– Прошу отложить встречу на полчаса и соединить меня с Тео Строссеном.

В то время как Эллис принялся набирать номер Строссена, Морис хотел было напомнить Максу о Галине, но тут же отказался от своего намерения, рассудив, что едва ли Макс позабыл о ее существовании. В том, что Галина не забыла про Макса, Морис был далеко не так уверен, так как по всему дому уже несколько минут разносился заливистый хохот Алекса и Марины. Ничего удивительного. Морис прекрасно знал, что дети Макса обожают Галину, и она без ума от них. И любой, кто был в курсе отношений Макса и Галины, никогда, даже при жизни Каролин, не сомневался, что смогла бы сделать графиня для детей Макса, если бы в случае развода они остались бы с отцом. Разумеется, сейчас так вопрос не стоял, и, поскольку Галина вошла в жизнь Макса задолго до его женитьбы, объявление о его второй помолвке не вызвало бы ни у кого большого удивления.

Морис и Эллис терпеливо ждали, пока шеф говорил с Нью-Йорком, а точнее, с Тео Строссеном. Задумчивый взгляд темных глаз Мориса Реммика казался рассеянным.

– Значит, агент – женщина, – медленно произнес он.

– И работает на Строссена, – уточнил Эллис.

– Косвенно, – подтвердил Макс. Морис поинтересовался:

– Какая же связь между Строссеном и Магиром? Макс пристально взглянул на Мориса и ответил:

– Связь-то есть. – На его лице появилась ухмылка. – И Оливер Магир обязательно пожалеет об этом. Если только еще не пожалел. – Он вновь вынул из пачки снимок обнаженных Оливера и Рианон, пристально вгляделся в него и пробормотал: – Похоже, этот тип просто не в себе, если считает, что ему сойдет с рук то, что он собирается провернуть. Даже если предположить, что эта женщина ему дороже жизни.

Морис с Эллисом переглянулись.

– Как вы сказали, где они сейчас? – резко спросил Макс.

– Часа через два оба будут в Кейптауне, – отозвался Морис. Макс кивнул, бросил фотографии на стол и быстрыми шагами направился к двери.

– Держите связь с агентом Строссена, – бросил он через плечо. – Здесь может оказаться кое-что важное.

– Для кого? – решился спросить Эллис.

Макс повернул голову. Глаза его вновь сузились, на этот раз от удивления.

– Разумеется, для Галины, – ответил он. – А вопрос в том, позволим ли мы ей восстановить отношения с женщиной, которую, по всей видимости, кое-кто склонен считать алмазом ценой в пятьдесят тысяч. – На мгновение Романов умолк, как будто обдумывая собственные слова, потом заключил: – Предлагаю встретиться вечером на Столовой горе.

Эллис и Морис засмеялись.

– Мы дадим тебе знать о нашем решении, – пошутил Морис, взял телефон и начал набирать кейптаунский номер.

Когда Рианон, закончив разговор, убрала мобильный телефон в сумочку и застегнула молнию, Лиззи закинула ноги на стул, повернула голову так, чтобы солнце падало на лицо, и спросила:

– Оливер, как я понимаю?

– Он самый, – кивнула Рианон. – Только что прилетел.

– Как мило, что он поспешил сообщить тебе об этом, – съязвила Лиззи.

Рианон посмотрела на нее. Глаза Лиззи были прикрыты, майка надета так, что одно плечо оставалось открытым, тонкая юбка распахнута и солнце освещало загорелые ноги.

– Следовательно, на сегодня съемки отменяются? – сладким голосом поинтересовалась ведущая.

Рианон подождала, пока Лиззи откроет глаза, но, поскольку этого так и не произошло, перевела взгляд на Джека, затем на Хью. На лицах обоих было явственно написано, что в эту минуту они страстно желали бы очутиться где-нибудь в другом месте.

Вся компания находилась в районе виноградников Франсука в восьмидесяти километрах от Кейптауна. Четверка телевизионщиков устроилась под мощным двухсотлетним дубом. Перед ними стоял круглый стол, покрытый белой скатертью. Посуду после обеда еще не успели убрать. Сорванный ветром дубовый лист мягко опустился на стол перед Рианон. Она посмотрела на лист, перевела взгляд на ослепительно-белый домик, в котором жила семья владельца виноградника. Вечером друзья собирались купить у этого человека еще вина; Рианон обмолвилась, что в жизни не пила ничего вкуснее. Одним словом, во Франсуке все было замечательно – и экзотические цветы, красные, бордовые, розовые, и гостеприимные хозяева, и еда…

– Ну, что скажешь? – спросила Лиззи, откидывая назад волосы.

