— У меня так гудят ноги после нашей прогулки, а сейчас просто кайф, — Клара скинула кеды и вытянула стройные ноги. — Ты как, Кейден? У тебя все в порядке? — девушка обеспокоенно поинтересовалась, видимо только сейчас заметив на моем лице перемены.

— Я в норме, — только и смог выдавить из себя, сразу же отвернувшись к окну.

Но Клару это явно не удовлетворило.

— Нет, погоди, — девушка подвинулась ко мне ближе и прикоснулась руками к моему лицу, медленно повернув его к себе. — С тобой явно, что-то не то, — она прочертила своим пальцем по моей скуле до подбородка, задевая ногтем щетину и пристально всматриваясь в мое лицо, сглотнула и прошептала: — Ты побледнел…и…у тебя что-то с глазами. Посмотри на меня…

Я пытался отводить взгляд, смотреть куда угодно, только не на Клару, сопротивлялся как мог, но я уже заранее знал, что проиграю эту битву. Моей сути невозможно противостоять, ее не обманешь. Затаившись где-то в глубине моего сознания она только и ждала этого момента. А дождавшись, тут же выпустила свои костлявые когти вцепляясь в жертву. Именно так я чувствовал себя, впиваясь ртом в Клару, одной рукой оттягивая ее волосы назад, другой — вжимая в себя ее тело, тем самым сплавляя нас в единое целое. И где-то на краю сознания мелькнуло, что мы в этом странном помещении не одни. Где-то здесь находится Сара и кажется, это она только что охнула.

— Эй, сестренка, я конечно отвернулась и ничего не вижу, но имейте совесть!

Клара на возмущенный возглас сестры только лишь ухмыльнулась и слегка прикусила мою нижнюю губу. Затем она перекинула ногу, чтобы полностью пересесть ко мне на колени. И мы продолжили то с чего начали.

И я уже не видел, как солнце расписало позолотой пуховые облака, сделав их похожими на фигурные кусочки персиковой пастилы, которую готовили для особых гостей в «Заводной стрекозе». Я не видел, как заискрились от солнечного света крыши жилых домов, трубы многоэтажек, и арматура худых лачуг. Я не видел разноперых крикливых птиц, пролетающих мимо окон нашей кабины, не видел насколько далеко простираются границы Альтериона и что где-то вдалеке на последних секторах совсем нет солнца, а за горизонтом сгустилась темная хмарь. Я не видел мерцающие искры от огромного кристалла, украшающего крышу самого высокого здания города, которые рассыпались световыми бликами и исчезали на каждом жителе Альтериона. Я много чего не видел.

Зато я чувствовал.

Мое изголодавшее сознание и тело сейчас получали то, чего так неистово желали последние несколько дней. Я ликовал, моя сущность захлебывалась от удовольствия, а разум помутился еще тогда, когда я только переступил порог этого чертова модуля. Клара извивалась на мне, целуя везде, где могла дотянуться. Она совсем не раздумывала, прежде чем принять главное решение, когда ее накрыло неуемным и всепоглощающим желанием.

Бретели сарафана в нетерпении были сдернуты самой Кларой, тем самым освободив упругую грудь, которая прямо сейчас заслуживала моего пристального внимания. В ответ я не скупился на ласки, облизывая каждый сосок стонущей девушки, языком выписывая круги на ее молочной коже. Клара же совершенно не стесняясь присутствия своей сестры, добралась рукой до застежки на моих джинсах. Пара ловких движений и в ее руке оказался мой твердый член.

Хотел ли я Клару? Сомнительно. Но ее желала моя суть, поэтому и мое тело наглядно сигнализировало девушке об этом.

— Какой ты горячий, — прошептала Клара мне в ухо. — Просто невыносимо…Хочу тебя здесь и сейчас. Когда первый раз увидела тебя, сразу же запала. Даже не представляешь как ждала этого момента…Ке-е-й-д-ен..

Ее голос потонул в мареве похоти и желания, которые затопили все небольшое пространство нашей кабины.

Клара еще крепче сжала член, отчего тот запульсировал и направила его в себя.

Я потерялся.

Я растворился.

Я больше не принадлежал себе.

