Высший жрец Задана и первый министр города организовал все так, чтобы различные процессии не встречались во время своего следования. Престарелые жрицы Сис шли по улицам, отыскивая более молодых служанок своей госпоже. Одан Эн-Ке в роскошной колеснице, украшенной золотом, серебром, драгоценными камнями — приношениями преданных слуг, ехал по городу. Возбужденный Одан сопровождал процессию, гордый тем, чье имя он носит.

Жрец Одана Эн-Ке, казалось, чудесным образом помолодел с тех пор, как сам бог оказал честь городу своим посещением. Его большой посох стал теперь божественным символом, а не простой палкой, поддерживающей его дряхлеющее тело. Процессия остановилась, и жрец воздел руки к небу. Богомольцы шаркали ногами, пыль поднималась к небу, трубы извлекли последний звук, призывающий к вниманию.

Набозинадас открыл рот, чтобы говорить.

И вдруг какое-то ощущение пронизало тело Одана. Он сразу все понял. Асхурнакс послал ему призыв — не предупреждение об опасности, а просьба о помощи.

И вместо торжественных ритуальных речей Набодинаса Одан услышал голос Асхурнакса, пробивающийся к нему через расстояния.

— Одан Кудзук! Одан Горбун! Помоги мне, помоги мне! Убодинас напал. Его заклинания могущественны, они рушат мои барьеры один за другим, его вооруженные люди у моих дверей! Ради твоей любви ко мне, своему мастеру, помоги мне, Одан!

Мгновение — и Одан локтями и коленями стал пробивать себе путь через толпу. Люди кричали на него. Он бежал. Как воин Хекеу, когда племя выходит на охоту за антилопами на склонах гор, бежал Одан Кудзук. Как саблезубый лев, преследующий свою жертву в стране Зуменов, Одан Кудзук бежал по улице Желтого Лотоса.

Кроме одетых в бронзу и кожу людей у дверей башни Асхурнакса, на улице никого не было. Все солдаты короля ныне несли службу по охране собственности граждан, так как в эти святые дни воры и грабители особенно активизировали свою деятельность. Одан выхватил меч и бросился к бандитам. Они не знали, что произошло с их предшественниками.

Они повернулись, заслышав крик Одана. Их темные лица погрубели от постоянной опасности, от трудного заработка. Они уже знали, что у Асхурнакса новый ученик и им нужно сначала расправиться с ним, а уж потом заняться его господином. Одан знал, еще до того, как он бросился вперед с мечом, жаждущим битвы и крови, что Асхурнакс сейчас ведет отчаянную борьбу с Убодинасом.

— Прикончите этого теленка, — крикнул главарь, мрачный жестокий тип с петушиными перьями на шляпе.

— Он такой огромный, — сказал какой-то малыш.

— Тогда убей его стрелой, ты, трусливая тварь! Убей стрелой!

Малыш поднял свой лук — честное оружие из дерева, кожи и жил — смертоносное оружие в умелых руках. Одан попадал из лука в подброшенную серебряную монету. Он увидел летящую стрелу и уклонился от нее с реакцией, которая делала честь лучшему из охотников Хекеу.

Меч его сверкал на солнце, угрожая врагам.

— Стреляй еще, — крикнул главарь. — Он сейчас будет здесь. Ломайте дверь, идиоты! Наваливайтесь на нее!

И снова Одан уклонился от смертельной стрелы.

Он был уже почти рядом. Он увидел, что дверь затрещала и два человека отскочили от нее с обгоревшими руками.

— Ха! — крикнул Одан. — Это за то, что вы осмелились надоедать мастеру колдуну!

— Не обращайте внимания! — крикнул главарь. — Мастер Убодинас вылечит вас!

Смятение в стане врага возрастало. Люди сталкивались друг с другом. Главарь поднял изогнутый меч, несомненно украденный из какого-нибудь святилища и теперь используемый в преступных целях, и бросился на Одана. Одан парировал удар, отступил в сторону, чтобы освободить место для удара, и тут он увидел желто-коричневую униформу солдат, которые появились в конце улицы, и он закричал:

— Вы пришли вовремя! Помогите мне прогнать этих крыс!

Стрелы запели в воздухе, Одан поднял меч, готовый зарубить каждого, кто осмелиться напасть на Асхурнакса. И он почувствовал удар лишь потом, после того, как на него опустился мрак.

