— Очень много, — невесело усмехнулся человек, сам недавно бывший поджигателем.

— Документы, деньги?

— Вы мне сделали хороший сейф. Всё самое ценное лежало в нём и сохранилось.

— Здравствуйте, Дмитрий Николаевич! — К нам подошёл майор Мышкин в сопровождении своего помощника капитана Жукова. — Есть идеи, кто это сделал?

— Здравствуйте… — Я кивнул полицейскому. — Как раз размышляем об этом. А как насчёт вас — сможете найти какие-то зацепки?

— Маловероятно. — Мышкин оглянулся на чёрное здание без окон. — Тут поработали серьёзные маги огня. В теории, что-то может дать опрос свидетелей, но я бы не стал на это рассчитывать. Жилых домов в округе нет, а дело было в шестом часу утра.

— Интересно, почему не ночью?

— С часу ночи до пяти утра усиленные патрули, — пояснил майор.

— Ясно, — выдохнул я. — Тогда мы, с вашего позволения, с Вячеславом Матвеевичем отойдём.

Но отойти мы не успели: на моём поясе зашипела рация.

— Свят вызывает графа!

— Акулов на связи, — ответил я в микрофон и быстро добавил: — Я не один.

— Разговор конфиденциальный.

Вот как?

Я быстро отошёл за угол и поставил звуконепроницаемое поле. И связь тут же оборвалась. Сука, совсем забыл.

Пришлось дойти до нашего внедорожника.

— Свят вызывает графа.

— Слушаю! — ответил я, закрыв дверь машины. — Тише только говори.

— Только что мы получили анонимное сообщение! — зашептал Свят. — Судя по всему, от тех козлов, кто это сделал.

— Ну! — нетерпеливо подогнал помощника я.

— Читаю: «Акулов! Если ты не отменишь все свои сделки по закупкам металлов, то следующей сгорит твоя вшивая деревня. Ты не знаешь, кому перешёл дорогу. Никакой кирпичный забор тебе не поможет». Всё.

— Больше никто неожиданный не связывался?

— Нет.

— Хм… Интересно. Ладно, я понял. Конец связи.

Я вырубил рацию и посмотрел в окно, где вокруг сгоревшего здания собралась изрядная толпа зевак.

Несмотря на анонимность и лаконичность, сообщение несло интересную информацию. Во-первых, про металл. При желании, обладая временем, можно было только с этим фактом вычислить мудаков, но для этого пришлось бы выполнить их требования. То есть вариант неприемлемый.

Но и, кроме очевидной зацепки с главным требованием, была и менее заметная. Урод упомянул мою кирпичную стену, а мы о ней на каждом углу не треплемся и даже не закупаем кирпичи. В большой статье Василисы, что вышла вчера, тоже ни на фотках, ни в описании про это нет. Если предположить, что напавший на нас имеет титул графа, то и узнал он это, вероятно, от других аристо.

Я снова взял рацию.

— Акулов вызывает графа Волкова.

— Здравствуйте, Дмитрий Николаевич! — через несколько секунд раздался знакомый голос из динамика. — Мы как раз к вам едем! Сейчас Касимов проезжаем.

— Здравствуйте, Ипполит Захарович, у меня конфиденциальный разговор.

— Сейчас минуточку тогда, стекло подниму… Ага, слушаю.

— Вопрос первый. Вы когда с кем-то про Савино разговариваете, рассказываете, что мы кирпичную стену строим?

— А вы уже строите? — удивился собеседник.

— То есть не говорите?

— Да нет вроде, — граф задумался. — Точно нет. Я говорил про кирпичный завод и про быстрое расширение. Но про стену нет.

— Хорошо, тогда второй вопрос. У вас случайно недавно кто-то неожиданный между делом про Савино не спрашивал? Вероятнее всего, этот кто-то как-то связан с металлургией.

— А что случилось, Дмитрий Николаевич? — после паузы значительно более серьёзным тоном спросил Волков.

— Можно я при встрече вам подробности расскажу?

— Боитесь, что, если скажете сейчас, это повлияет на мой ответ? — медленно проговорил граф.

— Не исключено.

— Ладно, пока не буду обижаться… — Ипполит Захарович вздохнул. — Вообще, я про вас так много говорю, что теперь и меня многие о Савино спрашивают, но, как правило, это сопровождается каким-то деловым и бесперспективным предложением. Но пару дней назад действительно был странный звонок.

Я затаил дыхание и скрестил пальцы даже на ногах.