Этот кто-то другой брал все то, что ему позволяли взять. Он остервенело поглощал живительную энергию, которой стало вдруг так много, что он захлебывался ей и пьянел. Он или все же я дорвался до источника и остановиться сейчас — смерти подобно.

Мой разум плыл словно в тумане, глаза не различали четкие контуры, тем было странно внезапно разглядеть маленькую родинку под губой у той, кто сейчас лежал подо мной и стонал. Сара? Но это неважно, я не хотел думать, как такое случилось, я хотел только брать и получать.

Ритмичный толчок. Стон. Еще один. Я скольжу губами по надрывающемуся от хрипов горлу, спускаюсь к груди и чувствую, как женское тело подо мной, не выдержав моего напора, содрогается в бурном оргазме. Но я еще не закончил.

Чувствую, что кто-то прижимается ко мне со спины, очерчивает ладонями мои плечи, скользит языком по левой лопатке, слегка прикусывая в том месте кожу. Я знаю, что это за место. Поворачиваюсь и дергаю шутницу на себя. Звучит смех и я впиваюсь ртом в чьи-то пухлые губы, затем подминаю под себя и опять вхожу в привычную влажность. Все повторяется вновь.

Крики. Всхлипы. Стоны.

И толчки.

У окна, на диване, на другом.

Клара. Сара. Неважно кто из них. Сегодня я получил их обеих, я поглощал их желание, они хотели меня, они позволили мне все это.

Я наполнился до краев, до предела. Кажется, это было больше меня самого. Я обожрался, в меня не вмещалось столько.

Как только я не сошел с ума?

«Через три минуты ваше путешествие подойдет концу. Надеемся, вы хорошо провели время. До новых встреч. Парк «Парадокс» — ваши самые яркие эмоции».

Я не помню, как шатаясь, выполз из модуля держась за его стенки. Мне кажется, боковым зрением выхватил из толпы удивленное лицо Роя, ожидающего своей очереди на этот аттракцион. Не знаю, что стало с Кларой и Сарой и как они чувствовали себя после всего случившегося. Я будто в пьяном бреду ковылял, не разбирая дороги, пока у каких-то пышных кустов не согнулся пополам в рвотном позыве. Через секунду меня вырвало черной маслянистой слизью.

Кажется, в этот раз я основательно перебрал.

***

Человеческая жизнь. В чем ее ценность? Люди проживают ее не задумываясь, зачастую просто плывя по течению. Кто-то беспокоится о будущем, кто-то жалеет о безвозвратно ушедшем прошлом. Но в целом, люди просто живут — рождаются и умирают, круговорот человеческих жизней в природе.

А что делать мне? Просто жить как все люди у меня не получилось, попробовал и убедился. Я как та белая ворона, которая не как все, дополнительная шестеренка в механизме, поставленная по ошибке мастера и блокирующая ход.

То, что сегодня произошло в парке стало некой поворотной точкой для меня. Почему я должен жить так? Почему я должен смириться с тем, что некто решил все за меня, создал меня таким и определил мою жизнь именно такой?

Мне было мерзко от моего поступка, противно от себя самого, я хотел отмыться и простоял под душем в квартире Грэга, которую все еще не считал ее своей, добрых три часа.

Сначала теплые струи были меня по лицу. Я знал, что это ненадолго и теплая вода скоро закончится, так всегда происходило в двадцатом. Так оно и случилось, теплая вода быстро сменилась на холодную, потом из крана потекла ледяная, а я все продолжал стоять и скрести свое тело руками, ногтями, чем придется. Ощущение грязи не покидало меня, даже тогда, когда мои зубы стали выбивать чечетку, а губы посинели от холода.

Кому-то покажется со стороны, как здорово поиметь сразу двух сексапильных девчонок, которые сами запрыгнули на тебя, взяв инициативу в свои руки. Но я-то знаю, что это все ложь и обман. Если бы на моем месте был обычный мужчина, с вероятностью в девяносто процентов ни одной из сестер и в голову бы не пришло подобное. Они повелись на мою сущность, все их желание в отношении меня — иллюзия и обман. А я в очередной раз не смог противостоять сам себе и воспользовался слабостью девушек. И даже доводы разума о том, что мне это было жизненно необходимо, не могли меня остановить. Я ненавидел сам себя, я был противен себе.