Тишину моей тюрьмы прерывали звуки пуль, пулеметов, крики и взрывы. Я даже не вздрогнул, уверенный, что мой разум насмехается надо мной. И вообще, я надеялся, что это место загорится, и меня больше не волновало, сгорю ли я вместе с ним.

«Притворись, что ты мертв», — прошептал я себе, хотя не мог услышать свой голос сквозь голоса в голове и крики в воздухе.

Дверь распахнулась, и появилась фигура, привлекшая мое внимание. Мои пальцы потянулись к нему, проведя рукой по воздуху — влево, затем вправо — не в силах коснуться его. Я жаждал человеческого прикосновения; Я никогда не был один так долго. Я скучал по сестре, друзьям, бабушке… Я даже скучал по нашей тесной квартирке. Нет , я не мог позволить себе пойти туда. Мне пришлось подавить эти воспоминания, здесь они мне ничего не сделали.

Еще один скрип.

Слабый свет лился в мой угол темноты. Я открыла глаза и направилась к дверному проему, где стоял мужчина, одетый во все черное.

Медленно мой взгляд скользнул вверх по высокой раме, пока не достиг его лица. Что-то мелькнуло на его лице, подталкивая меня к туману, вызванному наркотиками, но я не мог этого уловить.

«Рейна».

Мягкость его голоса пробудила во мне тревогу. Я откатился дальше в угол, готовый к бою. Мужчина с обсидиановыми глазами отодвинул дверь и вошел в маленькую комнату мимо грязного матраса.

Это трюк. — Не поддавайся этому, — прошептал я.

Я наблюдал, как он подошел ко мне и опустился на корточки с выражением лица, от которого мне хотелось наброситься.

Его рука потянулась ко мне, и прежде чем он успел меня коснуться, я схватила его ладонь и яростно укусила ее.

Кряхтящее «ебать» вырвалось из его горла.

Паника и необходимость сражаться пробудили мои чувства вместе с цитрусовым ароматом. Я проигнорировал это и толкнул высокую фигуру, но его опора была слишком устойчивой, а тело слишком крепким.

— Рейна, это я, — прошипел он, когда я продолжала царапать его. «Амон».

Я вскрикнула от жестокого обмана. Это была жестокость Переса. Я знал это. Он нашел новый способ играть со мной.

«Что происходит, и что это за запах ?» Позади него послышался еще один голос, и я замер. Я моргнула, проведя языком по сухим, потрескавшимся губам. Позади темноволосого человека промелькнула вспышка светлых волос, его глаза метались по сторонам. «Иисус, черт возьми, Христос».

Каждая клеточка во мне замерла. Я снова моргнул. Они все еще здесь . Потребовалось несколько глубоких вдохов, чтобы появилась надежда. Задыхаясь, я посмотрела вниз и заметила, что мои руки были в крови. Как и моя грязная ночная рубашка.

Если бы я мечтал, я бы наверняка выбрал что-нибудь получше.

Моя кожа была раздражена, и я чувствовал, как она шелушится. Слабый, замерзший и испытывающий дискомфорт, я оглядел свою камеру. Грязь, кровь, трупы.

«Девочка с корицей, это я». Я узнал его голос. Это было глубоко, темно и… обманчиво.

Мое горло сжалось, и как раз в тот момент, когда я собирался начать учащенное дыхание, раздался громкий хлопок.

— Мы должны схватить ее и уйти, — прошептал Дариус. «У нас мало времени. Перес обезоружен, но его люди об этом еще не знают.

Перес был … Означает ли это, что он больше не причинит мне вреда? Не мог? Я резко вздохнул. Мне следовало бы вскочить на ноги и побежать к людям, которые пришли меня спасти, но все, что я мог сделать, это с абсолютным ужасом думать, что все это была иллюзия. Лихорадочные сны, какими бы реальными они ни выглядели и ни звучали.

Я просыпался, и это чувство опустошения снова сокрушало меня.

Дрожь вернулась, а зубы стучали громче, чем когда-либо.

— Ее ученики… — Амон не закончил.

"Да. Посмотрите, что они сделали с ее руками». Я заложила искалеченные руки за спину, обхватив правой рукой левое запястье, и почувствовала, как мои плечи опускаются от стыда. — Бери ее и пойдем.

Ботинки топали по каменному полу, а от хруста грязи и щебня мое сердце подпрыгнуло к горлу. Меня сильно трясло при каждом приближении. Рев моего сердца заглушал все остальные звуки, и когда взорвалась еще одна бомба, я едва ее услышал.

