— А на кой ты за ними-то побежал? — спросил молодой солдатик, едва ли отслуживший год.

— А кто ж его знает! Инстинкт сработал. Они убегают — я догоняю.

— Петров, не мешай, — окоротил молодого ефрейтор. — Пусть человек рассказывает. Интересно же! Давай, Песцов, трави дальше.

— Ну так вот: — продолжил Олег, — они убегают — я догоняю. Они-то все местные отнорки знают, а я в этот Караим-кала попал первый раз в жизни. Бомжи туда-сюда, в один закоулок, в другой — я не отстаю. А потом бац! И стою я уже не в развалинах, а на людной улице. А эти оборванцы давай в меня пальцами тыкать: мол, бандит! Держи его, хватай! Тут я смекнул: вот сейчас мне кирдык и придет. Против толпы ведь никакой маг не сдюжит! И я рванул во все лопатки куда глаза глядят. А толпа — за мной. И все ближе, ближе. Я в какие-то развалины заскочил, вижу — дальше бежать некуда. И только я приготовился жизнь свою подороже продать, как пол подо мною раз — и провалился. И упал я в самые настоящие катакомбы.

Олег остановился, взял свою кружку, глянул на пустое дно. С видимым, почти демонстративным сожалением отставил обратно. Но тут ефрейтор, повинуясь кивку Манулова, плеснул в кружку полсотни грамм беленькой. Олег улыбнулся, опрокинул стопку, закусил.

— На чем это я остановился?

— На том, что в подземелье упал, — подсказал молодой.

— Ах, да! Так вот: Упал я в подземелье, но удачно. Ничего себе не поломал, только синяков наполучал знатных. И вот стою я в подземном ходе. Наверх не выбраться, да и толпа там гудит, меня ищет. Делать нечего: засветил я магический светильник и пошел искать другой выход. Ходил я, ходил, сколько времени — не знаю. Знаю только, что за то время кишки от голода в кукиш скрутило. Вдруг вижу — свет впереди. Я свой огонёк погасил и давай подкрадываться. Подобрался поближе– а там все наши до единого. Сидят в здоровенной яме, а охранники в черных тряпках их караулят. Выждал я момент, выскочил из подземелья, да крепко их пугнул. Они заверещали по-своему: «Ит-кирдык-оглы» — и все в один момент разбежались.

— Да брешешь! — не выдержал молодой. — Чем же ты таким степняков пугал, чтобы они службу бросили, да стрекача задали?

— А вот чем.

Олег сосредоточился, и за его спиной возникла видимая всем, кроме него, тень Песца. В комнате, где шла пирушка, свет в один миг приугас, и на караульную команду явственно повеяло смертным холодом да кладбищенской жутью. Секунда — и наваждение пропало.

Молодой нервно икнул, да и прочие заметно поёжились. Капитан виду не подал, но внимательно глянул на Песцова. Вслух же говорить ничего не стал, лишь кивнул своему гостю: мол, после перетрем, без лишних ушей.

— Ну что, теперь веришь? — весело спросил Олег солдатика.

Тот, всё ещё с круглыми от мимолётного ужаса глазами, мелко закивал.

— То-то же! Ибо не сказку сказываю, а самую настоящую быль. Ну, может, приукрасил где — не без того. Но сами знаете: красиво не соврать — байки не рассказать.

Рассказчик покосился было на ефрейтора, но тот уже сам, без напоминаний, плеснул в кружку на полпальца. Олег добавил внутрь стимулятора и продолжил:

— Вот как разбежалась охрана, я сей же час к яме. Глянул на мужиков, а яма та здоровенная, глубоченная, такая, что сходу и не выбраться. «Братцы» — говорю им, — «Сейчас найду, как вас оттуда поднять. Вы подождите мальца, а как я вернусь, так начнем по домам собираться». Они мне: мол, мы с понятием, иди, делай своё дело, а мы тут двое суток сидим, и ещё малость подождем. И пошел я искать, как людей из неволи вывести, да на чем их в империю доставить. Наконец, нашел я лестницу наверх, и привела она меня прямо в ханский дворец. А пока я блуждал по подземным коридорам, снаружи ночь наступила. Во дворце электричества нет, темнотища — хоть глаз выколи. А магический светильник я в этот раз включать не стал: вдруг какой шустрый охранник навстречу попадется! И вот иду я, иду, ищу выход из этого дворца, а везде пусто и даже дорогу спросить не у кого. В конце концов, зашел я в какую-то комнату. Слышу — сопит кто-то в углу. Тут уж зажег я светильник, гляжу — а это тамошний хан. Жирный — просто гора сала. И этот хан вдруг просыпается и давай в меня спросонок файрболами швырять. А я не стал ждать, пока меня поджарят. Вдарил в ответ, тот и помер, бедолага. Тут открывается дверь, и заходит старый дед, седой, как лунь. Бородища — во, до колена. Дед этот мне и говорит: мол, ты, воин, хана победил в честном поединке. И по нашим степным законам ты будешь теперь ханом. Я говорю: раз так — давай мне срочную связь с императором. Дед только в ладоши хлопнул, и тут же прибегают слуги и приносят мне телефон. А номер-то уже набран. И только я тот телефон взял, как трубку на той стороне снимает наш Пётр. Мы с ним по-быстрому перетёрли, войну прекратили, а за пленными сейчас колонна машин выехала.

