Группа крестьян, работающих по пояс в поде, продолжали трудиться, когда он проезжал мимо. Тот, что был впереди, оперся о мотыгу и не шевелился, устремив взгляд куда-то вдаль мимо Одана.

Черноволосая женщина вывалила корзину ила прямо на дорогу в опасной близости от колес колесницы. Одан взмахнул кнутом и промчался мимо.

Поверхность воды сверкала на солнце. Зеленые побеги нового урожая уже разделили воду на участки. Над полями разносились крики чаек, которые парили в воздухе, изредка устремляясь вниз за добычей. Группа изможденных рабов срезала побеги папируса и складывала их на берегу. Они работали, не обращая внимания ни на что. И ни они, ни их надсмотрщики не заметили проезжающего принца.

Значит, заклинание действует. Но если покров невидимости откажет ему в критический момент, он может этого не заметить, пока не будет слишком поздно.

Одан стремительно несся на юг, безжалостно нахлестывая лошадей. Он миновал культурные поля и выехал в пустыню. Одан почувствовал, что солнце своими лучами обжигает ему лицо, и накинул на себя легкую ткань. Песок летел из-под копыт лошадей, хрустел на зубах, забивал глаза.

Он пролетел мимо заброшенных развалин, где раньше селились отшельники, а теперь в разрушенных стенах в тени пальм жили только скорпионы. Так кончаются мечты людей, подумал Одан. Приступ меланхолии охватил его при виде этого унылого места.

Он жадно выпил из кожаной бутылки. Затем он проанализировал свои ощущения и обнаружил, что на него нахлынула лень, апатия, слабость. Ни один Хекеу не пьет столько воды, сколько потребляет цивилизованный человек. Одан погнал дальше на юг по раскаленной пустыне своих лошадей, вглядываясь в горящий горизонт, чтобы во время увидеть армию Эндала.

Они должны быть надежно защищены заклинаниями Ниргаль Эн-Теуса. Ведь бог огня, его отец, несомненно позаботился об этом. Все в Эреше были убеждены, что Задан сильнее, чем Ниргаль, а в Эндале считали, что бог Огня по меньшей мере равен по могуществу богу Меча.

Старые колдуны утверждали, что в мире существует определенное постоянное количество магии. И как только вся магия будет израсходована, не будет больше ни магов, ни колдунов, ни целителей. Но другие не верили в это и, чтобы посрамить противников, задавали им вопрос: если количество магии в мире строго ограничено, то как она могла остаться после того, как Ке создал землю, небо и все остальное? А дальнейшие исследования показали, что у одних колдунов, слабых и неумелых, могущество уменьшается и даже совсем исчезает, расходуется при работе. Другие колдуны, опытные, образованные, только увеличивают свое могущество, накапливают в себе магический потенциал.

Одан надеялся, что у него хватит запаса магии на то, что он задумал совершить. Он еще не полностью научился управлять своим искусством быть невидимым, но невидимость ему нужна в городе, а не здесь, в голой обожженной пустыне.

Высоко в небе пролетела птица. Прищурившись, Одан разглядел, что это огромный пустынный орел. Он мгновенно переместил в него свою душу. Это было идеальное место для наблюдений. Одан ахнул, ощутив себя в полете, услышав свист ветра под громадными крыльями, увидев голубое небо над головой, желтые просторы пустыни внизу — и вдруг он неожиданно снова оказался в колеснице… Лошади перешли на неровную рысь, и Одан зло обругал их.

Какая-то сила швырнула его душу из тела птицы и вернула на землю.

Таинственная сила, обладающая огромным могуществом, легко преодолело его умственное усилие.

Одан с неудовольствием смотрел на птицу, которая еле шевеля крыльями, величественно удалялась к югу. Она исчезла в лучах ослепительного солнца, и Одану осталось только ругаться в бессильной злобе.

Он снова помчался вперед, нахлестывая лошадей, однако не давая им выбиться из сил. И когда он остановился, чтобы напоить их, он увидел далеко впереди столб пыли, означавший приближение армии Эндала.

Вскоре передовые разъезды уже заметили его и приготовились стрелять из луков. Одан поднял пустую руку, и вскоре колесница из Эреша и колесницы из Эндала помчались к основному отряду.

