— Простите, — пробормотал я, — настроение паршивое.

Обе они кивнули, я опустился на стул.

— Мы все еще обсуждаем варианты, — пояснила Абесра. — Я провела кое — какие исследование, и похоже, напирать на общественное благо — лучший наш шанс. Во — первых, если это будет нашей основной линией защиты, мы сможем при необходимости представить и другие аргументы, а нашим оппонентам будет сложнее настаивать на исключениях.

— Э, — только и сказал я.

Она слегка рассеяла мое замешательство.

— Мы можем обосновать, что их Дому не нанесено никакого ущерба, в порядке общего обоснования, что пье… мюзикл является значимым для общественности.

— Ладно. Чего я не понимаю, так…

— Почему вы здесь?

— Да. Не потому же, что вы хотели дать мне шанс закончить пред…

— Она хотела, чтобы вы были здесь, — кивнула Абесра на Пракситт.

Я посмотрел на нее.

— Я хочу услышать ваши идеи, — пояснила режиссер.

— Но… ладно.

Так что они разговаривали, а я слушал — ну, наполовину слушал, — а когда на меня смотрели, я что — то нейтрально мычал. В основном я пытался придумать, как бы заткнуть дыры в том, что — честно признаюсь, — пока оставалось более чем зыбким планом, каковой позволил бы вытащить Деракара у Левой Руки и не погибнуть в процессе. Пракситт и Абесра говорили о тактиках затягивания и сработают ли таковые, и о шансах устроить личное появление Наследника лиорнов, и хватит ли этого, чтобы лиорны отозвали иск, и как бы убедить Ее Величество позволить им представить мюзикл при дворе. Собственно, вот эту последнюю фразу я и поймал, и тут меня озарило, и я проследовал за их мыслью, и вдруг оказалось очень и очень кстати, что меня сюда притащили.

— Нет, — проговорил я.

Обе они посмотрели на меня.

— Мы не хотим представлять мюзикл при дворе.

— Ладно, — сказала Абесра, — позволю себе спросить: почему нет?

— Я ее знаю, — пояснил я.

— Вы же не имеете в виду лично, так? — уточнила Пракситт.

— Вообще — то именно это я и имею в виду. Думаю, я смогу ее уговорить посетить представление прямо здесь.

Они переглянулись, потом вновь посмотрели на меня.

— Предположим, что так, — сказала Абесра, — и почему же это будет лучше?

О да. Вот это трудный момент.

— Попробую объяснить, — проговорил я, стараясь купить немного времени. — Во — первых, — соврал я, — я знаю, что ей нравится выбираться из Дворца, так что настроение у нее будет получше. Во — вторых…

— Откуда вы ее знаете? — возжелала знать адвокат.

— Я имел честь сослужить Империи скромную службу во время недавного кризиса с Гринаэре. Она же по доброте своей жаловала меня имперским графом.

Обоих это впечатлило. Более того, впечатлило настолько, что мне даже не пришлось выдумывать дополнительных причин, почему привести ее в театр будет нам во благо.

Они вновь вернулись к обсуждению, каковое я вновь не слушал.

Да, так вот. Пока я их не слушал, меня озалило, что усиленные меры безопасности, каковые предполагает появление императрицы на спектакле, в смысле, на мюзикле, прекраснейшим образом перекроют одну из упомянутых мною дыр. Особенно учитывая Державу, которая зафиксирует любое случившееся неподалеку насилие. Конечно, это значит, что мне придется пригласить ее величество, но для этого у меня имелось достаточно связей. Еще это значит, что ей придется принять приглашение; это уже сложнее. И еще это добавляет несколько новых вопросов к моему общему плану, однако я был вполне уверен, что вопросы эти можно решить.

Они продолжали обсуждать, я продолжал размышлять. Внезапно мне представился некий бедолага, сидящий прямо позади императорской ложи и пытающийся рассмотреть происходящее на сцене сквозь кружающую вокруг головы императрицы Державу. Ладно, к делу.

— Так, — поднялся я. — Вы продолжайте, а я попробую связаться с Ее Величеством, узнать, согласится ли она, и если да, когда именно. Кто составляет расписание постановок?

