Эрек шагнул вперед, подняв камень. Он смотрел на нее сверху вниз. Злоба и презрение так исказили его лицо, что оно стало похоже на маску танцующего дьявола.

— Одан Эн-Ке! — презрительно произнес он. — Что мы знаем о чужих богах? Одан из Старых Богов, и нет ни одного города, посвященного Одану. Так говорят все. Ни одного во всей стране Эа.

Он поднял камень, и острые края его засверкали на солнце. Он поднял его высоко, крепко держа пальцами с черными ногтями и готовясь бросить его и нанести последний удар по голове Моми.

И вдруг в этом ярком солнечном свете вспыхнуло еще более яркое золотое сияние… Пульсирующий свет родился в воздухе. Люди отшатнулись от тела Моми, рты их раскрылись в изумлении, глаза были полны ужаса. Они побросали камни на землю. Некоторые кричали, другие упали на колени. Но многие стояли молча, неподвижно, остолбеневшие от смертельного ужаса.

Деревня Иду была слишком мала и бедна, чтобы содержать собственного колдуна. Но даже если бы он и был, то он был бессилен против этой могущественной силы.

Сияние распространялось по всему небу. Над тростниковыми крышами домов деревни оно отражалось в водах широкой Реки. Сияние переходило в нестерпимо яркое пламя.

В небесах раздался голос, подобный грому в дальних горах. Что он произнес, люди не поняли. С небес раздавался грохот, как будто рушились и падали дворцы. Пораженные люди стояли неподвижно, с ужасом глядя вверх. В золотом сиянии вспыхнуло еще более яркое пятно, подобно тому, как тлеющие угли в горне кузницы вспыхивают ярким пламенем, когда начинают работать меха. И из этого золотого пятна сформировались золотые кони, запряженные в золотую колесницу. Горящая пламенем колесница поражала величием и вселяла ужас. Она пролетела по воздуху и приземлилась возле стены и обнаженного израненного тела Моми.

Страх превратил всех жителей деревни в камни. И только Эрек нашел в себе силы выдавить хриплый крик:

— Девушка сказала правду! Ей оказал честь бог. Сам Одан Эн-Ке! Это правда!

Этот крик как будто вернул дар речи всем остальным. Деревня огласилась долгим прерывистым стоном, криками ужаса и покорности.

— Одан, не наказывай нас! Одан! Одан Эн-Ке! Мы не знали!

Моми уже была в самом сердце золотого сияния.

Колесница взмыла в воздух, как настоящая сказочная колесница, рассыпая золотистые искры света на землю, на воду, на дома, превращая лица людей в позолоченные маски страха и покорности.

— Мы возьмем Моми! — кричал вождь Эрек. — Мы будем поклоняться ей! Она будет сидеть справа от моего сына Ладу, который станет вождем, когда я умру! Выслушай меня, Одан Эн-Ке. Выслушай молитвы моего народа!

Пылающая колесница поднималась все выше.

— Они улетели, отец, — сказал Вальдо.

— Одан Эн-Ке взял ее от нас, потому что мы обвинили ее в грехе. Давай молиться, чтобы зло не обрушилось на Иду.

Высоко поднялась сказочная колесница. Высоко в пылающее небо. Она быстро неслась над страной Эа, извергая языки пламени.

Моми шевельнулась и застонала. Бог коснулся ее, и боль исчезла. Девушка выглянула из колесницы и вскрикнула. Бог, который сказал ей, что его зовут Одан, успокоил ее, и теперь они летели вместе на запад, прочь от маленькой, затерявшейся в низовьях Реки деревеньки Иду. Далее к востоку Река разливалась на множество рукавов, образующих ее дельту и впадающих в Сладкое море. Они пролетели над огромной страной. Восхищенная Моми смотрела вниз. Она слышала, что некоторые маги городов равнины имеют летающие ковры, но она была уверена, что нет ни одного ковра такого красивого и большого, как эта сказочная колесница ее господина Одана — Одана Эн-Ке, ее бога.

— А ты не сердишься, что я рассказала им о тебе? — прошептала она.

Успокаивающая улыбка, кивок, и твердая рука обняла ее.

— Моя Моми, — сказал бог. — Я могу сжечь эту деревню дотла. Отвезу тебя в безопасное место и вернусь, чтобы сжечь ее. Этого будет достаточно.

