Она подошла ближе, лунный свет ярче вырисовал её тонкий колышущийся силуэт, и теперь Аврора ясно видела, что сквозь фигуру Люсиль смутно видны очертания комнаты. Видела она и страшную колотую рану на груди девушки, и пятна крови на светлой ночной рубашке.

– Впервые это случилось, когда мне было шестнадцать, – всё тем же неживым голосом продолжала она. – Он, как обычно, порол меня за что-то – странно, что я уже не помню, за что! Он всегда бил меня только по ягодицам и никогда – по спине. Когда я была маленькой, он стегал меня через одежду, но когда я стала старше, он стал задирать мне юбку. И однажды он просто... не выдержал.

Аврора в ужасе прижала руку ко рту. То страшное, что она давно подозревала, но о чём боялась поделиться даже с Леоном, обходясь стыдливыми намёками, теперь само выплыло наружу, рассказанное жертвой Жюля-Антуана, – жертвой, которой она стала задолго до своего убийства.

– Мне было так больно, и вокруг было столько крови, что я испугалась, что умираю, – ровным голосом говорила Люсиль. – А он, мне кажется, испугался только того, что я кому-нибудь расскажу. Он то запугивал меня и угрожал убить, то утверждал, что мне всё равно никто не поверит, он расскажет всем, что это я – распутная девка, которая его соблазнила... Странное дело – он почти никогда не пытался меня подкупить, всегда только угрожал! И я никому не сказала. У меня никого не было в целом свете, кроме него, слуги бы мне не поверили... кроме Анны, но что бедная добрая старушка могла сделать! И я смирилась.

Аврора хотела сказать что-то, ужаснуться, пожалеть, разгневаться, чувства переполняли её, но язык словно отсох, и она могла лишь сильнее прижать ладонь ко рту, не осознавая, что кусает себя.

– Потом это стало повторяться всё чаще и чаще. Он говорил, что это я виновата, что я – демон, соблазняющий его, что я гадкая, испорченная и развратная девчонка. И наверное, это в какой-то мере было правдой, – Люсиль с внезапной застенчивостью опустила глаза. – Потому что далеко не каждый раз, когда это случалось, был мне противен. Порой мне даже... нравилось, – призраки едва ли могут краснеть, но Авроре почудилось, что бледные щёки её диковинной собеседницы чуть потемнели.

– Ты не виновата, – с трудом выдавила она, сумев-таки разлепить пересохшие губы. – Ты ни в чём не виновата, это всё он, твой дядя...

– Теперь-то я понимаю, – на губах Люсиль появилась грустная усмешка. – Но всё это время я чувствовала себя его сообщницей, не меньшей преступницей, чем он сам. Он говорил, что никогда не позволит мне выйти замуж, что я создана для него, а он – для меня, что мы принадлежим друг другу. Грех кровосмешения его не пугал. «Ты всё ещё моя девочка, Люсиль?» – бывало, спрашивал он, гладя меня по волосам. Я часто придумывала, как могла бы освободиться от его власти. То я представляла, что какой-нибудь храбрец убьёт дядю на дуэли и увезёт меня в далёкие края, – но такого храбреца что-то не попадалось, и все мои многочисленные поклонники исчезали, стоило им увидеть тяжёлый взгляд дяди. То я замышляла убить его – отравить или зарезать в постели – но понимала, что у меня не хватит духу. Тюрьмы и пыток я боялась ещё больше, чем его. То я думала сбежать, но боялась, что он вернёт меня и запрёт в замке, откуда я уже никогда не смогу выбраться. Последней моей надеждой был уход в монастырь...

– Но тут появилась я, – прошептала Аврора. – Увидела твой сон, в котором тебя насиловал дядя, и начала задавать вопросы. И ты увидела во мне надежду, потянулась ко мне, почти рассказала мне всё! Именно ко мне ты хотела убежать в то утро, а вовсе не к Деве Марии! Прости меня, – у неё вырвался придушенный всхлип. – Прости, что не смогла помочь тебе. Прости, что не оправдала твоих ожиданий... что подвела тебя.

– Здесь нет твоей вины, – голос Люсиль зазвучал так же ласково, как когда-то при жизни. – Мне надо было бежать тайком, а не бросать дяде вызов, но я так устала постоянно притворяться покорной! Мне хотелось хоть раз в жизни взбунтоваться против его власти! И я крикнула ему в лицо, что ухожу от него, что бегу к тебе, чтобы рассказать тебе всю правду, а уж ты поможешь мне добиться справедливости! Наверное, он страшно испугался, что узнаешь ты, узнают Бертран, Леон и остальные... Не знаю, за что он боялся больше – за свою жизнь или за свою репутацию. Но он незаметно для всех выбрался через окно гостиницы, настиг меня в лесу и заколол кинжалом.

