— Я начала с того, что поставила себя на его место, — Лийга помедлила. — Допустим, это не он, а я решаюсь на такой шаг: выйти из своей части Сферы, и отправиться… неизвестно куда, и неизвестно с каким результатом. И с огромным риском. Зачем я это делаю? У меня ведь должна быть цель, причем цель эта появилась, по всей видимости, очень давно, и для достижения этой цели я готова если не на всё, то на очень и очень многое.

— И что это за цель такая? — спросила Дана. — Они все вроде бы хотели остановить эти бесконечные возвраты, ведь так?

— Изначально да, — кивнула Лийга. — Но цель, она другая. Я поняла, что это такое на самом деле.

— И что же? — спросил Скрипач.

— Свобода, — Лийга вздохнула. — Вот только он Архэ, и для него свобода — это нечто гораздо большее, чем просто возможность делать то, что хочется. Для Ари свобода — это неподчинение Стрелку, частью которого он является, и, следовательно, полная независимость от обстоятельств непреодолимой силы, существующих, считай, персонально для Архэ. Вы понимаете, о чём я?

— Отчасти да, — кивнул Ит. — Не разрушение комплекса событий, а полное устранение себя из этого комплекса. Так?

— Верно, — согласилась Лийга. — Там, в вашей части Сферы, это было для него невозможно. И вы, и он, и ваши «наблюдатели», и «принцессы» — все слишком глубоко увязли в неимоверно разросшемся комплексе событий Стрелка, и вырваться из него даже после смерти и возвращения стало невозможно. Он жил многие годы на Тингле, он смотрел на это всё, он великолепно знает разработки всех научных групп, которые были у него в доступе, и… он приходит к выводу, что там он, даже если очень захочет, никуда и никогда уйти не сможет. И никто не сможет. Ри Торк, Джессика, Берта, Фэб, Кир, Пятый, Лин, Эри, Саб, Рэд — все завязаны на старую сигнатуру, все являются её частями, а значит, и он завязан тоже. Мало того, там происходит смешение старой сигнатуры, вроде бы уже завершенной, и новой, которая оказалась рабочей. То, что вы ушли по Сфере, стало для него сигналом.

— Каким? — спросил Скрипач.

— Сигналом к действию. Он не один год подходил к этому решению, — Лийга вздохнула. — Он взвешивал все «за» и «против», и понял, что если он тоже уйдет из той части Сферы, у него появится шанс — в этой.

— Какой именно шанс? — резонно спросил Ит. — Я больше чем уверен, что в этой части Сферы тоже существовал комплекс Стрелка, и что тут тоже действовали Архэ. Может быть, в другой схеме, но они тут были. Берта писала о теоретически возможном существовании параллельных комплексов Стрелка.

— Разумеется, так и есть, — кивнула Лийга. — Но! Ари попал ровно туда, куда и хотел. А именно — в начальный этап формирования сигнатуры. В её первые годы. Понимаете, о чём я?

Ответом ей стало молчание.

— Стрелок является не только сигнатурой, он ещё и процесс, — сказала Лийга. — Причем процесс каскадный, идущий по нарастающей. Дана, помнишь стихотворение Маршака, которые ты мне прочла на юге?

— Да, — кивнула Дана.

— Прочти его ещё раз, — попросила Лийга.

Не было гвоздя —

Подкова

Пропала.

Не было подковы —

Лошадь

Захромала.

Лошадь захромала —

Командир

Убит.

Конница разбита —

Армия

Бежит.

Враг вступает в город,

Пленных не щадя,

Оттого, что в кузнице

Не было гвоздя. ©

— У меня мороз по коже по сей день от этого стихотворения, — признался Скрипач. — Ит, мы его девчонкам читали, помнишь? Они еще маленькие были совсем. И… ну, вроде бы, Маршак же, ну что такого? А всё равно.

— Потому что это и есть каскадный процесс, — Лийга вздохнула. — И, сдается мне, он решил, что на начальном этапе он на этот процесс будет способен повлиять.

— Как думаешь, действительно способен? — спросил Скрипач.

— Думаю, да, — кивнула Лийга. — Думаю, он сумеет. Или уже влияет. Но я не понимаю, каким образом, поэтому дальше начинаются чистой воды предположения, и не более того.

— То есть до этого были не предположения? — удивился Ит. — Ты уверена в том, что сказала?

