— Я не боюсь мертвецов, — но сейчас Сарьян лгал, и все это знали. — Ты храбрый парень, Одан, но младенец по сравнению с колдунами.

— Конечно, — сказала Митси. — Ни один обычный человек не может справиться с колдунами.

— Но наш храбрец Одан утверждает, что может украсть у кого угодно, даже у колдуна. И тот ничего не заметит.

Одан, все еще возбужденный шуткой с мертвецом, неосторожно воскликнул:

— Что-нибудь украсть? У колдуна? Нет ничего проще!

Все начали дразнить Сарьяна, поддерживая Одана и подогревая его решимость. Сарьян не отводил глаз от Одана.

— Ты не украдешь даже булавку у колдуна Одан. Асхурнакс причинил нам много неприятностей…

— Да! — воскликнул Наду, известный как подстрекатель.

— Он наложил на базарные прилавки заклинания и не продает нам контрзаклинания.

Этот Асхурнакс, который жил на улице Желтого Лотоса, пользовался репутацией честного человека. Если он продавал свое искусство человеку, то никогда не предавал его. В банде этого колдуна очень не любили.

— Укради кота Асхурнакса, Одан. Тогда мы тебе поверим.

Сарьян подзуживал Одана и поймал его на хвастливости и самоуверенности.

Внезапно опомнившись Одан довольно глупо спросил:

— Кота? У колдуна Асхурнакса?

— Да! — ответил ему хор голосов. — Да, Одан Кудхук! Кота колдуна Асхурнакса!

— Нет! — вскричала Митси. Лицо се горело, волосы растрепались. — Нет! Колдуны — это наше проклятие. Ни один человек не может обмануть их!

— А Одан может! — подзуживал Сарьян.

Одан глубоко дышал. Он мог злиться только на самого себя. Если он откажется, то несмотря на то что ни один из них не отважится связаться с колдуном, Одан потеряет весь свой авторитет и Сарьян будет главарем. Он осмотрелся вокруг, ссутулился, наклонив голову. Лицо его потемнело.

— Хорошо, — сказал Одан Кудзук. — Я сделаю это.

— Ты, Асхурнакс, дурак.

Комната наверху башни была освещена двумя свечами, и тени, пляшущие по углам комнаты, способны были внушить ужас любому посетителю жилища колдуна. Дорхутинакс пришел на улицу Желтого Лотоса, чтобы попросить кое-какие снадобья, которыми он обычно редко пользовался в своей работе. Теперь он сидел, откинувшись на спинку кресла и отхлебывая вино, которым угощал его хозяин, колдун Асхурнакс, и читал нотации ему.

Но Асхурнакс не признавал его правоты.

— У тебя работа совсем другая. Я продаю защиту торговцам. Неужели я могу обмануть клиента и продать контрзаклинание вору?

— Все так делают. Этот новый парень, что недавно появился в городе, — мастер Убодинас. Он, конечно, мошенник, я знаю. Но он процветает и перехватывает у тебя клиентов.

— Он тоже паразит. Я недавно говорил о нем с Киду. Но во дворце все очень встревожены волной коррупции, которая охватила весь город.

Дорхутинакс сморщил нос.

— Король должен был назначить меня дворцовым колдуном. Тогда все было бы иначе.

— Но это началось очень давно, еще до того, как явился Одан Эн-Ке. Тогда началась трагедия.

— Время все очистит и прояснит.

У Дорхутинакса было полно афоризмов на всякий случай жизни. Но вся его показная напыщенность и высокомерие не могли вытеснить хорошее отношение к старому Асхурнаксу. Когда маг встал, чтобы идти домой, Асхурнакс вздохнул, пожелал ему здоровья и благополучия и поплелся провожать его. Когда он возвращался в комнату, поднимаясь по крутой лестнице, он высматривал своего рыжего кота. На пороге своей мрачной комнаты он остановился. Он почувствовал чье-то присутствие.

Если это был мастер Убодинас, то очень глупо с его стороны бросать вызов здесь, в жилище противника. Но нет, у зашторенного окна стоял странный горбун. Слабый свет выхватывал из темноты этого мужчину-юношу, на котором были только штаны. Длинные коричневые волосы были перехвачены лентой. Широкая грудная клетка и необычная длина рук удивили Асхурнакса. Он сразу почувствовал силу и жестокость пришельца и понял, что только немедленное заклинание спасет его.

Паралича нижней части тела будет достаточно. Асхурнакс хотел поговорить с ним. Да, нужно нейтрализовать и руки тоже, так как они держали копье, вид которого не нравился колдуну.

