Попытки запугать меня и запретить мои труды делались неоднократно, начиная с появления моей книги об убийстве Царской семьи. Первые случаи запрета этой книги известны мне в таких странах «свободного мира», как Канада и Швейцария. В Канаде, например, представитель Главной библиотеки этой страны, занимавшийся закупкой книг за рубежом, категорически отказался включить мою книгу в фонд их библиотеки, так как она «неверно освещает роль евреев в русской революции».
В России за эту книгу группа еврейских литераторов, включавшая Бакланова, Окуджаву, Оскоцкого, Разгона, отправила на меня донос в КГБ за то, что я написал якобы фашистскую книгу, в которой «фактически» призываю «к расправе с евреями за их участие в Великой октябрьской революции». В 1991 году Оскоцкий с группой бейтаровцев хотели запретить продажу моей книги в Центральном Доме литераторов, пытались даже применять силу, но были с позором изгнаны присутствовавшими там русскими патриотами.
Через несколько недель на мое имя в журнал «Наш современник» пришла повестка в суд. Меня обвиняли в разжигании национальной розни за статьи о «Русском труде», напечатанные в «Нашем современнике», в которых я якобы возбуждаю общественное мнение против евреев, называю слишком много еврейских фамилий среди организаторов лагерного труда в СССР (Френкель Берман, Ширвиндт и др.) Юрист «Нашего современника», побеседовав с судьей, выяснил, что иск против меня инспирировала все та же группа еврейских литераторов. Судья отказался принять иск к рассмотрению, так как «претензии к автору журнала «Наш современник» Платонову надо обсуждать на собрании писателей, а не в суде».
После выхода моих статей, а потом и книг по истории российского масонства нападки на меня резко усилились. Я уже не упоминаю злобные, клеветнические выпады в печати, угрозы по телефону. Как-то возле метро «Водный стадион» меня остановил высокий, подтянутый, почти лысый гражданин и примерно час убеждал меня прекратить работу по масонской тематике. Предлагал сменить тему «на очень интересные сюжеты из жизни сталинского Гулага». «В этом вам обязательно помогут!» К какой спецслужбе, нашей или зарубежной, он принадлежал, я так и не понял, но то, что он был из них, я не сомневался.
Осенью 1994 со мной пыталась разделаться группа бейтаровцев. Одного из них я узнал. Он участвовал в захвате редакции «Литературной России». Тогда меня спасло, что в подъезд, куда я вошел, стали выходить гости с верхнего этажа. Побоявшись огласки, бандиты скрылись.
В 1995–1996 годы один за другим вышли сразу же два издания «Тайной истории масонства» со словарем современных масонов, а также «Исторический словарь российских масонов XVIII–XX веков» с указанием на участие в масонских организациях большого количества еврейских литераторов, активистов горбачевской перестройки.
Как-то вернувшись из очередной зарубежной поездки, я нашел в своем почтовом ящике повестку в Нагатинский народный суд. Оказалось, что группа членов масонских организаций подала против меня судебный иск. Исковое заявление подписали 11 человек – Л. М. Алексеева, Г. Я. Бакланов, Т. А. Бек, Г. А. Белая, В. Н. Войнович, Н. Б. Иванова, Б. Ш. Окуджава, В. Д. Оскоцкий, Л. Э. Разгон, Н. П. Шмелев, С. Н. Юшенков.
Все эти люди были известны крайними антирусскими настроениями. Для общества все они были очень опасны, так как неоднократно призывали к расправе над русскими людьми. Именно они были в числе участников позорной провокации против Смирнова-Осташвили, закончившейся его убийством. И, наконец, они подписали расстрельное письмо к президенту Ельцину, требуя кровавой расправы над русскими людьми, защищавшими Белый Дом в октябре 1993 года. Это были истинные наследники еврейских большевиков, связанные с неправительственными организациями, финансируемыми из-за рубежа. Алексееву, например, позднее взяли с поличным при получении денег от английской разведки.