– Бедная Люсиль! – прошептала Аврора. – Как много несчастий выпало на твою долю! Но скажи, как помочь добиться справедливости? Я зашла в тупик, у меня нет никаких улик против твоего дяди! Скажи, как нам доказать его вину?

– Доказать вину? – Люсиль неожиданно громко расхохоталась, так что Аврора испуганно покосилась на дверь: не услышал бы кто! – Думаешь, я хочу, чтобы моего дядю судили по закону? Нет, я хочу, чтобы вы его убили!

И она стремительно растворилась в воздухе, оставив свои последние слова тающим в ночной тишине.

Аврора некоторое время не осознавала, что происходит, пока не поняла, что она уже не сидит, а лежит на постели, сквозь шторы пробиваются первые рассветные лучи, а её правая кисть, которой она зажимала рот, вся в следах зубов. Её всю трясло, как в лихорадке, укушенная рука болела, голова кружилась, а в ушах всё ещё звенел голос Люсиль. Шатаясь, Аврора выбралась из постели, закуталась в шерстяную накидку, распахнула дверь и побрела по коридорам, вздрагивая от прикосновения босых ног к ледяному полу. Шарахаясь от каждой тени и поминутно оглядываясь, она дошла до комнаты Леона, как и в прошлый раз, без стука распахнула дверь и ввалилась внутрь.

Бывший капитан уже не спал глубоким сном, а дремал и с сонным видом приподнялся на постели, разбуженный скрипом двери. Когда Аврора без сил рухнула возле него, он осторожно притянул её к себе, и она прижалась к его груди, согреваясь теплом его тела – живого, дышащего, горячего, плотного, совсем не такого, как у Люсиль де Труа.

– Это и правда был её дядя, – выдохнула она, запрокинув голову и заглядывая во встревоженное лицо Леона. – Он порол её, растлил её, насиловал несколько лет, а когда она попыталась сбежать, убил. Мне сказала сама Люсиль. Она явилась мне во сне.

И она разрыдалась, уронив голову на грудь Леона.

Не бывает чудес на свете,

Но так хочется в миг бессилья

Хоть мгновение верить в ветер,

Что удачу несёт на крыльях,

В то, что будут пути другие,

В крепость рук и солёность пота,

В то, что самые дорогие

Вскачь летят из-за поворота

Эрени Корали – Мне приснилась старая сказка

В последнее время на Леона Лебренна свалилось столько событий, что он совсем перестал понимать, что происходит в этих диких, забытых Богом краях. Прежде всего, он уже давно подозревал, что никакой он не Лебренн, что у него другая фамилия, которую он предпочёл забыть, как и многое другое, что связывало его с прежней жизнью. Известие о том, что Аврора стёрла ему память, вызвало у Леона меньше изумления, чем должно было. Он как будто уже знал это – то ли о чём-то смутно догадывался, то ли сохранил остатки воспоминаний о первой встрече с Авророй. К ней Леон не испытывал ни неприязни, ни страха – только восхищение её красотой и благодарность за участие в его судьбе, к которым примешивалась, пожалуй, толика жалости. Аврора была совсем не такой, как колдуньи из сказок, – не древней старухой, скрывающейся за личиной прекрасной девы, а всего лишь молодой женщиной, печальной и тревожной, запутавшихся в собственных страхах. Как ему хотелось позаботиться о ней и хоть ненадолго позволить ей забыть о своих переживаниях!

Способов это сделать Леон знал не так уж много и нынче утром снова воспользовался одним из них, самым древним и самым надёжным. Когда Аврора пересказала сон, где к ней явилась Люсиль де Труа и поведала о своей тяжёлой судьбе, Леон молча заключил возлюбленную в объятия и удерживал, слегка укачивая, пока она не выплакала все слёзы. Когда же она немного успокоилась, он стал целовать её всё более и более страстно, и вскоре повторилось произошедшее накануне днём. Авроре, похоже, понравилось даже больше, чем в первый раз, но она выглядела смущённой и заявила, что это нечестно – предаваться любви после той ужасной истории, что они узнали от Люсиль. Леон повторил свои слова о том, что Люсиль их соитие никак не навредит, а вот привести в порядок мысли и до конца расследовать её дело очень даже поможет, но Аврора только отмахнулась. Выбравшись из его постели, она поспешно оделась, ещё раз проговорила план, придуманный ими вчера, и покинула спальню, перед этим выглянув из-за двери и убедившись, что в коридоре никого нет.