— Её зовут Талия. Она дочь амазонки и степняка. Много лет назад хан принял молодую семью в кочевье, а потом попытался надругаться над матерью Талии. Её отец, спасая семью, ценой жизни прикрыл их отход. Амазонка и дети сбежали и поселились недалеко отсюда. Вчера сыночек хана охотился в предгорье и, заметив их юрту, убил мать и братьев. Радует то, что не успел изнасиловать девочку, так как увидел наш караван.

Купец потёр пальцами тонкие усики и спросил:

— И что нам даёт знание о её судьбе?

— Она покажет тропу, которая выведет нас в долину со старой дорогой контрабандистов. Мы поможем похоронить амазонку и заберём Талию с собой, — сообщил рыцарь.

— О каких похоронах она говорит? Степняки не копают землю, это табу для всех кочевников, — сообщил Ши-Вун-Цзен. — Они оставляют мертвецов в степи на поживу диких зверей.

— Амазонки сжигают павших, а чтобы в загробном мире им комфортно «жилось», режут пленников-рабов, — сказал рыцарь и, указав на сына хана, добавил: — Этот мерзавец вполне подойдёт в качестве прислужника.

— Ты собираешься его убить? А вдруг он поможет нам пройти земли Билькартая?

— Нет, он не заслуживает доверия, так что ему одна дорога — в костёр.

— Я не хочу, — завопил сын хана. — Отец заплатит вам выкуп! Он даст вам табун лошадей, только не убивайте!

— А я и не собираюсь тебя резать, — спокойно сказал рыцарь. — Талия сама добьёт.

Купец с сомнением посмотрел на молодую девушку и спросил:

— Скажи Анамалаг-кхабатыр, а ты уверен, что она сможет пустить ему кровь?

Светловолосый бородач взглянул в глаза Талии и произнёс:

— Она потомственная амазонка и этим всё сказано. Пусть девочка жила вдали от родного народа, но дух неистовых воительниц в ней остался. К тому же ей есть за кого мстить.

На рассвете три всадника и десяток лошадей углубились в горы. За спиной догорал погребальный костер, в котором развеялись пеплом мать и братья Талии, а метиска, вытерев слезы, взирала вперёд. Девушка понимала, что отныне никто не погладит по голове, не подбодрит добрым словом. Она сама по себе и ей придётся рассчитывать только на себя, потому что рядом с ней едут мужчины, а им нельзя доверять. Особенно купцу-кайтайцу с хитрыми раскосыми глазками. Такой, если ему будет выгодно, продаст родную мать. А вот воин с голубыми глазами впечатлил метиску. Талия искоса взглянула на светловолосого бородача и вспомнила, с какой лёгкостью он рубил врагов. Спокойно и уверенно великан пронзал тела кочевников длинным мечом, и ни капли милосердия и сострадания не промелькнуло в его взоре. Она хотела так же хладнокровно уничтожать противников, но ей пока до него далеко. Талия вспомнила, с каким трудом убивала сына хана. И вроде бы, трусливый негодяй стал виновником гибели семьи, но что-то мешало пустить ему кровь. Если бы не удивлённый взор бородача, она бы до сих пор раздумывала. Но это в прошлом, теперь Талия стала настоящей воительницей и отомстила врагам за смерть родных.

Три дня они передвигались по горным тропам и, наконец, выбрались в долину с широкой дорогой. Вскоре они догнали караван, направляющийся в Кайтай, и за небольшую плату присоединились к путникам. Три торговца, руководившие сотней охранников оказались давними знакомыми Ши-Вун-Цзена, поэтому почти никаких сложностей не возникло. Они узнали о поступках людей хана Билькартая и поделились информацией, что давно подозревали это племя кочевников в нечистоплотности, но без доказательств не могли выдвигать обвинения.

Несколько дней караван с повозками тащился по пыльной дороге, а купцы и охранники поглядывали на привлекательную метиску и шептались, что неплохо бы оседлать эту рабыню. Но суровый взор светловолосого бородача охлаждал пыл тщедушных кайтайцев, так как они слышали историю о том, как он в одиночку перебил двадцать степняков.

В один из дней Талия стала свидетелем разговора Ши-Вун-Цзена и рыцаря.

— Скажи, Анамалаг-кхабатыр, сколько ты хочешь за дикарку? Мой друг может заплатить за неё десять золотых баньлань. В Кайтае рабы недорогие, не сравнить с империей Калстахия. Это щедрое предложение. Обычно за невольниц не дают больше двадцати серебряных цань, то есть половину золотого, но он готов оказать тебе уважение.

— Ши-Вун, я думал, ты знаешь, что девушка свободна, — удивился рыцарь.