На этот раз они как члены масонских организаций пытались оспаривать мою оценку масонства как «тайного преступного сообщества, преследующего цель достижения мирового господства на началах иудаистского учения об «избранном народе» и как проявление сатанизма».
Пытаясь опровергнуть очевидные исторические факты, Бакланов, Окуджава, Шмелев, Юшенков и К˚ старались доказать, что мои выводы о деятельности масонства являются неверными. Особенно представителей масонов возмущало то, что (далее цитирую. – О. А.) «Платонов пытается усилить негативное отношение читателей не только к масонам, но и к «связанным с ними организациям» и, соответственно, к членам таких организаций: «Миллионы православных христиан ежегодно предают анафеме всех лиц, состоящих в масонских ложах или связанных с ними организациях». И еще: «Масонство всегда было злейшим врагом человечества…», «страшные, зловещие преступления, которые оно совершало, ставили его вне закона», «практически во всех странах масонство постоянно законодательно запрещалось как преступная организация», «в существующем виде масонство представляет огромную угрозу русскому обществу».
«Тем самым, Платонов не только распространил о нас клеветнические, порочащие честь и достоинство истцов сведения, выражающиеся в причислении нас к «организациям, – по определению автора – созданным для достижения масонских целей», но и допустил оскорбление в наш адрес, формируя у читателей мнение об имеющейся с нашей стороны преступной, сатанинской, античеловеческой вообще и антирусской в частности деятельности».
За «клевету на масонство» и в частности на них лично масоны потребовали, чтобы я лично извинился перед ними в средствах массовой информации, уничтожил весь имеющийся в наличии тираж моей книги, а также изъял (путем выкупа и т. п. за свой счет) оставшиеся в наличии в книготорговых предприятиях, библиотеках и т. п., получивших данное издание, экземпляры; выплатил им в порядке компенсации морального вреда десять миллионов рублей каждому.
Таким образом масоны рассчитывали меня разорить. Ибо если бы мне пришлось уплатить им 110 млн. рублей, то пришлось бы продать все свое имущество.
Начался судебный процесс, длившийся несколько лет. На его первом этапе я встретился с судьей, показал ей свои основные книги, вышедшие гораздо большим тиражом за несколько лет до «иска одиннадцати». В этих книгах приводились доказательства преступной деятельности масонов. Ознакомившись с моими материалами, судья очень удивилась, что истцы вместо того, чтобы решать вопросы о масонстве на научной конференции, выносят их в суд, который некомпетентен в оценке их по существу. Каким образом суд может установить, преступно масонство или нет? Только по экспертизе, представленной той или иной стороной. Но каждая сторона предъявит свою экспертизу, опровергающую мнение противоположной стороны.
Позиция судьи вызвала недовольство масонов. Они добились ее замены другим, более «лояльным судьей». Дальнейший процесс под руководством Р. В. Галактионовой превратился в открытое надругательство над правосудием в духе «юстиции» еврейских большевиков 1920-х годов. «Судья» отказалась приобщить к делу мои доказательные материалы о преступной деятельности масонов. В качестве «эксперта» на процессе выступила некая М. А. Чудакова[126], второразрядный литератор, с апломбом заявившая, что мои утверждения о преступной деятельности масонства «не соответствуют действительности». «Определение масонства как преступного сообщества не имеет под собой никаких оснований». «С таким же успехом на роль эксперта по масонству вместо Чудаковой можно было пригласить сантехника Нагатинского суда», – что я впоследствии высказал «судье» Галактионовой.
Стремясь угодить заказчикам этого позорного процесса, «судья» Галактионова действовала с нарушением всех основных процессуальных норм. Я не был поставлен в известность о месте и времени процесса. Судебное заседание было проведено в мое отсутствие. Мои доказательства преступного характера масонства, а также античеловеческой и антирусской деятельности масонских организаций, к членам которых принадлежали истцы, на слушании дела не рассматривались.
