— Темнота! — вдруг из ниоткуда раздался голос Предка. — На тюркском «ит» означает «собака».

Олег решил не удивляться, по крайней мере, вслух.

— А «ит-кирдык»? — спросил он. — Собака-убийца?

— Ит-кирдык, — гордо ответил Песец, — это я! Потому что когда я появляюсь, всем этим суеверным людям наступает кирдык. И не только им — ну да ты в курсе.

— Но ведь тебя не было рядом полчаса назад, — с подозрением возразил потомок. — Или был?

— В каком-то смысле, я всегда рядом с тобой, — глубокомысленно заметил Предок. — Но не переживай, я не подсматриваю. И почти не подслушиваю. Но ты дошел до определенной степени развития своего дара, и теперь можешь при желании вызвать мою тень. Она будет внушать уверенность в своих силах союзникам, а врагов повергать в ужас. Правда, у тебя, как обычно, всё выходит криво и косо. Тень появляется только тогда, когда ты как следует разозлишься. А когда трусишь, ни о какой тени речи вообще не идет.

— Хм…

Олег решил, что обдумает эту новость позже.

— А что означает «оглы»? Может, ты и это знаешь?

— Знаю, разумеется.

Песца не было видно, но прямо чувствовалось, как он пожимает плечами.

— «Оглы» — это сын. А «ит-кирдык-оглы» можно перевести как «потомок песца». И это вполне соответствует истине.

— Н-да… — протянул Олег. — Это многое объясняет. А как можно сознательно вызвать эту самую тень?

— Легко. Нужно просто…

Песец не договорил, прервался на полуслове. Бормотнул только:

— Тут к тебе э-э-э… неприятности приближаются, готовься.

И замолчал.

Пока Олег приходил в себя после этой содержательной беседы, откуда-то из-за угла вынырнуло отделение вполне себе европейских солдат во главе с офицером. Солдаты рассыпались, вскинули автоматы, недвусмысленно намекая на нежелательность лишних движений. После этого вперед вышел офицер и, старательно выговаривая слова, произнес на незнакомом языке какую-то абракадабру. Разумеется, Олег ничего не понял. На его счастье, офицер раздраженно сплюнул и буркнул в сторону:

— Этот совсем тупой, даже собственный язык не понимает.

Сказано было по-английски, и Олег оживился: этот язык он более-менее знал, о чём поспешил сообщить. А то этому щёголю взбредет в голову отдать приказ открыть огонь. А проверять прочность своего щита не хотелось.

— Господин офицер, давайте перейдем на английский. Мне кажется, так мы быстрее договоримся.

Офицер глянул на стоящего перед ним оборванца с недоумением и недоверием. Будь его воля, он пристрелил бы его без раздумья и без сожаления. Но приказ был однозначен: привести свидетеля к полковнику для допроса.

— Ты пойдешь с нами! — приказал он. — Айс, Грелли, Бык, Хью — следите за этим типом. Если попробует что-нибудь выкинуть — стреляйте. Только постарайтесь не насмерть, полковник хочет с ним поговорить. Остальные проверьте тут всё. Что найдете, тащите в лагерь. И смотрите мне, чтобы ничего не пропало!

«А чины растут»! — подумал Олег. — «Был майор, теперь полковник. Там, глядишь, и до генерала дойдет». Он демонстративно заложил руки за спину и виденной в фильмах шаркающей походкой бывалого зека отправился следом за лейтенантом.

За стеной обнаружилась явно армейская конструкция из нескольких соединенных друг с другом надувных куполов. Вся эта система была накрыта сверху еще одним куполом, едва заметным при ярком солнечном свете. Через каждые десять метров по периметру купола стояли шесты с шарообразными набалдашниками. Офицер подошел к одному из них, снял с шеи какой-то предмет, приложил его к шару, и в куполе образовалась вполне видимая арка прохода. Офицер подождал, пока через этот проход пройдет Олег с конвоирами, потом проедут остальные солдаты на Олеговом багги, прошел сам и прикоснулся к шару еще раз. Проход закрылся.