– Нет, – отрезала Рианон.

Наступило молчание, довольно-таки тягостное. Прервал его Хью:

– Что слышно о Мелани?

– Вчера вечером она прилетела на Антигуа, – ответила Рианон.

– К нам еще приедет? – поинтересовался Джек, подливая себе вина.

Никто ему не ответил.

Рианон застыла со стаканом в руке. Лиззи старалась спрятать нарастающую досаду под блаженной улыбкой. Так прошло несколько минут. Наконец Хью подлил Рианон вина и обратился к ней с вопросом:

– Сколько бутылок думаешь купить?

– Я пока не решила.

Рианон взяла у Хью бутылку и взглянула на этикетку.

– Позвони Оливеру и спроси, сколько надо брать, – предложила Лиззи.

Рианон посмотрела на Хью. Черные кудри, выбившиеся из-под шляпы защитного цвета, прилипли к вискам, а в курчавой бороде блестели капельки пота. Глаз не было видно за стеклами темных очков, но у Рианон не было сомнений, что оператор чувствует себя неуютно. Она едва заметно кивнула ему, улыбнулась Джеку, допила вино, после чего Хью с Джеком поднялись и, не дожидаясь женщин, пошли вперед, мимо столов, расставленных на просторном газоне.

– Лиззи, так не пойдет, – сказала Рианон вполголоса. Лиззи криво усмехнулась:

– Итак, пресвятая дева Рианон ни за что не выйдет из себя.

– Да пошла ты, – отмахнулась Рианон. Лиззи нахмурилась.

– Значит, ты полагаешь, что мы во всем этом играем какую-то роль? – насмешливо спросила она. – А я-то считала, что наша командировка – только предлог для того, чтобы вы с Оливером хорошо провели время в Южной Африке.

Губы Рианон побелели от гнева.

– Я понятия не имела, что он сюда приедет, и тебе, кстати, об этом прекрасно известно, – отрезала она.

– Неужто?

– Да, кому-кому, а тебе известно. И может быть, ты наконец соизволишь мне объяснить, с какой стати придуриваешься? Учти, если Энди после нашего отъезда не связался с тобой, мы здесь ни при чем. Ни я, ни Оливер.

– Придуриваюсь я, как ты выражаешься, дорогая, – процедила Лиззи сквозь зубы, – совсем не из-за Энди, а всего лишь потому, что ты оплачиваешь путешествия Оливера, и еще потому, что ты не видишь, как нагло он тебя использует.

Рианон сделала глубокий вдох, чтобы взять себя в руки и не взорваться.

– У него, – с деланным спокойствием ответила она, – сперли кредитные карточки. Как прикажешь поступить в такой ситуации?

– Как правило, – парировала Лиззи, – кредитные карточки можно восстановить за сутки. Ему это в голову не пришло?

– Не исключено, что он не глупее тебя. Вполне возможно, что новые карточки уже прибыли в Кейптаун и лежат в отеле, – зло бросила Рианон. – Такой возможности ты не допускаешь?

Лиззи повернулась к подруге:

– А ты сама уверена, что они там лежат?

– Между прочим, так оно и есть.

Лиззи пристально посмотрела Рианон в глаза. Та даже не моргнула.

– Скажи, пожалуйста, – не унималась Лиззи, – он хоть когда-нибудь возвращал тебе долги?

– Лиззи, какого черта? – воскликнула Рианон и рубанула воздух ладонью.

– Так возвращал или нет?

– Да, возвращал.

– Полностью?

– До копейки, если тебя это так интересует.

Лиззи продолжала пристально смотреть ей в глаза.

– Значит, ты мне не веришь? – сказала Рианон. Она очень разозлилась, но в то же время почувствовала смущение.

– Если скажешь, что говоришь правду, я тебе поверю, – отчеканила Лиззи.

– А зачем мне лгать? – быстро отозвалась Рианон. – Тем более тебе? Неужели ты полагаешь, что если бы Оливер занимал у меня деньги и не возвращал их, у меня самой в мозгу не прозвенел бы звоночек? И что я не поделилась бы своими сомнениями с тобой? С кем еще, в конце концов, я могла бы посоветоваться?