Одан услышал шаги.

— Идут люди, мастер Асхурнакс. Я слышу звяканье оружия. Они думают, что ты бессилен.

Асхурнакс поднял глаза и развел руками.

— Если я не могу заколдовать мальчишку, то что могу поделать против вооруженных людей, страшных в своей злобе, угрожающих острой бронзой?

И тут дверь затрещала под тяжелыми ударами. Посыпались кирпичи и доски, рухнуло последнее защитное заклинание некогда могущественного колдуна. Одан взял в левую руку меч, а правой сжал грозное копье.

— Ты, мастер, атакуй их заклинаниями, когда я швырну копье. А затем мой меч будет искать путь к их животам.

Но Асхурнакс только дрожал мелкой дрожью, приложив руку ко рту. Он думал, что пришел его последний час. А в это время в дверь ломились жестокие убийцы.

С криком они ворвались в комнату.

Молча, как разъяренный саблезубый лев, Одан прыгнул вперед.

Мастер Убодинас много слышал о демоническом искусстве мастера Асхурнакса. Решившись убрать с пути старого колдуна, он убедился, что его заклинания не приносят успеха. Тогда он стал ждать удобного момента для нападения, и банда наемных убийц была наготове. И момент настал. Убодинас решил: пора покончить с соперником. Он послал десять человек.

Когда они ворвались в комнату, Одан выступил против них, ни о чем не думая. Его дикарские инстинкты, горячая кровь, холодный, расчетливый ум помогали ему драться против множества врагов, не упуская из виду ни одного. Один за другим — они должны были умереть. Одан не должен думать о них как о людях. Он должен думать о них как о тех, кому суждено умереть.

Его грозное острое копье вонзилось в грудь первого из них, разорвав в клочья его сердце, и швырнуло тело на землю.

Прежде чем изумленные бандиты смогли опомниться и понять, что за ужас обрушился на них, Одан поразил мечом еще двоих и перерезал горло третьему. У задних людей в руках были факелы, которые распространяли дым и копоть под самые потолки. В неверном колеблющемся свете факелов люди не могли рассмотреть, кто же на них напал. Они слышали крики своих товарищей. Они видели искаженные удлиненные тени, пляшущие по дальней стене между черепов, костей, странной формы сосудов. Тени голов, туловищ, конечностей извивались, как змеи, как будто исполняли зловещий танец смерти. Они увидели мелькнувшую гриву коричневых волос, перехваченных лентой, они увидели сверкающую окровавленную молнию, которая рубила, колола, разила…

Они были храбрыми людьми, хотя профессия их не считалась респектабельной. Они кричали, чтобы подбодрить себя и своих товарищей, и рвались вперед. Ведь прикончить дряхлого старика-колдуна, силы которого иссякли, — это плевое дело.

И вдруг совершенно неожиданно четверо из задних рядов оказались впереди. Их товарищи лежали распростертые на полу, а один из них судорожно извивался, стараясь сунуть в распоротый живот вывалившиеся внутренности.

— Ну, нападайте, — сказал Одан. Голос его был спокоен.

Он многому научился у Надьюла, но он знал, что ему нужно учиться еще очень долго, если он хочет стать первоклассным бойцом. То, что его враги сейчас были мертвы, объяснялось лишь неожиданностью нападения, скоростью ударов и звериной беспощадностью.

Враги заколебались. Одан вобрал голову в плечи и как гигантский паук бросился вперед.

Он принял первый удар на свой клинок и, вспомнив уроки Надьюла, резко вывернул лезвие и ударил противника. Тот упал. Второй, потный, мускулистый, огромный, ударил, намереваясь снести голову Одану. Но юноша, порхая, как бабочка, ушел от удара, и его меч нашел брешь в защищенном бронзовыми бляхами камзоле. И пока противник медленно валился на землю, Одан увидел, что двое оставшихся пытаются скрыться, убежать.

— Псы! — закричал Одан. — От судьбы не уйдете!

Он погнался за ними и ударил по обнаженной шее одного из них. Одан не стал отрубать голову напрочь, Надьюл часто предостерегал его от излишней жестокости, экстравагантности в бою. Последний подбежал к двери, перескочил через груду обломков, покатился вниз по лестнице. Одан выскочил на площадку, перегнулся через перила и швырнул меч, как копье.