— А ты нет? — повернулась к нему Лийга. — Мотивация, Ит. Никто не делает ничего просто так.

— Допустим, — кивнул Ит, соглашаясь. — Давай предположения.

— Эгрегор, — Лийга вздохнула. — То, что он делает, может, в теории, повлиять на эгрегор планеты. Не сразу, обычно для подобного нужно какое-то время. Но да, повлиять такие действия вполне способны.

— Каким образом? — спросил Ит.

— Перенастроить, — ответила Лийга. — Это Зеркало, как мне кажется, имело тенденцию перехода в Мадженту. Не сейчас, нет. Лет двести, триста, но да, оно вполне способно было бы в неё войти. Тут… всё неспешно и спокойно, понимаете? Нет признаков, характерных для Индиго, этот мир не импульсивен абсолютно.

— Угу. Вот только тут есть следы Стрелка, — напомнил Ит. — А это уже точно не Маджента. И, скорее всего, не Индиго. Это закат цивилизации впоследствии, про это мы тоже говорили.

— Не уверена, — покачала головой Лийга. — В этом случае не уверена. Но, в принципе, это и неважно сейчас. Важно другое. Он может перестроить этот эгрегор под себя, и переориентировать демиурга. Это сложно, но тоже выполнимо.

— Для чего? — спросила Дана. — Он решил изменить нашего внутреннего Бога?

— Да, — кивнула Лийга. — Надо сказать, здешний демиург несильный, и довольно сговорчивый. Агрессивен, но в меру, не особенно жесток. Из него вполне можно сделать что-то, что потом можно использовать.

— Для чего использовать? — спросила Дана с испугом.

— Я бы сказала, для защиты, — ответила Лийга. — На ментальном уровне, конечно. Демиург всегда формирует то, что некоторые называют условиями игры, если вы понимаете, о чем я. Теоретически он может попробовать использовать демиурга для своих целей.

— Например? — Скрипач, сидевший за рулем, сейчас смотрел на дорогу, но Ит по его голосу понял, что вопрос рыжего, кажется, взволновал, и весьма основательно.

— Если перенастроить демиурга, он будет способен повлиять на того, кто придет сюда, чтобы причинить какой-то вред тому, кто делал настройку, — ответила Лийга. — В таком мире можно будет долго прятаться, и вполне успешно.

— Это теория, или ты сталкивалась с чем-то подобным? — спросил Ит.

— Лично я — нет, — покачала головой Лийга. — Но о подобном я слышала. Давно, правда, и только рассказ. У меня есть основания доверять рассказчику.

— Какой-то случай? — спросила Дана. — Что там было?

— Там прятался один старый учитель, от своего бывшего ученика, — ответила Лийга. — Они поссорились, из-за чего — не знаю. Но учитель сумел скрыться, и ученик его так и не нашел.

— Барды? — догадался Скрипач.

— Да, они, — кивнула Лийга. — Вроде бы пустяковая ссора, которая переросла в обиду. В большую обиду. Учитель скрылся, дожил в одиночестве. Ученика так и не простил в результате.

— Во как, — Дана нахмурилась. — Наверное, это плохо, когда не прощают.

— Да уж чего хорошего, — подтвердила Лийга. — Но тут дело в большей степени не в прощении, конечно, а в том, что учитель буквально за десять лет сумел перестроить всю систему, и стать, находясь в ней, невидимым.

— У Ари явно нет десяти лет, — резонно заметил Ит. — Даже если предположение про перенастройку верно, она не совпадает по срокам. Ведь так?

— Перенастройка не совпадает, а вот накачка может совпасть, — сказал Скрипач. — Создаст некие группы, включит в систему…

— Для чего? — спросил Ит. — Ну, включит. Любителей гороскопов и плоской земли. А дальше?

— Понятия не имею, — ответил Скрипач. — Лий, чего скажешь?

— Это всего лишь предположение, про демиурга, — ответила Лийга. — Не более чем. У меня и другие есть, если вы об этом.

— Например? — спросил Ит с интересом.

— Регресс системы в целом, тоже для какого-то варианта маскировки, — ответила Лийга. — Вот такое я, кстати, несколько раз видела сама. Когда выкидывала вроде бы уже зонированные миры третьего уровня обратно в Белую зону. Традиции традициям рознь, это надо понимать. Негибкость и попытка действовать якобы по модели предков — всегда прямой путь к деградации и деструкции.