— Нет, господин, нет! Они просто глупые люди. А Вальдо даже пытался спасти меня…

— Вальдо любит тебя и ненавидит своего брата. А что касается бедного Ваду, то смерть есть смерть, Моми. Никогда не забывай этого.

Она прижалась к нему так, что могла чувствовать биение его сердца. В ее стройном теле зрел плод от его семени. Нежная округлость живота выдавала ее. Мальчик будет сыном бога и смертной женщины. Это ее и пугало и приводило в восхищение.

Внизу под ними Река пересекала бесплодную пустыню. Она текла на юге гор, расположенных далеко на севере. Тех самых гор, на южных склонах которых жили свободные варвары, родной народ ее матери.

Зеленая полоса цивилизации преданно следовала каждому изгибу, каждому повороту Реки. От Соленого моря на западе до Сладкого моря на востоке почти на четыреста миль раскинулась страна Эа. А за ее пределами, за неизвестными землями, как утверждают древние легенды лежит огромное море, которое тянется до самого края вселенной.

Далеко на северо-востоке расположено море Мак, но никто не скажет, что хотя бы одно из трех морей известного мира может сравниться с бескрайними жуткими водами, которые, вероятно, тянутся далеко за Сады Золотого Солнечного Восхода. Моми в глубине души тайно верила, что отец ее ребенка должен знать все о далеком океане, он должен знать все о горах на севере, о пустынях на юге, он должен знать все о трех морях, о Реке, как знает он все о стране Эа. Изредка на извилистых берегах Реки в излучинах появлялись города. Сверкая под наклонными лучами солнца своими башнями, шпилями, они были нанизаны на нитку Реки, как драгоценные камни. Внизу мелькнул Шагал, двойной город Пера и Персар, Галаш и Дзорзу Пак и Ниш.

— Смотри, — закричала Моми, все страхи которой исчезли, так она была восхищена красотой воздушного путешествия. — Колдун на летающем ковре!

Далеко внизу под ними летел ковер. Бахрома ковра развевалась, в центре ковра, скрестив ноги сидел колдун, положив на колени свиток. Он был одет в бело-голубую одежду, на голове его была волшебная шапка.

— О, Одан, господин! Почему же он не видит нашего сияние, подобного солнцу?

Одан Эн-Ке засмеялся глубоким звучным голосом, который так легко пленил ее той ночью, когда он явился в ее хижину, когда он говорил с ней ласково и нежно и полностью покорил ее сердце.

— Мы, боги, можем быть невидимыми для смертных, если захотим. Этот маг не более подозревает о нашем присутствие в небесах, чем те коровы, которые пасутся на орошаемых лугах.

Моми вздрогнула при мысли о том огромном могуществе, которое таится за этими словами, но эта дрожь была для нее приятным напоминанием, что она носит в себе часть могущества Одана.

Одан летел на север, следуя изгибам Реки, так что Моми могла наблюдать развертывающуюся перед ней картину мира.

Они летели, постоянно меняя курс с северо-востока на северо-запад и обратно, и под ними проходила гордая процессия городов. Моми могла теперь получить представление о величине того мира, который занимал узкую орошаемую полоску вдоль Реки, зажатую громадными пустынями.

Она уже больше не боялась. Как она наслаждалась этим головокружительным путешествием по воздуху! Одан держал ее, и она таяла в его объятиях, чувствуя его твердую силу и мягкую нежность, зная, что он настоящий бог, но обладает всем, чем должен обладать настоящий мужчина. Она улыбнулась ему, и Одан наклонился и поцеловал ее. Руки ее обвили его шею. Он притянул ее к себе совсем близко, и она таяла в сладкой истоме, испытывая чувства, которых она не могла понять и объяснить.

— Я распорядился, чтобы о тебе позаботились, Моми. О тебе и о ребенке. Помни, что я бог и не могу вести жизнь смертного человека. Но тебя будут любить, служить тебе и повиноваться в стране Эа. Я обещаю тебе это, и мальчик тоже станет могущественным, если он захочет этого и будет стремиться к этому.

— Он будет, Одан, господин мой! Он будет!

Одан поднялся. Затем показал куда-то вперед и помог встать Моми. Впереди золотым и оранжевым цветом сверкала широкая лента реки в последних обжигающих объятиях солнца.