Титул абсолютного чемпиона, как известно, присуждается самому сильному, самому смелому, самому ловкому.

Чемпионское звание ко многому обязывает спортсмена. Он должен ежегодно подтверждать свое право на лавры или же уступать место более достойному. Такова логика спорта. Короток чемпионский век, поэтому к «долгожителям» особое отношение и у спортсменов, и у болельщиков, особенно если кроме титула чемпиона Европы, мира атлет выигрывает и олимпийское золото, подтверждая тем самым свое право на высшее место в мировой спортивной табели о рангах.

За годы выступлений в спорте мне неоднократно приходилось встречать тех, кто носил титулы самых сильных, смелых, ловких: Юрия Власова, Леонида Жаботинского, Василия Алексеева, Валерия Брумеля, Виктора Санеева, Владимира Куца, Валерия Борзова, Людмилу Турищеву, Ольгу Корбут, Николая Андрианова, Ирину Роднину и Александра Зайцева… Но особое место среди друзей и товарищей по спорту принадлежит, конечно, моему другу и бывшему сопернику Александру Иваницкому — олимпийскому чемпиону, четырехкратному чемпиону мира в тяжелом весе. Пять лет носил Иваницкий звание абсолютного чемпиона мира по вольной борьбе и ушел непобежденным. Пять лет подряд без срывов и осечек. Пять лет подряд на соревнованиях высшего ранга он был только первым. Факт уже сам по себе редкий. Но примечательно и другое: выступая за сборную команду СССР в те годы, Александр на международных соревнованиях не проиграл никому ни одного очка.

Вдумайтесь — никому ни одного очка!

Невозможно, чтобы Николай Королев даже в пору своего расцвета не пропустил хотя бы один удар; невозможно, чтобы Анатолий Карпов на пути к шахматному трону смог выиграть абсолютно все партии; невозможно гимнасту на всех снарядах получать только десять баллов.

Иваницкий не оставлял сопернику ни единого шанса.

Много известных борцов повидал я на своем веку, но ни один из них не смог даже приблизиться к той заветной черте: не проиграть ни одного международного турнира, ни одной схватки.

Мне самому хотелось разобраться, как ему удалось подобное, что такое есть в Александре, чего нет у меня, у других атлетов? Я тренировался с ним, на всех турнирах, где мы оба принимали участие, жил с ним в одном номере гостиницы и, казалось, изучил его досконально, но всякий раз он открывался для меня как бы заново.

Сильный? Силой он не блистал, свой вес выжимал — и не более. Иные «тяжи» давали ему 30–50 килограммов форы.

Техничный? Да, но не более, чем Юрий Шахмурадов, который в нашей команде считался непревзойденным виртуозом.

Осторожный, внимательный? Но разве олимпийский чемпион Борис Гуревич часто ошибался?

Тактик? Возможно, но не такой мудрый, как двукратный олимпийский чемпион Леван Тедиашвили.

Так где же, в чем то единственное, что позволило Иваницкому стать гроссмейстером борьбы?

Мне кажется, что сила борца Изаницкого в импровизации, в предвидении. «Он заранее чувствует, что ты собираешься делать, и уже готов к этому. Порою кажется, что он узнает о твоих намерениях раньше, чем ты сам…» — не раз говорили соперники Александра, и мне думается, что они были недалеки от истины. Мистика? Нет, особый дар предвидения, который сочетался у Иваницкого с универсальной филигранной техникой и бойцовским характером.

Александр Иваницкий был честным, смелым и сильным борцом, поэтому я был искренне огорчен, когда узнал о его решении оставить большой спорт. Но тем больше была моя радость, когда Александр вернулся в спорт, правда в другом качестве: Иваницкий — главный редактор спортивных передач Советского радио и телевидения.

Александр Медведь,

трехкратный олимпийский чемпион,

семикратный чемпион мира

Стеклянная дверь приглушенно закрылась за моей спиной. Прохлада аэровокзала оказалась позади.