Одан старался казаться невозмутимым. Но он был подавлен могуществом армии. Пыль поднималась до самого неба. Люди в доспехах заполнили все пространство, как полноводная река. Они шли вперед. Колесниц было так много, что их было видно до самого горизонта. Шум, голоса, звяканье оружия заполняли весь воздух.

Король Эндала послал разодетого придворного к Одану, чтобы пригласить к себе в колесницу.

Это была дорожная колесница на четырех колесах с пологом. Несли ее восемь черных как смоль лошадей с блестящей шерстью. Над их гордыми головами колыхались разноцветные плюмажи.

Одан приветствовал короля. Он не чувствовал отвращения. Король был всего лишь простым смертным, очень толстым человеком с тройным подбородком. Роскошная одежда его была расшита золотыми узорами. Оружие его было украшено драгоценными камнями. Темные глаза над толстым мясистым носом были посажены очень близко. Король был весь в поту, и от него неприятно пахло испарениями тела и ароматными травами. И все же было ясно, что это человек твердой воли, непомерного тщеславия и гордости, готовый сокрушить любого, кто встанет на его пути.

Да, Эрешу жалости ждать не приходилось — он будет стерт с лица земли, чтобы король Светту, король Эндала, стал первым королем на всей Реке, во всей стране Эа.

Одан поискал взглядом мастера магии Себек-галя, но не нашел его здесь. У Одана мелькнула мысль, что душа колдуна находится в том самом степном орле, а тело спокойно лежит дома в Эндале.

— Ты хорошо выполняешь указания твоего отца, великого бога Ниргаля Эн-Теуса, — голос короля Светту был скрипучим. — У тебя все готово?

— Все готово. Если твоя армия храбро сражается, то ты будешь королем Эреша.

— А этот дьявол Неб-Айн-Ке?

— Его часы сочтены.

— Хорошо.

Беспокойный взгляд короля озадачил Одана. Не боится ли он Одана-полубога? Но что-то явно тревожило короля.

Какая-то колесница, выделяющаяся из остальных щегольской роскошью отделки, богатыми украшениями, вырвалась вперед. Четыре лошади, которые везли ее, были черны как ночь, как и лошади короля. Головы их были украшены плюмажами и золотыми колокольчиками. В колеснице сидел молодой человек. Он взглянул на Одана, и зубы его сверкнули в зловещей улыбке. У него была черная борода, а выражение лица было жестоким.

Король не обратил внимания на эту колесницу, и Одан снова повернулся к нему.

Возница короля, увидев впереди узкий участок дороги, где не было места двум колесницам, повернул немного вправо, и юноша, без видимой досады, направил своих коней в сторону, уступая дорогу.

— И эти дьяволы Эреша будут повергнуты. Изображение самого гнусного дьявола будет изъято из святилища, доставлено в Эндал, где его будут возить по улицам, чтобы каждый мог плюнуть в него и бросить камень. А затем его торжественно сожгут. Жрецы Эндала будут прославлять этот день. И дьявол Эреша будет уничтожен, а великий бог Ниргаль, да будет благословенно имя его, будет править всем!

Ну что же, Одан ничем не был обязан Задану. Разве что он позволил Одану Эн-Ке — а в этом была его ошибка — привезти своего сына в город Эреш, находящийся под его защитой и покровительством.

Значит, Ниргаль более достоин быть первым, чем Задан. Задану нужно ругать только самого себя, когда его вытащат из святилища и будут оскорблять в Эндале, а затем сожгут к вящей славе бога Огня.

Быстро расправившись, Одан стегнул своих коней и помчался на север.

Во время езды он оглядывался и видел ближайшую к нему черную лошадь королевской колесницы. Она косила глазом, всхрапывала, кроваво-красные ноздри всасывали песок пустыни.

Почти догнав передовой отряд, Одан закрепил поводья, накрепко привязав себя к поручням кресла. Затем он вырвался далеко вперед и переместил свою душу в большую королевскую лошадь.

Песок под копытами, пыль во рту и ноздрях, горячий воздух, обжигающий легкие — все говорило о том, что переселение души прошло успешно. Его тело, надежно закрепленное в колеснице, неслось в Эреш. Несмотря на звон оружия, топот копыт, шум колесниц, голоса людей, он мог все хорошо слышать. Одан навострил уши. Король хохотал, огромный живот его колыхался. Король был доволен.