И колдун пропел заклинание, сделав соответствующие пассы.

Одан был готов схватить кота, когда услышал шаги колдуна на лестнице. Он замер. Его дикарская выучка позволяла ему оставаться совершенно неподвижным. Даже его обнаженная грудь оставалась неподвижной при дыхании. Он влез сюда через окно, хотел схватить кота и выбраться обратно тем же путем. Если он теперь будет стоять тихо и не дышать, то слабые глаза и уши колдуна не позволят ему обнаружить постороннего…

Колдун заговорил.

— От имени Абималаикала и печени Хергинеаса, от имени львиного ящера и крови Покрытого Священной Чешуей, я призываю на тебя паралич, и теперь твое тело не будет повиноваться тебе, и твое сердце и ноги тоже не будут твоими, — он выпрямился и без паузы, хотя ему очень хотелось облизать пересохшие губы, продолжал: — и руки твои тоже…

Одан ощутил легкую дрожь, пробежавшую по его телу. Он хотел наклонить голову и обнаружил, что она не двигается. Хекеу! Он должен вернуться! Он не должен допустить, чтобы Тигры насмехались над ним. Одан ничего не понимал, но почувствовал, что дрожь, странная, непонятная дрожь прошла, и теперь он стоял неподвижно, снова настороженный и готовый к любым и мгновенным действиям, как будто был на охоте в горах.

— Ну, а теперь, мой мальчик, — сказал Асхурнакс, — давай прольем немного света, чтобы получше разглядеть тебя. О, боже! Что за чудовище! Такого я еще никогда не видел в Эреше. Откуда явился ты, вор, крадущийся в ночи?

— Я Одан-Кудзук.

— А! Это многое объясняет. Хотя и не все. — Асхурнакс устало двинулся вперед и опустился в гнутое кресло, украшенное перламутром с берегов Реки. Хитросплетенные узоры формировали кабалистические символы. Колдун потянулся, чувствуя свою неимоверную усталость. Он был уже далеко не молод. — Я должен передать тебя охранникам короля, чтобы они поговорили с тобой, как надо. Но я сначала хочу понять, почему ты решил обокрасть колдуна? Что привело тебя сюда? Разве в твоей дикой стране ничего не слышали о могуществе колдунов?

— Мы чтим только Хе, Хекеу и наших шаманов.

Физическая слабость нахлынула на Асхурнакса. Но в этом не было ничьей магии. Каждый раз, когда он использовал магию, чтобы взбодрить себя, потом он чувствовал себя много хуже. Сейчас он должен подняться, вызвать солдат и передать в их руки вора. О, боги! Он так устал!

Он смотрел своими старческими глазами на юношу. Какая громадная грудная клетка! Какая чудовищная пугающая мощь. Из-за сутулости невозможно определить его рост. Да он же настоящее чудовище!

Он двинулся?! Нет, конечно нет. Ведь он не может! Он в параличе! О, он двигается.

Одан шагнул вперед.

— Я не хочу причинять тебе вреда, мастер колдун. Я не взял твоего кота, как намеревался, чтобы развлечь шайку идиотов. Я решил, что он представляет для тебя ценность, Но если ты мне дашь что-нибудь, чтобы я мог доказать, что был здесь…

Асхурнакс сидел, разинув рот. На этого парня колдовство не действовало. Он не парализован… неслыханно.

— Ты, — прохрипел колдун, — ты жрец?

— Я не жрец. Мои боги — Ке и Одан. Мой тотем — Хекеу, — а затем вспомнив предостережения Надьюла, который своей смертью доказал, что он истинный друг, добавил: — И Заран тоже.

— Не жрец? И не колдун? Но тогда как же?…

И вдруг Асхурнакс подумал, что он потерял все свои силы, свое могущество. Он стал слишком стар для такой работы. О, Боже, Боже, заплакал он с горечью отчаяния. И затем он простонал:

— Кем становится колдун, утративший свое могущество? Где найдет он свой кров и пищу? Кто защитит его от обидчиков?

И в этот момент горя, отчаяния, черной меланхолии все защитные барьеры Асхурнакса рухнули.

Мастер Убодинас тут же обнаружил это. Он все понял и выкрикнул приказ. Его помощники немедленно откликнулись. Эти безжалостные, хладнокровные убийцы собрались вокруг хозяина, и Убодинас их заверил, что Асхурнакс потерял свои силы и не сможет причинить им вреда. И они быстро пошли по улице Желтого Лотоса, пришли к башне колдуна, ворвались в нее и начали подниматься по ступенькам лестницы.