– Ничего ты не можешь предложить мне взамен, – быстро возразила Рианон, – потому что ничто мне его не заменит. Ты сама понимаешь.

– Да, конечно, понимаю, но мне невыносимо думать, что ты останешься ни с чем. Я знаю, каково мне будет, если именно я… Но, Рианон, ты же сильная, и ты себя не ненавидишь, как я. По пути сюда мне хотелось броситься под машину или чтобы меня избили до бесчувствия. Понимаешь, это помогает, когда тебя мучают и бьют…

– Галина, прекрати! – закричала Рианон. – Тебе не придется больше через это проходить. Ты – жена Макса, он любит тебя, заботится о тебе, он не допустит, чтобы ты страдала.

– А ты? – вздохнула Галина. – Разве я могу запретить ему любить тебя? Как ему тебя не любить, когда ты настолько лучше меня? На его месте я бы тоже влюбилась в тебя…

– Я тебя не слушаю! – кипятилась Рианон. – Понимаю, как тебе трудно, но послушай, Галина, ты должна поверить в себя…

– Да во что же тут верить? Я ничто. Я только маска. Рианон заставила себя не отвечать, понимая, что чем дальше они зайдут, тем больше Галина будет себя жалеть. Истерика только усилится.

Галина, заметив, что Рианон молчит, с опаской взглянула на нее.

– Я только маска, – повторила она, и Рианон подумала, что Галина словно надувает воздушный шар, чтобы проверить, не лопнет ли он.

– Правда? – жестко спросила она. Галина кивнула.

Рианон тоже кивнула.

Галина жалобно посмотрела на нее.

– Так ты поняла? – прошептала она. – Тебе известно, что я только маска?

Рианон предостерегающе подняла руку:

– Это не мои слова, а твои.

Глаза Галины расширились.

– Макс ненавидит меня, – заявила она. – Я ему отвратительна, и я его не виню.

Рианон поперхнулась.

– Ничего не понимаю.

– Я сама на его месте проделывала бы со мной все эти ужасные вещи, – шепотом сообщила она. – Я это заслужила.

Кровь начала стыть у Рианон в жилах.

– Не надо так говорить! – рявкнула она. – Галина, перестань сейчас же!

– Он говорит, что…

– Я сказала – хватит! – заорала Рианон. – Не хочу слушать эту ахинею! Ты врешь, Галина. Ты всегда любила лгать, все годы, сколько я тебя знаю. А сейчас чересчур далеко зашла. Макс тебя любит, думает о тебе, он делает все мыслимое и немыслимое, чтобы защитить тебя, так какого черта ты не можешь сделать для него доброе дело? О нем пишут гадости, тебе прекрасно известно, что все это выдумки. Так почему ты не скажешь об этом? Почему позволяешь так мучить его? Что ты от него видела, кроме хорошего?

Галина моргнула, поставила стакан на столик и вдруг сказала:

– Прости меня. Я не должна была приходить.

– Тогда зачем пришла? – бросила Рианон. – На что ты надеялась – вырвать у меня обещание не отнимать Макса?

Галина, вся дрожа, набрала воздуху в грудь.

– Наверное… Я надеялась…

– На что?

Голова Галины упала на грудь.

– Надеялась, что смогу тебе объяснить, – тихо ответила она.

– Что объяснить?

– Что я не могу позволить тебе встать между мной и Максом. Понимаешь, если я не помешаю вам быть вместе, тебя ждет кошмар.

– Что ты, черт возьми, хочешь этим сказать? – Вспылив, Рианон отвернулась, скрестила руки на груди и сделала над собой усилие, чтобы не затрястись. – Где он сейчас?

– Мы у его друзей. Русских.

– И долго вы там пробудете?

– Сегодня после обеда улетаем в Швейцарию. У нас медовый месяц, – пояснила она безжизненным голосом.

Рианон, изумленная, повернулась к ней:

– Вы по-прежнему собираетесь проводить медовый месяц?

Галина кивнула:

– Мы все подготовили, и Макс говорит, что нужно вести себя так, как будто ничего не случилось.

– Ничего не случилось? – Рианон не верила собственным ушам.

Галина пожала плечами:

– Так он сказал.

– Насколько я понимаю, вы видели газеты?

Галина кивнула:

– Да.

Рианон уставилась на Галину. Она не могла найти слов, поэтому взяла со стола свой стакан с водой.