— В нашей стране женщины принадлежат мужчинам. Отец продаёт дочерей, братья — сестёр. Жизнь человека дешевая. Девушка без покровителя быстро попадёт в рабство. Если ты не заявишь прав на Талию, она окажется в оковах, как дикарка. Ей одна дорога, в дом удовольствий, потому что никто не захочет на ней жениться.

— Как-то всё слишком мрачно, — проворчал рыцарь.

— Мой друг Сунь-Хо-Ло возжелал возлечь с девицей и поможет тебе обосноваться в царстве Хонь-Ви-Дао, — продолжал говорить купец.

— Скажи ему, она не продается, — ответил светловолосый бородач.

— Анамалаг-кхабатыр, подумай, прежде чем говорить. Кто для тебя эта девка? Случайная попутчица. Продав её моему другу, ты не только получишь золото, но и укрепишь положение в стране…

— Ши-Вун, у тебя проблемы со слухом? Я же сказал, она не продаётся, а если кто-то захочет отобрать её силой, ему придётся меня убить, — заявил рыцарь. — Ты видел, как я сражаюсь. Скажи, как много людей я перебью, прежде чем вы победите? А оно того стоит?

— Ах, Анамалаг-кхабатыр, ты не так понял, — воскликнул купец. — Никто не станет её отнимать. Просто надо заплатить за то, что они нас охраняют.

— Ты же расплатился? Или твой купец стал слишком алчным и хочет больше? А знаешь, я готов рискнуть и ехать без каравана, тем более они слишком медленно тащатся.

— Пойми, три путника станут лёгкой добычей для дикарей, — сказал Ши-Вун. — Здесь мы находимся под защитой сотни воинов…

— А я не зову тебя с собой, — произнёс рыцарь. — Ты можешь оставаться с друзьями, тем более что ты за проезд заплатил моими трофеями. Мы с Талией возьмём по три коня и поедем вперёд…

— И как далеко вы доберётесь? — Купец хитро сощурил глаз. — Вы же не знаете языка,

— Кое-каким словам ты меня научил, так что объясниться я смогу, — пожав плечами, сказал бородач. — Думаю, мы доедем до Кайтая и наймёмся в охрану каравана, идущего на запад.

— Что такого в Талии, коль ради её спасения ты готов рисковать жизнью? Ложе ты с ней не делишь, родней она тебе не приходится. В чём причина?

— Она воин. Пусть пока молода и неопытна, но со временем станет отличным спутником для рыцаря. Я всему её обучу и…

— В Кайтае есть только одно место, где женщина может считаться воительницей — княжество Ли-Тянь-Фэн, — сообщил Ши-Вун-Цзен. — Именно туда я и направляюсь. Если ты меня сопроводишь, я подскажу к кому обратиться. В других местах ты погибнешь от произвола местных сановников. Даже такой сильный воин не выстоит против сотни.

— Но ты не хочешь покидать друзей, — ответил рыцарь. — А зная коварство кайтайцев, могу предположить, что меня попытаются отравить и мне придётся сражаться. Учитывая мою живучесть, неизвестно, кто кого одолеет.

— Я тебя услышал, — кивнул купец. — Я поговорю с другом, и он нас отпустит. Проблема в том, что впереди есть крепость, где живут контрабандисты, а у меня нет связей. Высока вероятность того, что нас попытаются ограбить.

— Я предпочитаю решать проблемы по мере их поступления. Давай поедем вперёд, а там будет видно, — сказал рыцарь и, оглянувшись на метиску, приказал: — Талия, собирайся.

Девушка слышала разговор и пыталась понять, почему светловолосый бородач решил её защитить? Или он надеется на близость? Но она амазонка и не подчиняется мужчинам. Слова о княжестве, где её могут признать воительницей, заинтересовали Талию. Стрелять из лука она умела, в седле держалась превосходно, а размахивать мечом рыцарь научит, он сам об этом сказал. Осталось только добраться до этого края и как-нибудь там закрепиться. А уж потом можно будет попрощаться с великаном.

Вечером, когда караванщики устроили привал, рыцарь дал ей свёрток с мужской одеждой и приказал переодеться. С наступлением темноты они тихо покинули лагерь и умчались по дороге. Ши-Вун-Цзен ворчал на то, что устал, но рыцарь не придал значения его словам. Он объяснил, что если они останутся, есть вероятность проснуться с перерезанным горлом. До самого рассвета три всадника скакали вперёд, а когда кони начинали спотыкаться, пересаживались на свежих лошадей. Их копыта обмотали тряпками, поэтому почти ничто не выдавало путников. Рыцарь поглядывал на склоны, хотя Талия никак не могла понять, что он может увидеть в ночной тьме. Однако ему удалось различить двух человек, сидящих на одинокой скале, и он приказал сменить аллюр с рыси на шаг. Как только они проехали опасное место, рыцарь дал команду ускориться.