Сероглазка прикрывает веки и что-то бормочет себе под нос. Мне удается расслышать только обрывки фраз.

“...рано или поздно…”

“ …он должен…”

“ … не могу больше…”

— Колтон, я…я беременна.

Элисон

После сорвавшегося с языка признания воцаряется гробовая тишина. Колтон стоит у моих ног и не отрывает от меня немигающего взгляда.

— Когда? – наконец произносит он глухим голосом.

— Исходя из срока, получается, что мы… зачали его еще в первые дни поездки в Лондон, – сбивчиво объясняю, попутно краснея.

— Нет. Я спрашиваю, когда ты об этом узнала?

По его каменному лицу не удается определить, какие эмоции он сейчас испытывает, и от этого с каждой секундой становится все больше не по себе. Сглатываю ком в горле.

— В тот день, когда мы виделись последний раз.

— Почему ты молчала все это время? Как ты могла скрывать это больше недели?!

Действие успокоительных, поступающих через капельницу, достаточно сильное и тем не менее ощущаю прилив негодования.

— А что я должна была сделать? Прости, что не отправила в офис открытку “Поздравляю с помолвкой. Кстати, я ношу твоего ребенка”.

— Ты должна была позвонить сразу после того, как узнала об этом.

— Разве? Почему я должна делиться с тобой чем-то столь важным, когда ты весьма недвусмысленно дал понять, что между нами все кончено?

Он нависает над кроватью.

— Ты знаешь, почему должна была это сделать! Я говорил тебе. Там, в Лондоне. Чтобы не происходило между нами, я бы никогда не оставил своего ребенка!

Слезы собираются в уголках глаз и мне приходится приложить все силы, чтобы не дать им волю.

— А еще ты говорил, что любишь меня. Но это не помешало тебе оставить меня. Как же я могу верить твоим словам, Колтон? Я знаю какого это расти, будучи брошенной собственным родителем и не позволю причинить такую боль своему ребенку. Откуда мне знать, что однажды ты не решишь покинуть его, также как и меня?

За все время проведенное с ним рядом, я впервые замечаю на лице Брауна проблеск боли. Неужели его ранили мои слова?

— У тебя есть полное право злиться и не доверять мне, но ты не можешь лишить ребенка отца и сама об этом знаешь.

— Тогда где же всю прошлую неделю был его отец? Где он был, когда я плакала ночами в ожидании хотя бы одного единственного звонка?! – не собиралась признаваться даже самой себе в том, как я жаждала его объяснений, но эмоции берут верх.

Колтон приближается к изголовью кровати и хочет коснуться моей руки, но я одергиваю ее, едва не выдернув катетер.

— Я не мог приехать раньше. У меня были на это причины, о которых говорить было небезопасно, в первую очередь, для тебя.

Я невесело смеюсь.

— Знаю я эти причины. Одна из них длинноногая брюнетка в свадебном платье…

Наше внимание привлекает раздающиеся в палате щелчки. Не сразу до меня доходит, что кто-то снаружи вскрывает замок. Дверь распахивается и на пороге появляется мой лечащий врач в сопровождении охранника и Мэтта.

— Мистер Браун! Что вы себе позволяете?! Вы нарушили запрет на посещение и подвергли состояние пациентки угрозе! Немедленно покиньте палату или мы вызовем полицию!

— Рискните, – холодно откликается он и закрывает меня от взглядов присутствующих.

У меня не остается сил на очередные скандалы, поэтому даю понять персоналу, что все нормально и нет причин втягивать сюда полицию.

— Вы уверены, мисс Ховард? – с беспокойством смотрит доктор Юманс.

— Нет смысла его выгонять, все равно он теперь все знает.

— Нееет, зачем ты рассказала ему, Элли? – разочарованно стонет Мэтт и это становится ошибкой.

Браун поворачивается ко мне сузив глаза.

— Вот о чем он говорил в коридоре. Значит, он узнал об этом раньше меня?

— Если говорить точнее, он узнал об этом даже раньше меня, – устало отшучиваюсь я, но понимаю, что всем остальным не до смеха. — Это долгая история, возможно, расскажу ее как-нибудь в другой раз.

— Хорошая идея, – вклинивается доктор и подкатывает к кровати аппарат для УЗИ. — Мисс Ховард нужен отдых. Прошу всех освободить помещение, чтобы мы могли закончить с необходимыми для диагностики процедурами.