– Скоро привезут детей, – объяснила Галина. – Макс считает, что всем нам полезно уехать на время. Там нас и журналисты не достанут. Так что, наверное, это не совсем медовый месяц.

Рианон стало чуточку легче: забота о детях – это больше похоже на того человека, которого она знала.

– Но это же горнолыжный курорт, – напомнила она Галине, – то есть не самое уединенное место. Вас обязательно найдут.

– Может, ты и права. Но мы будем надеяться.

Наступила тишина. Рианон отхлебнула воды.

Прошло довольно много времени. Первой молчание нарушила Галина.

– Я пытаюсь уберечь тебя, Рианон, – тихо сказала она. Рианон вскинула голову; глаза ее яростно засверкали. Сначала ей показалось, что Галина сникла, но та сглотнула слюну и заговорила:

– Во многом я сама виновата. Нельзя было позволять ему уговорить меня участвовать во всем этом, но я была очень молода и без меры восхищалась им. Он наполнил мою жизнь тем, чего я не знала раньше. Смех… и… и волшебство, наверное. Я сделала бы для него все… Вот я и сделала. И делаю, – после паузы тихо добавила она.

Рианон тряхнула головой:

– Галина, ты лжешь. Я же знаю, лжешь.

Широко раскрытые, измученные глаза Галины не отрываясь смотрели на Рианон.

– Все, что о нем написали, – правда. Каждое слово.

– Нет! – выкрикнула Рианон и грохнула стаканом по столу. – Ни единого слова правды там нет, и я хочу знать, какого хрена ты не защищаешь его. Почему вместо этого сидишь здесь и стараешься мне внушить…

– Послушай, Рианон, – перебила ее Галина. – А почему он сам не защищается? Почему не подает в суд на газеты? Я отвечу тебе. Да потому что невозможно обвинить их в клевете, когда они написали правду.

– Галина, – прошипела Рианон. – Перестань врать и уходи.

Галина глубоко вздохнула и печально покачала головой:

– Мне и самой было бы легче, если бы я солгала. И он бы не делал со мной то, что делал.

– Да ты же сама перед свадьбой мне говорила, что почти не спишь с ним! – возмутилась Рианон.

Галина отвернулась в сторону, закусила губу, опять перевела взор на Рианон. Жалостливый, участливый.

– Ты очень многого не знаешь.

– Так расскажи мне! – потребовала Рианон. Несколько секунд Галина молча смотрела на нее, потом опустила взгляд и покачала головой.

– Нет, – сказала она. – Зачем? Ты не поверишь мне. Никто на свете лучше меня не знает, насколько слепа может быть любовь.

– Говори! – приказала Рианон.

– Я попыталась, – возразила Галина. – Ты не захотела слушать.

– Не захотела, потому что ты лжешь! – не сдавалась Рианон. – Ни на одну из этих гадостей он не способен, тебе это известно лучше всех. Ну, чего ради ты хочешь меня убедить, что Макс много лет систематически избивал тебя, насиловал и мучил, когда на самом деле он думал только об одном: как защитить тебя от тебя самой?

Галина сочувственно улыбнулась:

– Я не виню тебя за то, что ты потеряла голову от него. Макс способен околдовать любую женщину, стоит ему захотеть. А я и это в нем люблю. Я в нем все люблю.

– Тогда зачем ты так с ним поступаешь?

– Никак я с ним не поступаю. Только стараюсь убедить тебя, что он не таков, каким ты его видишь.

Рианон обхватила голову руками, собрав все силы, чтобы погасить пламя ярости, разгорающееся внутри. Лишь через несколько секунд она овладела собой до такой степени, чтобы говорить.

– Галина, это невероятно жестокий способ удержать его, – выговорила она сквозь зубы. – Макс не заслужил такого, и я действительно не буду больше тебя слушать. Убирайся. Я не несу за тебя ответственности. Я была бы счастлива, если бы не нес и Макс. Увы, он считает, что отвечает за тебя, и до тех пор, пока он так считает, тебе нечего меня бояться. Но позволь сказать тебе: если я узнаю, что ты произнесла публично хоть слово из того, что говорила мне здесь, я приду к тебе, Галина, и тем же самым ножом, которым ты ударила его в спину, отрежу твой поганый язык, прошу запомнить, лгунья. Ты меня слышала? И ты меня поняла? Я знаю, ты не всегда можешь от чего-то удержаться, но эта ложь тебе с рук не сойдет.