Меч пронзил спину человека, пробив кожу камзола.

Бледный Асхурнакс подошел к Одану.

— О, Боги! Одан Кудзук! Ты настоящий убийца-варвар.

— Если бы варвары дрались как эти, — и он с презрением кивнул на распростертые тела врагов, — они давно бы умерли от голода.

— Идем, я перевяжу твои раны.

— Раны? — спросил Одан. Он посмотрел на руки, на тело, на ноги. Известно, что в пылу боя люди не замечают своих ран, как бы серьезны они ни были. — Я ранен?

Но когда колдун тщательно осмотрел Одана, он не нашел на нем ни единой царапины.

— Это чудо! — воскликнул Асхурнакс.

— Это искусство, — ответил Одан.

— Ясно, — сказал Асхурнакс, восстанавливая защиту вокруг свой башни. — Ясно, Одан Кудзук, что нам с тобой есть о чем поговорить…

— Уйти? — спросила Танси, которая сопровождала Митси к постели Одана. — Но ты не можешь покинуть Тигров.

— Я уйду, и Сарьян будет вашим главарем, — сказал Одан. — Желаю, чтобы вам было хорошо с ним.

Сарьян был готов взорваться, но Митси оттолкнула его. Танси бросила зловещий взгляд на свою соперницу и бросилась к Одану, упрашивая его остаться, гладя руками его тело, целуя его, мурлыча.

— Я буду присматривать за тобой, — сказал Одан. — И если кто-нибудь захочет обидеть тебя, я знаю, как отомстить обидчику.

Одан знал, что они верят ему. Ведь они были поражены, когда несколько недель назад он вернулся от колдуна Асхурнакса. Они не ожидали этого. Одан выложил рыжего кота на стол перед ними. Все столпились вокруг. Сарьян окаменел.

Одан улыбнулся своей еле заметной коварной улыбкой — он очень редко смеялся. Он был доволен сделкой с колдуном.

— Ударь кота ножом, Сарьян, — приказал Одан.

Тот медленно, подозрительно, но повиновался. Кот пискнул и упал мертвый. Одан сделал пасс, которому его научил Асхурнакс, и оживил кота. Тот вскочил на ноги и замяукал. Все в изумлении откинулись назад. Кот вспрыгнул на притолоку двери, осмотрел всех своими зелеными глазами, мяукнул и затем медленно растаял в воздухе, превратившись в голубое облачко.

Так что теперь Тигры не могли не верить обещанию Одана. Он будет следить за ними. Он не лжет. Асхурнакс обещал ему, что с помощью заклинаний он будет знать, не третируют ли в банде Танси за ее любовь к Одану Горбуну.

Одан приласкал Танси в последний раз, упаковал свои нехитрые пожитки и направился на улицу Желтого Лотоса в башню колдуна Асхурнакса.

Асхурнакс подверг его тщательной проверке и был поражен.

— Ну, Одан, — сказал он, натягивая на свое иссохшее тело одежду колдуна, — ты можешь стать первоклассным колдуном.

Эта идея понравилась Одану.

Правда, между ними не возникло такой взаимной дружбы, как было с Надьюлом. Если Одан с Надьюлом путешествовали по излучинам Реки, то Одан с Асхурнаксом путешествовали по тайнам оккультных наук. И Одан учился. Он доказал, что он способный ученик, умный, сообразительный, в меру циничный. О, да, магия действительно большая сила, но в то же время она не действовала на самого Одана.

А что касается чтения и письма, то они тоже входили в курс обучения магии. Для большинства людей иероглифы были всего лишь загадочными картинками, недоступными разуму. Все эти клинообразные знаки казались непосвященным тайной, которой владеют только избранные. А заполнить черточками глиняные таблички, чтобы в этом содержался смысл — о, это уже великая тайна магии.

— У тебя большое оружие, Одан. Но не спрашивай, какое и почему. Я могу отнести это только к твоему имени. Одан Эн-Ке, ныне полузабытый, лет шестнадцать назад имел здесь большое влияние, пользовался огромным авторитетом.

— Да, я слышал. Много раз я приносил ему в жертву ворованных свиней и цыплят.

— Ты поступал благоразумно, мой мальчик. Если сделка с этим шакалом хозяином каравана у нас получится, я куплю тебе быка для жертвоприношения Одана.