— Черт, я думаю, она меня боится. Его голос, эти слова эхом отразились во мне, но именно его разбитый тон отражал боль в моей груди. Этого было достаточно, чтобы наконец заставить меня задуматься.

Широко раскрыв глаза, я посмотрела на своего спасителя — моего… мужа, и почувствовала, как мои нервы сжимаются в моем сломанном теле. Рыдания подступили к моему горлу, приглушенные моей рукой. Я был на грани обморока, меня тошнило по всему тюремному полу, когда его лицо оказалось всего в дюйме от моего.

Было такое ощущение, будто смотришь на ночное небо, полное сверкающих звезд.

— Я отвезу тебя домой, девочка с корицей. Он говорил так тихо, что мое сердце содрогнулось от тоски. "Ты знаешь кто я?"

Его глаза были прикованы ко мне, как будто он был убежден, что я растворюсь в воздухе.

«Амон». Полное облегчение вырвалось из его рта в протяжном вздохе, и он упал на колени передо мной. Я сглотнула, острые эмоции царапали мое горло. Я не хотел их чувствовать. Я не хотел его вспоминать.

«Бля, детка». Его голос был нежным и уязвимым. «Я так рада, что нашла тебя».

У меня вырвался всхлип.

Он встал и поднял меня на руки, прижимая так крепко, что я едва мог дышать. — Бля, ты такой холодный.

Амон нежно поцеловал меня в щеку, крепко прижимая к своей груди и укачивая. Его руки бродили по моей липкой коже, пытаясь согреть меня. Как он мог прикасаться ко мне, когда я был отвратительным, недостойным, разоренным…?

— Нам пора идти, Амон. Голос Дариуса слегка дрожал, привлекая мой взгляд к нему, в то время как мой муж снял куртку и обернул ее вокруг меня.

— Подожди, девочка с корицей. Он встал, его хватка крепче сжала меня. Он сглатывал снова и снова, изо всех сил пытаясь удержаться. Его темные глаза были налиты слезами, заставляя их мерцать в темноте. «Я отвезу тебя домой».

Он не мог знать, что мои демоны будут следовать за мной куда угодно, даже домой.

16

АМОН

"ЧАС

как она? — спросил Данте с пассажирского сиденья, беспокойство исказило его лицо. Он посмотрел на бессознательное тело Рейны. За рулем был Дариус, джип неудержимо раскачивался, пока мы возвращались через джунгли.

Перес был связан цепями в машине впереди нас, его рот был заткнут, а глаза завязаны.

А моя жена… Она замерзла в моих объятиях. Когда мы бросились вверх по лестнице и вышли через парадную дверь, Рейна заметила женщин — тех, кого мы не смогли спасти — и потеряла всякое дерьмо. Она набросилась на всех нас, кусая и царапая, не оставляя нам иного выбора, кроме как дать ей успокоительное.

Мой палец ни разу не оторвался от ее пульса, окаменевший от того, что судьба окажется настолько жестокой и неудачной, что заберет ее у меня как раз тогда, когда мы наконец воссоединимся.

— С ней все будет в порядке, — пробормотал я, больше себе, чем брату. «Она сильная».

— Ты передал сообщение Ромеро? Данте был не чем иным, как терпеливым и понимающим с тех пор, как увидел ее изломанное, истощенное тело в моих руках. В конце концов, однажды он уже проходил через подобный ад. «Он, должно быть, сходит с ума. Может быть, во всех смыслах и хорошо, что он ее отец. Он лучше нашего». Наш. Анджело Леоне был кем угодно, только не отцом. Если судить по его поведению, когда Данте схватили, не было никаких шансов, что он приложил бы все усилия, чтобы спасти Рейну, если бы он был еще жив.

"Я сделал. Он чувствует облегчение. Он хотел встретить нас в порту, но я сказал ему сидеть сложа руки. Чем скорее мы уедем из этой страны, тем лучше».

«Он знает, что ей нужно будет пройти реабилитацию?»

Губы Дариуса сжались, и он покачал головой. «Зависимость Рейны беспокоит нас меньше всего».

Он был прав. Она была в плохой форме. К счастью, большая часть крови, окрасившая ее кожу и ночную рубашку, принадлежала не ей, но синяки и шрамы определенно были, и это было немаловажно.