Михаил покачал головой.
— Нет, иначе бы мои траты сильно сократились бы. Сама слышала, сколько мне пришлось выложить за новый. Несколько ловушек в рюкзаке, шар-поисковик для охоты на золотого, шпага, самострел, болты, десяток злотней, медальон. Всё, больше у него ничего не было. Думаешь, его убил местный ради добычи?
— Я осмотрела тело, прежде чем его сожгли, и лекарка наша тоже проверила его, она уверена, его убил чёрный охотник. Так что, скорее всего, этот проводник подставил Василько под атаку. А потом, когда дух сделал своё дело и удалился, забрал то, что ему было надо.
Михаил пожал плечами, он не следователь тайной канцелярии, расследования вести — уметь надо, да и времени слишком много прошло.
— Это тебе не ко мне, это тебе к боярину Бергу. Хотя, думаю, ты уже была у него, и он только руками развёл.
— Именно так, — кивнула Ирина, — ещё вчера вечером к нему заглянула. Он сказал, что доказательств нет, времени прошло много. Единственный подозреваемый, который мог знать, что там случилось, исчез. Так что, попросил меня забыть.
— И я советую прислушаться к его словам. Сама ты ничего не нароешь, а кроме тебя это никого не интересует. У меня только один вопрос — что за особенного духа искал Василько?
— Я не знаю, — развела руками Воронецкая. — Он не говорил, обмолвился только, что это сможет изменить очень многое, мы узнаем о родовых духах, куда больше.
— Понятно, — вполне равнодушно произнёс Бельский, честно говоря, судьба мёртвого ловчего и его думки его мало интересовали. — Что планируешь делать?
Ирина поднялась и, ни слова не говоря, уселась ему на колени, поцеловав в губы. Стул жалобно скрипнул, но оказался невероятно крепким.
— Ничего не буду, — наконец, произнесла девушка. — Думала, ты мне дашь зацепку, но её нет, так что, похоже, тайна гибели моего прежнего любовника останется нераскрытой.
Михаил приобнял её правой рукой, прижимая к себе, и поцеловал. Скрипнула дверь, и на пороге появилась Мария, она замерла с открытым ртом, глядя на целующую боярина Ирину.
— Ваше сиятельство, — справилась она с очередным потрясением, — а я пришла вам завтрак приготовить.
— Стучаться надо, Машенька, — соскочив с Михаила, недовольно произнесла Воронецкая, — а вдруг его светлость тут в неглиже расхаживает. Или ты на это и рассчитывала? — хитро прищурившись, поинтересовалась княгиня.
— Ирина Николаевна, — возмутилась девушка, и тут же густо покраснела, что выдало её с головой.
— Иди, Машенька, сегодня я о нём сама позабочусь, и никому ни слова, — голос Воронецкой наполнился металлом, — хватит сплетен, которые ты вчера запустила, не твоё это дело, с кем боярин Бельский целуется. Ты меня хорошо поняла? Я не добрая Екатерина Федоровна, подобного не спущу.
— Да, ваше сиятельство, — резко кивнула девушка и выскочила за дверь.
— А двери, кто будет закрывать? — кирнула ей вслед Ирина, но было поздно, Мария уже скатилась по лесенке.
Воронецкая вздохнула и вытянула руку, словно ухватилась за створку, не приближаясь, захлопнула дверь, а потом так же, не прикасаясь к засову, задвинула и его.
— Развитие родового духа? — понимающе спросил Бельский, с интересом глядя на любовницу.
— Да, — кивнула та, — одно из моих умений. Слушай, а ведь и вправду нужно позавтракать, ты наверняка голодный.
— Даже не представляешь, насколько. Княгиня Долгорукова покинула меня, так и не приготовив завтрак, а ты пришла раньше, чем я успел этим заняться. Но если ты скажешь слово «яичница», я тебя выпровожу отсюда, причём без плаща.
— Никаких яичниц, — заверила его Ирина и заглянула в шкаф с продуктами, прикидывая, на что может рассчитывать. — Замечательно, оладьи будешь? Правда на воде, с молоком у нас тут плохо, нет тут коров, только козы, и их мало.
— Буду, — кивнул Михаил.
— Ты что делаешь? — поинтересовался он, глядя, как княгиня раздевается до нижнего белья, вернее, до пантопонов.
— Тебе не нравится? — удивилась Ирина.
— Нравится, — признался Бельский, не сводя взгляда с аппетитной фигуры Воронецкой, — но мы вроде завтракать собирались?
— Этим и займёмся, — заверила его Ирина. — Когда ты ещё увидишь голую княгиню у плиты? Не гадай. Обычно я готовлю в одежде, но сейчас боюсь перепачкаться. А поскольку переодеться у тебя не во что, то лучше так.