— Связался со мной тёзка ваш, граф Дмитрий Анатольевич Костров. Странность заключается в том, что мы с ним года два не общались после одного инцидента. А тут звонит и как ни в чём не бывало давай про мои дела расспрашивать. И я ему про Савино рассказал. Вот только сейчас мне кажется, он сам меня на разговор про вас вывел и потом очень интересовался и восхищался. И про забор, кстати, тоже спрашивал. Но я, по-моему, ему сказал, что вы так быстро расширяетесь, что пока непонятно, где его ставить. Ну, пошутил так.

Граф сделал паузу, а потом спросил:

— Может, всё-таки расскажете, что у вас случилось?

— Обязательно расскажу, Ипполит Захарович, но при личной встрече. Спасибо вам! Ждём!

— Пожалуйста, — растерянно, а может, и обиженно проговорил граф. — Конец связи.

Ага… Уже что-то! Костров, блин… Фамилия какая-то знакомая… Где-то я про него уже слышал, причём что-то нехорошее. А! Вспомнил! Перед тем как совершить по моему наставлению самоубийство, Антон Пантелеев говорил с сестрой Яной. И та несколько раз посоветовала ему попросить убежища у Кострова. Мол, тот его защитит.

Как тесен мир… Правда, Волков сказал, что в их разговоре про кирпичную стену он не говорил. Значит, нужно поболтать ещё с одним человеком.

Я выбрал нужную частоту.

— Граф Акулов вызывает графа Синицына. Срочно!

Совсем срочно не получилось. Дежурный гвардеец принял вызов, а потом минуты четыре я ждал, пока граф доковыляет до радиостанции. Вот они минусы жизни в глуши — хреновая связь.

— Слушаю! — наконец раздался знакомый голос.

— Здравствуйте, Борис Евгеньевич.

— Доброе утро, Дмитрий Николаевич! Как ваши дела?

— Как раз сегодня плохо, Борис Евгеньевич. Мой офис в Усмани сожгли и людей убили. Вот ищу, кого бы за это наказать.

— Вы так говорите, — изменившимся голосом произнёс Синицын, — словно опять меня хотите обвинить.

— Нет, что вы, Борис Евгеньевич. — Я придал голосу ещё больше суровости. — Но вы мне можете помочь вычислить гада, а точнее, подтвердить мои подозрения.

— Каким же образом? — удивился граф.

— С вами, скорее всего, в последние два дня связывался кто-то и расспрашивал о Савино и обо мне. Вы мне говорили, что вам редко кто-то звонит, так что вы без труда вспомните этот разговор. Вам просто нужно сказать, кто это был.

— Нет, Дмитрий Николаевич, вы ошиблись. Дня четыре я к радиостанции не подходил. И до этого не припомню, чтобы с кем-то о вас го…

Граф внезапно замолчал.

— Борис Евгеньевич, вы что-то вспомнили? — вкрадчиво спросил я.

— Да, кое-что… — тихо проговорил Синицын. — Но это было не по связи.

— К вам кто-то приезжал?

— Да. Барон Ринат Валерьевич Кустов. Он приехал очень неожиданно и по поводу разведения домашних животных. Сказал, что у него произошёл падеж и он по всем ездит, просит помочь. — Граф сделал паузу, вспоминая подробности. — Мы обедали, и он начал расспрашивать, а нет ли случайно животных у вас, а потом в целом про Савино. Но уехал он назад в сторону Усмани.

— А про кирпичную стену вы ему рассказывали?

— Про стену?

— Ну да. Не всплывало ли в разговоре, что да, мол, Акулов уже кирпичный завод отгрохал и забор начал строить.

— Да, что-то такое было.

— Хорошо. — Я откинулся на сиденье и уставился в обитый кожей потолок. — А этот Кустов состоит в каком-то клане? Или, может, вы знаете его покровителей? Или, может, у него производство какое-то есть?

— Я мало что про него знаю, Дмитрий Николаевич, — всё так же размеренно проговорил Синицын. — Он больше с Пантелеевым общался по каким-то металлургическим делам. У него тоже вроде огненный кристалл. Это всё, что я могу вам сказать.

— Спасибо, Борис Евгеньевич, вы мне очень помогли. — Я широко улыбнулся. — Надеюсь, не надо говорить, что наша беседа должна остаться в строжайшем секрете?

— Не надо.

— Тогда на связи! Я заскочу к вам в ближайшее время. И, если что ещё вспомните, вызывайте меня в любое время дня и ночи, не стесняйтесь. До свидания.