Мрак, который окутал его крыльями Ниргаля.

— Слушай, дружище! Ты обрушишь на нас гнев богов, если он предаст.

— Я, конечно, рискую, Киду. Но я не прошу от тебя ничего, кроме как не заметить, как я с помощью заклинания освобожу из тюрьмы этого хулигана Одана.

— Но он же известный преступник! Базарный грабитель! Ведь его столько времени разыскивают! А что скажет король?

— Киду, Одан — уникальное явление! Он учится у меня и, клянусь, он настоящее чудо. — И Асхурнакс начал захлебываясь рассказывать о поразительных успехах Одана, и Киду, который не мог прекратить эти словоизлияния, замолк и стал внимательно слушать. Время от времени он глубокомысленно кивал. — Я заверяю тебя, что этот парень — чудо, — закончил Асхурнакс.

— Я слышал о таких случаях, когда в мальчиках очень рано проявляется талант. Тебе выпало счастье, и я поздравляю тебя с таким учеником. Хорошо, Асхурнакс, ради нашей дружбы я отверну свой взор, как физический, так и магический. Но, бога ради, будь побыстрее, торопись!

— Благодарю тебя, мастер Киду. Король, да будет благословенно имя его, счастлив, имея при дворе такого колдуна.

— Ну хватит, старый льстец! А этот новый колдун Убодинас. Я слышал, что он хочет объединиться с Чембалом…

— О, Задан! Только не это!

— Да. Но если это случится, то мы должны объединить свои умы и мастерство ради блага города и короля.

— Мы все с радостью сделаем это.

В тюрьме было зловонно.

Она была погружена глубоко в жидкую грязь острова и облицована кирпичом. Только несколько каменных колонн поддерживали надземные строения тюрьмы. В камерах была сырость. Там был настоящий рай для змей, лягушек и прочей нечисти, которые жили по соседству с заключенными, прикованными цепями к стенам. Некоторые висели так долго, что превратились в скелеты и кости их гнили и разлагались и падали в грязь.

Одан осмотрелся и никого не увидел, так как здесь царил кромешный мрак.

Эти идиоты солдаты стреляли из луков, и одна стрела попала ему в голову. И это дурачье забрало его за нарушение общественного спокойствия. А когда узнали, кто он, то сразу же приковали, как дикого зверя, к стене.

Сколько времени он пробыл в этом удушливом мраке, он не имел понятия. И вот слабый свет возник за коваными решетками, закрывающими выход. Свет усиливался. Теперь он уже был за самой решеткой.

Одан жмурил глаза и смотрел. Искры мелькали в его глазах, пот струился по лицу.

Обычный глиняный светильник со скрученным фитилем, плавающий в масле, висел в воздухе.

Ни одна человеческая рука не держала этот светильник.

Призрачный голос тихо произнес:

— Встань, Одан Кудзук! Во имя Абоифераза и королевского ящера скинь свои цепи. Встань, Одан Горбун!

И бронзовые цепи со звоном упали на землю, а Одан начал медленно приближаться к решетке. Прутья решетки раздвинулись, как тростник на берегу Реки. Он прошел между ними. Он выпрямился. Он все еще шатался, но безжалостная тренировка в юности позволила ему быстро собраться с силами и снова ожить. Он был настоящий дикарь, способный выдержать и пережить многие суровые испытания.

Он пошел за светильником. Вверх по ступеням, по которым струилась вода, по узким коридорам мимо груд костей, под низкие арки дверей. Снова вверх по кирпичной лестнице, снова по коридорам. Он прошел мимо камеры, где кто-то кричал как сумасшедший. Но он не остановился. Звуки плещущейся воды остались внизу. Он крадучись прошел по комнате, где четыре охранника, огромные, одетые в бронзу, спокойно спали. Одан захватил здесь копье.

Он прошел через кирпичную арку, поддерживаемую каменными колоннами, следуя за этим магическим источником света. Впереди открылся длинный коридор. По нему шла женщина-рабыня с лампой в руке и с накинутым на лицо платком, а за ней человек, закутанный в черный плащ, с корзиной в руке и с узлом. Копье в руне Одана моментально уперлось в горло девушки с лампой.