Михаил улыбнулся. Да, по сравнению с Долгоруковой, Воронецкая была сама раскованность, даже не скажешь, что она княгиня. Хотя жаловаться на это Бельский не собирался, как и говорить Ирине Николаевне о том, что накануне он прикупил пару комплектов одежды для дома, в одном из которых он сейчас сидел. Второй был сложен в шкафу.
Пока Воронецкая занималась блинами, Михаил сменил на кормушке сокола на дракона, правда, его птичка стала жрать, куда больше, и крылатому ящеру осталось не так уж и много. Да уж, завтрашний день придётся посвятить максимальному пополнению пищевого рациона, а попутно поискать золотого. Надо только ловушки очистить, а то в трофейных было два фиолетовых и один красный, а это верные пять злотней. Шпага Василько пока стояла в уголку, и продавать её Михаил не хотел.
День прошёл в праздном безделье. Несмотря на то, что ночью его прилично измотала княгиня Долгорукова, на Воронецкую тоже сил хватило, и засыпал Михаил, поглаживая золотые волосы княгини.
Дождь прекратился к вечеру, небо распогодилось, и на нём появились далекие тусклые звёзды. Боярин успел сбегать в лавку Демида и продать духов, которых словил Василько, и по дороге наткнуться на посыльного от барона Шталена, принесшего заказанные болты. Артефактные, с десятком золотых в виде платы за работу, Михаил передал Ирине, чтобы ими занялась Долгорукова, стальные опробовал, выстрелив из самострела, выйдя на пахнущий сыростью двор, всадил в самодельную мишень, сделанную на скорую руку из вязанки хвороста. Что сказать? Михаилу понравилось это небольшое оружие, легко и быстро взводить на пятнадцать метров, отличный бой, больше просто двор не позволял, но с этого расстояния он чуть ли не навскидку всадил стальной болт в мишень.
— Передай княжне Долгоруковой, что я очень давлен этой малюткой, — вернувшись в дом, обратился он к лежащей в постели Ирине. — Для ловчего и вправду идеальное оружие идеальное.
— Знаю, сегодня с таким же ходила, правда, как и ты, пока что стреляла только по мишеням. Но Катька ошиблась, он и на тридцать метров отлично бьёт. Тут просто от прямоты рук зависит. А она, как стрелок, так себе. Не знаю, почему мне не дала пострелять, когда испытывала его?
Михаил пожал плечами и, погасив свет, начал раздеваться.
— Дверь не забудь запереть, а то боярышня Мальцева на стоны наши заглянет, нехорошо выйдет.
— То, что она нас видела, твоя вина, — попенял ей Бельский, забираясь под одеяло и обнимая Воронецкую, — двери нужно за собой закрывать.
— Может, хватит уже болтать, боярин? — голосом, полным сарказма, поинтересовалась княгиня. — Я, между прочим, с утра жду внимания и ласки.
— Сейчас всё будет, ваше сиятельство, — заверил её Михаил, и прежде, чем та успела возмутиться на так раздражающее «её сиятельство», запечатал рот девушки крепким страстным поцелуем.
По заведённой уже традиции, она ушла затемно, Бельский несколько минут позволил себе поваляться в постели, которая ещё хранила запах княгини Воронецкой, и только после этого соизволил подняться и принялся умываться. Его ждала охота на золотого, ну и на всё, что попадётся на глаза. Оставив новый самострел висеть на стене, боярин закинул за спину ранец, в который запихал все ловушки, что у него имелись, часть из кубиков разместились на поясе. За сегодня нужно успеть очень многое. Хорошо бы, конечно, словить золотого, но он не верил в это, не настолько он везуч. Прикинув, всё ли взял, ничего не забыл, он покинул дом и запер дверь. Бродить по сырому лесу — то ещё удовольствие, пару раз он поскальзывался на камнях, последний раз чудом не загремев в приличного размеру яму, дно которой терялось во мраке. На этот раз далеко не заходил, целью были низшие духи на прокорм, ближе к центру их было куда меньше. Направление он выбрал на максимальное удаление от Имперской заставы, где чаще всего бродили ловчие. И это не могло не сказаться на результате, уже к обеду его тарелка-кормушка была полна, а к вечеру заполнил и блюдце местных. Он даже прихватил одного алого, так себе был дух, куда слабее тех, что ловил ранее. Когда Михаил к вечеру доплёлся до заставы, несмотря на новый артефакт, ноги его гудели от усталости, за день он намотал километров тридцать, и не по дороге, а по лесу и руинам. По пути заскочил в лавку, продал алого и трёх фиолетовых. Мелочь, конечно, но пять с половиной жёлтеньких в карман упали, золотой дух в зону поисковика так ни разу и не попал. Во всяком случае, сигнала артефакт не подал.