Весеннее солнце лучилось зноем, и его яркие осколки, отскакивая от хромированных частей машин, слепили.

Опустил чемодан на асфальт. Он пристроился у ног будто собака, услышавшая команду «Сидеть!» Что прикажете делать дальше? В аэропорту «Ле Бурже» меня должен быть встретить наш корреспондент в Париже, но он опаздывал.

Пристраиваясь на стоянку, набитый людьми до отказа бежевый «ситроен» пятился, пытаясь раздавить мой багаж. Бампер автомобиля все же колыхнул его. Я решил взглянуть на водителя, у которого был такой снайперский расчет, и увидел улыбающуюся физиономию олимпийского чемпиона по гимнастике Юрия Титова.

— Ну и нервы у тебя! Думал, завопишь. Прямо на чемодан ведь попросил сдать машину. Еще с поворота тебя углядел.

— А ты откуда?

— Гимнасток возил в Марсель на международный турнир. Девчонки, поторапливайтесь!

Из машины вышла разморенная дорогой Люда Турищева.

— Здравствуйте, — сказала гимнастическая «звезда», мельком взглянув на меня.

Ольга Корбут обошлась без приветствия. Даже когда я помогал ей доставать сумки из багажника, она не обратила никакого внимания на мое существование.

— А ты чего ждешь? — спросил Титов. Я коротко объяснил ситуацию.

— Садись в наш «ситроен» и кати в город. Там разберешься.

— Подожду.

— Тогда прощай.

С грустью смотрю им вслед, но вдруг замечаю делегацию, направляющуюся к аэровокзалу. Вид у процессии был явно не спортивный. И только увидев чемпионку мира по шахматам Нону Гаприндашвили, понял все.

— Нона, — окликнул я, — с Олимпиады?

— Из Ниццы, — кивнула она, ничуть не удивясь, что встретила меня здесь.

— С победой!

— Спасибо. И до свидания.

Я посмотрел на часы и решил: подожду еще минут десять и поеду в город сам.

Но тут же, словно щадя мои нервы, появился долгожданный коллега. Извинившись за опоздание, сунул мой чемодан на заднее сиденье своей машины и спросил, усаживаясь за руль:

— В какой отель? — Услышав ответ, хмыкнул. — Надо подыскать поближе к испанскому консульству, это нелишне: за Пиренеи с советским паспортом попасть не так просто, нахлопочешься.

За барьером испанского консульства лысеющий господин со щеточкой усов повертел паспорт в руках, полистал увесистые, словно телефонные справочники, книги и положил документ на стойку. Из-за зеленоватых стекол очков на меня смотрели равнодушные глаза, напоминавшие маслины.

— На сеньора заявки нет. Следующий, — проскрипел голос чиновника. Разномастная очередь колыхнулась, сдвинув меня влево. Правой рукой чиновник штемпелевал чистую страницу очередного документа, левой сгребал в конторку деньги, полученные за визу. Очередь после очередного удара штемпеля передвигалась еще на шаг.

На следующий день я пришел в консульство едва ли не первым. Чиновник, словно увидев меня впервые, небрежно повертел в пальцах паспорт и полез в гроссбухи.

— Сожалею, ничего нет. Следующий.

На сей раз я решил сражаться до победного. Будут же у него когда-нибудь паузы в работе, прервется хотя бы раз эта людская цепочка из рабочих, возвращающихся в Испанию со своими семьями, туристов, жаждущих посмотреть корриду, «хиппи», мечтающих о теплом юге.

Чиновнику, хотя он и работал виртуозно, приходилось жарко: щелк — печать украсила очередной паспорт, звяк — летят в кассу деньги.

— Сеньор. Может быть, мне обратиться к консулу? — пытаюсь я внести перебой в его налаженный ритм. — Чемпионат мира скоро в Мадриде начнется. Я спортивный журналист!

— О'кэй. Сеньор, в рамках законности я постараюсь ускорить дело.

Занимаясь очередным просителем, чиновник действительно куда-то звонил, что-то выяснял и, лишь отпустив последнего, сказал: