И развернув коня, он лёгкой рысью пустился прочь. Слуги, подхватив свёртки, корзины и короба, поспешили за ним, прокладывая путь через небольшую толпу местных, провожавших их удивлёнными взглядами. Леон не выдержал. Взмолившись, чтобы Аврора успела убраться из гостиницы до возвращения де Труа, он резко остановил кобылу, которую вёл в поводу, и обернулся к Гретхен.

– Зачем вы сказали ему, что Аврора поехала в гостиницу? – свистящим шёпотом вопросил он.

– Но разве это не так? – Маргарита уставилась на него удивлённо и с некоторой обидой. – Почему вы злитесь, Леон?

– Потому что Жюль-Антуан – последний человек на земле, который должен знать, что Аврора в гостинице. Я нарочно выманил его и его слуг сюда, чтобы она могла обыскать гостиничный номер!

– Но зачем? – серые глаза Гретхен распахнулись, через мгновение в них вспыхнуло понимание. – Вы что, подозреваете Жюля-Антуана в убийстве его племянницы? Но это же...

Леон ожидал, что она продолжит «Это же смешно!» или «Это же глупо!», засмеётся над ним или назовёт его глупцом, разозлится и прогонит его, захочет тотчас же вернуться домой... Чего он никак не ожидал, так это того, что с лица Гретхен разом сойдут все краски, губы её побелеют, глаза закатятся, и она без сознания рухнет ему на руки, выронив корзину с припасами.

У Леона не было времени подбирать раскатившуюся по земле провизию – он едва успел подхватить Маргариту. Она оказалась тяжелее, чем он думал, и он с трудом смог поднять её на руки. К счастью, местные торговцы и торговки поспешили на помощь – кто-то помог донести Гретхен до чьей-то телеги, кто-то принёс воды и стал брызгать ей в лицо, кто-то собрал купленные овощи, хлеб, сыр и прочее и запихнул их обратно в корзину. Леон тревожно вглядывался в лицо Гретхен, думая, уж не притворяется ли она и не состоит ли в сговоре с де Труа. А если она нарочно изобразила обморок, чтобы задержать его здесь? После всех пережитых потрясений он уже не знал, кому можно верить.

Но Маргарита и в самом деле была смертельно бледна, грудь её еле вздымалась, дыхание стало совсем поверхностным. Леон уже намеревался ослабить шнуровку, но одна из торговок сделала это за него, и он с облегчением вздохнул: не хотелось проделывать такие интимные вещи с возлюбленной своего друга, к тому же такого вспыльчивого друга. Кто знает, как отреагирует Бертран, узнав об этом! К счастью, ресницы Гретхен слегка затрепетали, лицо чуть порозовело, да и губы уже не были такими бледными. Вскоре она открыла глаза и села на телеге, со смущённым видом оглядываясь, плотнее запахнула подбитый мехом плащ, допила заботливо поданную кем-то из местных воду и слабым голосом проговорила, что она в порядке.

Через некоторое время, когда было ясно, что Гретхен окончательно пришла в себя, а торговцы разошлись по своим местам, Леон не без труда прицепил все покупки к седлу лошади и, сам поражаясь своей решительности, заявил, что они прямо сейчас едут в замок и как можно скорее. Маргарита не обиделась на его командный тон, а лишь кивнула и попыталась улыбнуться.

– Вы, наверное, считаете меня истеричной, чуть что лишающейся чувств, – произнесла она, – но клянусь вам, это вышло случайно для меня самой. Я никак не ожидала такого... меня так напугало ваше предположение, что Жюль-Антуан может оказаться убийцей! Я знала, он суровый и даже жестокий человек, но такого я не ожидала!

– Поедем скорее, – поторопил её Леон. – Мне надо узнать, вернулась ли Аврора, и если её ещё нет, мчаться в гостиницу.

– Чтобы вы не думали, что я такая уж слабая, – Гретхен потупилась и положила руку на живот – странно, Леон только сейчас заметил, насколько туго его обтягивает шерстяное платье. – Я жду ребёнка, отсюда моя слабость, бледность и обмороки.

– От Бертрана? – не подумав, брякнул Леон. Гретхен обожгла его таким взглядом, что он невольно отступил, испугавшись, что она сейчас вцепится ногтями ему в лицо.

– От кого же ещё, по-вашему, я могу ждать ребёнка? – голос её оставался тихим, но при этом приобрёл звенящие нотки. – Вы считаете меня изменщицей, гулящей, падшей женщиной? Такого вы обо мне мнения, сударь?

– Нет-нет, что вы! – вскинулся Леон. – Я и в мыслях не держал ничего такого! Просто... просто всё это так неожиданно... и я растерялся. Простите, если мои слова ранили вас, – он покаянно приложил руку к груди. – Я никоим образом не хотел задеть вас.

Гретхен с ледяным видом кивнула, показывая, что извинения приняты, и вздёрнула подбородок. Леон сел в седло, протянул ей руку, помогая взобраться на лошадь, и вскоре Маргарита устроилась позади него, крепко обхватив за пояс. Леон уже разворачивал нервно пофыркивавшую кобылу, направляя её прочь от рынка, когда сзади послышались торопливые шаги.

– Простите, сударь, но вы напомнили мне одного человека... – проговорил подошедший. Леон повернул голову и удивлённо уставился на него. Это был молодой, моложе его самого, мужчина высокого роста в сером камзоле. Его тёмно-русые волосы были собраны в хвост, глаза смотрели пытливо. Лицо незнакомца было приятным и открытым, но совершенно незнакомым Леону. Он равнодушно скользнул по высокому мужчине глазами, но тот явно его узнал и радостно воскликнул:

– Я не обманулся! Леон, это вы! Наконец-то мы вас нашли – после нескольких месяцев поисков!

– Простите, сударь, я вас не знаю, – с поднявшейся волной раздражения ответил Леон. – Или не помню, – добавил он через мгновение. – В любом случае я очень спешу – моя спутница не вполне здорова, и я должен отвезти её домой.

– Но как же так? – на лице незнакомца отразилось искреннее изумление. – Как вы можете меня не помнить? Я Рауль, граф де Ла Фер! Леон, постойте!

Но Леон пришпорил лошадь, и та рванулась вперёд, с усилием неся на себе двойную тяжесть. Всю дорогу до замка Железной Руки всадники молчали, и только во дворе Гретхен, разжав руки и спешившись, обернулась к своему спутнику.

– Кто был этот человек? Или вы его правда не знаете?

– Не знаю, – буркнул Леон, у которого в этот самый миг в глубине сознания всколыхнулось странное воспоминание: как будто он и впрямь где-то встречал этого мужчину... Он тряхнул головой, поёжился от холода и принялся помогать Гретхен снимать с седла многочисленные свёртки с провизией. Когда все они были отцеплены, и подоспевший Франсуа захлопотал, перенося их в замок, Леон обернулся к Маргарите – она была бледна, но держалась прямо.

– Если ни я, ни Аврора не вернёмся до приезда Бертрана, вы знаете, что сказать ему?

– Что Жюль-Антуан замешан в чём-то нехорошем, – кивнула она и плотно сжала губы.

– Скорее всего, – кивнул Леон. – И не впускайте его в замок – ни его, ни его слуг. Берегите себя и своё дитя, – он мотнул подбородком в сторону её живота. – А я поскакал спасать Аврору.

И он вновь пришпорил кобылицу, сорвался с места и помчался прочь под пропархивающим в воздухе снегом, оставляя чёткие следы подков на побелевшей влажной земле.

***

Аврора Лейтон никогда не ощущала в себе подобной решимости. Или её саму так изменили события прошедших недель, или Леон так подействовал на неё, вдохнув силу и уверенность, но она даже не сомневалась перед тем, как взяться за исполнение весьма рискованного плана. Одетая в костюм для верховой езды и закутанная в тёплый плащ, она подождала, пока Леон, Гретхен и Жюль-Антуан со слугами отдалятся на значительное расстояние от замка, потом быстро спустилась, прошла в конюшню, где оседлала своего верного Цезаря и вскоре уже неслась в сторону гостиницы. На пути она обернулась, пригляделась к маленьким фигуркам вдали, и ей показалось, что Гретхен, безошибочно узнаваемая по копне пышных белокурых волос, смотрит ей вслед, но времени приглядываться не было. В конце концов, самое важное то, что Жюль-Антуан как будто не заметил её отъезда.

Ворчливый седоусый хозяин гостиницы если и был удивлён, снова увидев на пороге госпожу Лейтон, никак не выказал своих чувств. Когда она без обиняков сказала, что хочет осмотреть номера, в которых остановились Жюль-Антуан де Труа и его ныне покойная племянница, он лишь бросил на неё хмурый взгляд из-под кустистых бровей, спокойно принял щедро протянутую горсть монет и, вытащив связку ключей, повёл посетительницу вверх по лестнице. Отперев дверь, он пробурчал, что будет внизу и предупредит её о возвращении господина де Труа, и что в комнатах никого нет – господин со слугами уехал на рынок, а старая Анна отправилась на кладбище, навестить могилу Люсиль перед отъездом.