Мэтт с охраной нехотя выходит в коридор, бросив полный презрения взгляд на Брауна. Он же не двигается с места и выжидающе смотрит на доктора Юманс. Понимая, что он не собирается уходить, я киваю женщине:

— Он может остаться. Если хочет, конечно.

— Хорошо. Мистер Браун, встаньте, пожалуйста, с другой стороны кровати, иначе будете мешать.

На удивление он молча повинуется просьбе и занимает место слева от меня. Врач откидывает прикрывающее меня одеяло и задирает больничную сорочку. Пусть ничего нового Колтон там не увидит, я все же радуюсь наличию белья. Обильно смазав оголенный живот холодным гелем, она прислоняет небольшой датчик и принимается плавно водить им из стороны в сторону.

— Вот, смотрите, – говорит она, указывая на экран. — Это маленькое пятнышко внизу и есть ваш малыш.

На черно-белом и слегка размытом изображении, мелькает крошечная точка. Я прикусываю губу, чтобы не расплакаться.

— Плод еще слишком мал, чтобы мы могли разглядеть все как следует, но он уже формируется, – продолжает доктор. – Развивается как и положено, размеры соответствуют сроку три-четыре недели.

Она делает какие-то пометки, а я не могу отвести взгляд от экрана.

— С ним правда все хорошо? Я так боялась потерять его сегодня.

— Вы вовремя попали в отделение. Мы смогли снять гипертонус матки и предотвратить новые спазмы.

— А как же противозачаточные, которые я пила уже во время беременности? – нервничаю я.

Врач тепло улыбается и успокаивающе похлопывает меня по руке.

— На таких ранних сроках действует принцип “Все или ничего”. Если беременность сохраняется и продолжает развиваться, мы, с высокой долей вероятности, можем говорить о минимальных рисках развития патологий.

С моих плеч будто свалилась огромная гора и я впервые за неделю могу вздохнуть с облегчением.

— Однако, – Юманс переводит строгий взгляд на молчаливого Брауна. — Это не значит, что вы и дальше можете пренебрегать своим здоровьем. Риск прерывания беременности сохраняется на всем ее протяжении, особенно важны ранние сроки. Вы должны беречь себя и будущего ребенка. Категорически запрещается волноваться и подвергаться тяжелым физическим нагрузкам.

— Такого больше не повторится, – клятвенно обещаю я.

— Очень надеюсь. Мы продержим вас здесь еще пару дней и прокапаем необходимые для поддержания организма препараты.

Не в силах вымолвить хоть слово и оторвать взгляд от экрана энергично киваю. Поддавшись накатывающей эйфории, неосознанно хватаю за руку Колтона. Он крепко сжимает ее в ответ и переплетает наши пальцы, также завороженно наблюдая за плавными движениями на мониторе.

Мне кажется, будто я слышу, как малыш шепчет мне: "Я здесь, мама. Я люблю тебя." и это заставляет забыть обо всем, кроме маленького человечка, который растет в моем животе.

***

Браун уезжает практически ничего не сказав, но при этом я слышу как за дверью он о чем-то переговаривается с доктором Юманс. Не проходит и часа, как меня переводят в вип-палату со всем необходимым оборудованием.

Очевидно, кто именно приложил к этому руку и меня греет мысль, что таким способом он заботится о нашем малыше, как и обещал. Вот только…это не сильно облегчает неопределенность в наших отношениях. И пока день за днем я провожу лежа в больничной кровати, меня часто преследует мысль, как он по ночам засыпает в объятиях невесты.

После работы ко мне пару раз ненадолго забегает Мэтт, узнать о самочувствии и привезти кое-какие вещи. Друг выглядит поникшим, а улыбка на его лице явно натянутая. Думаю, он пытается смириться с мыслью, что Браун может остаться в моей жизни.

На пятый день пребывания в больнице, доктор Юманс сообщает, что они готовы выписать меня, но только при строго соблюдаемом дома постельном режиме. Собрав вещи ближе к вечеру и получив на руки все результаты анализов, я вызываю такси и выхожу на улицу. Сделав глубокий вдох свежего осеннего воздуха, поворачиваю голову и замечаю припаркованную неподалеку черную машину.