— Ха-ха-ха! — дружно заржали все слушатели. Лишь капитан обошелся легкой улыбкой.

Когда все просмеялись и утерли слезы, Манулов подколол:

— Так, значит, мы сейчас с ханом Дикого поля пьянствуем?

— Именно так, — солидно ответил Олег. — А что, сразу-то незаметно?

— Да что-то не очень. Ни халата, ни шапки ханской, ни бунчука.

— Так это ж ценные вещи, только для внутреннего употребления. Их из дворца вывозить нельзя.

— Ишь, выкрутился, — улыбнулся капитан.

— Песцы — они такие, вёрткие, — улыбнулся в ответ Песцов.

— А что ж ты во дворце ханском не остался? Уж там, поди, и еда вкуснее, и вино слаще, — с подковыркой спросил ефрейтор.

— А тут, мужики, вот какое дело вышло. Стоило мне с нашим императором договорить, только слуги телефон утащили, как открывается здоровенная узорчатая дверь. А дверь эта ведет на женскую половину дворца. Туда кроме хана — меня, то есть, ни один мужик зайти права не имеет. Чуть что — сразу секир-башка. Так вот: открывается эта дверь и выбегает из неё…

Олег сделал многозначительную паузу.

— Чудовище! — со смехом подсказал другой ефрейтор, помоложе.

— Хуже. Намного хуже и страшнее, — с самым серьезным видом покачал головой Песцов. — Толпа юных красавиц. Все как на подбор, бери любую с закрытыми глазами — не ошибешься. И все они ко мне:

— Ах, наш спаситель-освободитель! Достал нас жирный старый хан до самых печенок. А ты парень собою видный, хоть портрет рисуй. И мы тебе вот прямо сейчас устроим райскую жизнь по полной программе. И одеты эти девчонки были, надо сказать, весьма условно: прозрачные шаровары, да такая же прозрачная куртейка.

— И что? — с замиранием в сердце спросил молодой. Ясно: уж он-то не бросил бы в беде несчастных едва одетых девушек.

— А ничего. Девок этих общим числом две сотни. Я прикинул, что со мной будет через год, если мне каждую ночь придется их ублажать, выбежал на балкон, глядь — а там как раз моя таратайка стоит. Местные хану его имущество под окошко перекатили. Прыгнул я в седло, дал газу — и поминай, как звали.

На этот раз смеялись все, даже Манулов.

— Что, не верите? — Песцов даже чуть обиделся. — А есть у вас телевизор или, хотя бы, радио? Включайте!

Молодой сбегал за радиоприемником, поискал волну. Передавали музыку. Олег пожал плечами:

— Видать, не судьба. Давайте, ребят, завтра поутру послушаем. Как раз будут новости, всё и узнаете. А я что-то утомился: весь день за рулем.

Поднялся Олег затемно, перекусил чем было, и собрался уже ехать, но был перехвачен Мануловым.

— Раненько ты собрался.

— Так дел много, а мне предстоит в Питер добираться. Да не напрямую, а через Воронеж.

— Ну, в таком разе, удачи тебе, паря. И вот еще что скажи напоследок: байку ты вчера хорошую, складную рассказал. А насколько она правдива?

— В плане фактов — на сто процентов. А в деталях, само собой, приврал. Иначе, какая же это байка!

Капитан посерьезнел.

— Стало быть, ты и вправду хан? Вот же дела порою случаются! Погоди минуту, я сейчас.

Манулов ненадолго ушел, и вернулся с деревянным лакированным ящиком. На ходу стер с него рукавом пыль.