Всё было понятно: силовой или магический защитный купол. А предмет — неважно, электронное устройство или магический артефакт — нечто вроде ключа доступа. Сейчас бы порешить сразу и солдат и офицера, забрать ключик, прыгнуть в багги — и поминай, как звали. Но когда в спину почти что упираются четыре ствола как-то не хочется соревноваться, кто быстрее: Олег конструкт пустит или эти четверо на спуск даванут. Значит, надо ждать подходящего момента, а пока подчиняться.

Где-то в координационном центре Европейской армии на территории Дикого поля

Офицер привел Олега в одно из помещений купола, бывшее, явно, ангаром для техники. Сюда же закатили и багги со всеми запасами. Едва закрылись ворота, как в динамиках рявкнуло:

— Дженкинс! Где вы ходите?

Офицер дёрнулся и поспешил на зов, не забыв бросить напоследок:

— Вы четверо, караулите пленного. Остальные свободны.

Четверка солдат уныло отозвалась:

— Есть, сэр!

Остальные же поспешили убраться с глаз начальства, пока им не придумали новое занятие.

— Господин полковник! Ваш приказ выполнен. Очевидец для допроса доставлен.

Лейтенант склонил голову и щелкнул каблуками берцев. «И как это у него получается»? — в который раз подумал полковник. Вслух же сказал иное:

— Хорошо, Дженкинс. Через четверть часа приведите его ко мне в кабинет. А сейчас распорядитесь, чтобы мне сделали кофе.

— Будет исполнено, сэр!

«Кофе ему»! — мрачно думал лейтенант, отправляясь на поиски полковникова денщика. То, что на охраняемой территории находится посторонний, его несказанно нервировало. Будь на то его воля, он давно шлепнул бы этого степняка. Ну а багги и прочее стало бы хоть небольшой компенсацией за нервы, потраченные здесь, в этом забытом Предками месте.

Где-то на сборном пункте Столичного военного округа

Майор Евстафьев сидел за столом и смотрел в дверь, за которой скрылись три очаровательных жены этого Песцова. Три стервы, ехидны и гадюки. Ладно, выжали они из него выписку из личного дела новобранца. Конечно, делать такие выписки запрещено. Но даже если вылезет наружу, это, если рассудить, невеликий грех и за беспорочную службу простится.

Майор вздохнул. Возможный выговор за мелкое прегрешение никак его не волновал. Но ведь барышни, раскладывая ему ситуацию, не соврали ни словечка. Действительно, Жабин ворует. Откровенно и не стесняясь. Действительно, приличные вещи призывников бесследно исчезают. Но за этим конкретным каптенармусом стоит не один десяток Жабиных на разных местах, обросших за многие годы связями. И деньги у Жабиных есть немалые, и должников хватает. Так что сидя внизу, на незаметных должностях, они при желании могут заставить действовать в своих интересах очень даже высокие чины.

Понимание этого резко уменьшала у Евстафьева готовность бодаться с Жабиными. Но теперь, кажется, у этого конкретного Жабина появился кровник. Если Песцов уцелеет и придёт сюда, он может публично покрошить каптенармуса на мелкие кусочки, и ничего ему за это не будет. А ещё он может привести с собой ревизию. И тогда всё то, чем пугала майора самая бойкая из трёх девиц, превратится в реальность. Когда это случится, будет уже поздно что-то предпринимать. И что сейчас делать? Пойти против рода Жабиных? Пойти против служебного долга и предупредить Жабина? Оба варианта выглядят очень кисло. Но и сидеть просто так тоже нельзя. Надо решаться, пришло время действовать.

Где-то в степи

— Командир, глянь!

Заяц некультурно потыкал пальцем вперед. Соловьёв поднял бинокль, глянул. Потом разоружил глаза и глянул еще раз, широко охватывая пространство. От горизонта до горизонта было пусто. А прямо перед ними, примерно в полукилометре, в небольшом распадке стоял армейский грузовик с тентованным кузовом. Один степняк, подняв капот, что-то рассматривал, задумчиво качая головой. Другой, усевшись на подножку и поставив автомат меж ног, охранял первого, задумчиво глядя в белесое небо.

Это был шанс на удачу. Если окажется, что поломка пустяковая, если её можно быстро исправить, то группа будет на месте не к утру, а к вечеру, на полсуток раньше и при этом не умотанная марш-броском, а вполне отдохнувшая и даже выспавшаяся. И тогда шансы на успех сильно возрастут.