении школьных танцев, не говоря уже о том, что они мало способны к простому человеческому взаимодействию.

– Неужели уже пора на встречу выпускников? – спрашивает Кай, услышав Лору со своего рабочего места, где он только что закончил формовку алюминиевого листа. – Я думал, это случится только после экзаменов.

– Да, через неделю после. Разве у тебя их не было прошлой весной? – уточняет Лора.

– Да, но я ведь еще могу пересдать письменную часть, – возражает он в оборонительной и очень присущей Каю манере.

– Не думаю, что на каких-либо инженерных специальностях будут интересоваться тем, что ты получил за письменную часть экзамена, – вставляю я.

Бель, как обычно, молчит, и я понимаю, что, когда речь заходит о поступлении в вуз, она всегда становится немногословной. Мне хочется спросить ее, в чем дело – быть может, она не очень хорошо сдала экзамены или что-то еще в этом роде, – но, похоже, сейчас не самое подходящее для этого время.

– И вообще, – продолжаю я, быстро меняя тему, прежде чем Кай успеет пуститься в долгие подробности всех своих многочисленных неврозов, связанных с экзаменами, – этот год пролетит очень быстро.

– Ну и хорошо, – решительно заявляет Дэш. – А то я уже отчаялся ждать День благодарения.

– Да, нам всем нужен отдых, – соглашается Лора, полагая, что Дэш имеет в виду каникулы, как любой другой нормальный человек.

– К сожалению, Дэш имеет в виду ужин на День благодарения, – уточняю я. – Несмотря на то, что я решительно выступаю против колониализма…

– А вот я в команде коренных народов, – заявляет Дэш, обращаясь к Бель, которая одаривает его улыбкой, которую я могу описать исключительно как проявление безграничной симпатии. (К Дэшу, разумеется, а не к евроцентризму и/или империализму.)

– Как и все мы, – спешу добавить я. – Само собой. Но все же…

– Учитывая, что альтернативой является команда «Грандиозного Геноцида», на этой стороне явно есть что-то обнадеживающее, – соглашается Бель тем язвительным тоном, которым иногда обращается ко мне, и Дэш потрясенно открывает рот, думаю, для того, чтобы она улыбнулась еще раз.

– Уверен, Дэш найдет способ посетить каждый из наших домов, чтобы полакомиться остатками ужина, – громко заканчиваю я и только после того, как эта ошибка уже была совершена, понимаю, что обратился напрямую к Бель, а не к Лоре, которая, собственно, и подняла эту тему. – Включая мой, – добавляю я, пытаясь сохранить хоть какое-то подобие спокойствия, – который даже не был приготовлен дома.