— Женька, но это неважно — мы назначим представление на тот день и час, каковые сочтет удобным Ее Величество.

— Понял. Тогда прошу меня простить.

И удалился, пока никто из них не воспротивился, потому как теперь мне нужно было подумать. Нашел пустую комнатку, присел там, подпер голову руками и именно этим и занялся. Дело непростое, однако как только я заставил свою голову выполнять положенные действия, кое — чего я достиг. То есть не то чтобы все кусочки встали на место, но хотя бы некоторые кусочки я определил и примерно прикинул, куда они могут встать. При этом я не переставал себя спрашивать, почему все придуманные мною планы должны быть такими сложными. Впрочем, как когда — то сказал дед, проблемы всегда сложные; если они не сложные, это не проблемы, а просто чуток не повезло.

Или, если выразиться иначе, это не проблема, если ее можно решить, подойдя к кому — то и воткнув несколько дюймов стали в его левый глаз.

Так что, пожалуй, нынешний случай был типичным, только вот на сей раз дело касалось не одного меня; Крейгар на меня полагался, а это добавило давления. Если в итоге его сына убьют… нет, хватит.

Когда пытаешься отыскать решение, нечего отвлекаться на размышления о том, что будет, если не получится. Надо мне запомнить это раз и навсегда.

Вскоре я поднялся и принялся расхаэивать туда — сюда.

А потом, расхаживая туда — сюда, принялся тихо ругаться. Пока все шло нормально. В конце концов, я вычислил, как все это начать, и как завершить; пока недоставало просто солидного фрагмента посередине.

Где — то там, в городе, сейчас джареги обменивают солидные суммы денег — сундуки с золотом, или передаточные векселя, или и то, и другое, — а их за это посвящают в некоторые обнаруженные мной секреты. Я, конечно, должен был бы сожалеть, что мне из этих денег не перепадает ни медяка, но вся суть была — ускользнуть от смертного приговора Дома Джарега, и я это сделал, так что жаловаться не на что.

Ну разве только, что теперь меня желает прикончить Левая Рука; вот на это я пожаловаться могу. Наверное. Нет, не Левая Рука. Каола. Сие уточнение может оказаться важным; следует помнить об этом. Об этом тоже можно пожаловаться, да.

«Слушай, босс, а ты никогда не замечал, что когда плачешься о чем — то, это чрезвычайно помогает? Да — да, знаю, «заткнись, Лойош».»

«Ага, именно.»

Что ж, ладно. У меня есть план, по крайней мере, большая его часть.

Теперь надо собирать все, что мне нужно, и начинать подготовку. Первый шаг, скорее всего, окажется самым сложным, и я хотел наконец разобраться с ним: пригласить императрицу. Что ж, хотя бы это мне по силам. А потом придумаю…

Я отправился на поиски Пракситт и нашел ее там же, где оставил. Они все еще говорили, вернее, говорила в основном Абесра, а Пракситт слушала.

Непохоже, чтобы закончилось это у них скоро, так что я ушел, взял книжку и прочел еще кусок той истории, на которой все это основано. Сам не ожидал, однако меня это заинтересовало — не то, что важным вроде как считала автор книги, а именно как так все получилось. И я читал, периодически поглядывая из уголка на край сцены, проверяя, не закончилось ли у них совещание, и в конце концов адвокат таки убралась вон.

Пракситт встала, увидела, что я иду к ней, и осталась на месте.

— Итак, ты хочешь услышать, к чему мы в итоге пришли?

— Не особенно, — отозвался я, — однако у меня имеется просьба.

— Да? Ладно, слушаю. Если мы все — таки сумеем вывести все это на сцену, особенно с Ее Величеством в зрительном зале, мы будем тебе должны.

Чего ты хочешь?

— Хочу участвовать в пьесе.

Смотрела она на меня, кажется, довольно долго, а потом поправила:

— В мюзикле.

В Доме Лиорна, на верхнем этаже, в дальнем конце имелось помещение с мраморными столешницами и полками нержавеющей стали, с ледниками и духовками, с вытяжными трубами и дымоходами, что вели наружу, отчего в это время года сквозь них постоянно слышалось кряканье стай перелетных джеков.