— Нет, я не хочу уезжать. Здесь я в большей безопасности.

Энцо мягко поднял меня на руки и прижал к своей груди, словно готовясь к прощанию, которое я не хотела слышать.

— Здесь скоро начнется война. Ты можешь попасть под перекрестный огонь. Я этого не допущу.

Я слушала, как Константин отдает приказы, предположительно Алессандро.

— Ты заберешь отсюда женщин. Собери команду. Возьми бронированный джип, который ты использовал сегодня утром.

— Я лучше присоединюсь к бою. Хадсон справится с ними, — ответил Алессандро, когда Энцо отпустил меня.

— Хадсон — лучший снайпер. А маме и Иззи нужен один из нас, — сказал Константин низким, ровным голосом, и Алессандро неохотно кивнул.

Нет. Все это происходило слишком быстро.

— У нас есть охраняемый объект на Лонг-Айленде, о котором никому не известно. Там ты будешь в безопасности. — Энцо обхватил мои щеки, ища мой взгляд, но я не хотела смотреть на него, не для того, чтобы он отослал меня.

— Если там безопаснее, то разве мы все не должны туда поехать? — взмолилась я, наконец-то подняв на него глаза. — А разве это все еще не домыслы? Что, если за нападением действительно стоит Томас, а это просто совпадение? Может быть, Нико просто нравился этот клуб, и он ушел оттуда вскоре после Бьянки, а это было не вовремя? — Но, произнося эти слова, я понимала, что это полная чушь.

— Мы не можем рисковать. Мы должны готовиться к худшему и считать, что любой, кто сегодня войдет в наш дом, — враг. Даже Джованни, — пояснил мистер Коста. — А если Нико действительно работает с семьей Брамбилла, то они тоже придут, и все обернется кровавой баней.

Кровавая баня? Я почти потеряла сознание, но Энцо удержал меня в вертикальном положении и обнял. Он наклонился и приблизил свой рот к моему уху.

— Я не могу сделать это, когда ты здесь. Пожалуйста. Я должен знать, что ты в безопасности.

Ведь я уже достаточно отвлекла его, не так ли? Я боролась со слезами, пытаясь сохранить спокойствие. Но вся эта ситуация была для меня слишком чрезмерной.

— Пожалуйста, поедем со мной. — Я попыталась еще раз.

Он только покачал головой в знак извинения, затем посмотрел на Константина, который давал Алессандро еще несколько указаний.

— Через три минуты Мария встретит тебя у гаража, — сказал ему Энцо, разбив мне сердце, и быстро вывел меня из комнаты, держа за руку, словно я могла ему отказать.

— Не делай этого, — запротестовала я, когда мы поднимались наверх, но он молчал, пока мы не оказались в комнате для гостей.

— Я должен. — Он отпустил мою руку, встал на колени возле своей сумки и расстегнул ее.

Я упала на колени по другую сторону сумки, позволяя слезам литься по щекам. Все происходило слишком быстро. И было еще слишком много неизвестных переменных. Ему нужно было больше кусочков головоломки. Больше подсказок. Я собиралась сойти с ума. Официально. Задыхаясь от рыданий, я едва успела заметить, что держит в руке Энцо.

— Четки Бьянки. — Он положил ожерелье мне на ладонь и переплел мои пальцы. — Держи их при себе. — Он наклонился над сумкой и провел губами по моим губам, даря нежный поцелуй. — Ты сможешь вернуть их мне, когда все закончится.

Моя рука дрожала, когда я держала четки, пытаясь найти нужные слова, чтобы убедить этого человека не проходить через это.

— Я хотел, чтобы это был Томас. Я действительно хотел. Потому что я ненавидел его, и мне нужна была любая причина, чтобы преследовать его, и об этом я чертовски сожалею, — пробормотал он, его рука все еще накрывала мою. — К тому же, если бы он был виноват, это означало бы, что я не виноват в том, что ты оказалась в опасности.

— Кто бы ни убил твою сестру, именно из-за него я оказалась в опасности. Не из-за тебя, — напомнила я, потому что ему не нужно было чувство вины, которое его гложет. — Ты не подготовился, и ты почти не спал. Не могли бы вы попытаться перенести встречу на другой день? — Перенести войну? Что, черт возьми, со мной не так?

— Это то, чем я занимаюсь, — прошептал он. — Я со всем справлюсь, если тебя здесь не будет.

— Это не то, чем ты занимаешься. Больше нет, — убеждала я. — Ты теперь шеф-повар. Ты… ты мой. Я не могу тебя потерять.

— Ты не потеряешь. — Он помог мне подняться на ноги и обнял. — Когда все закончится, я смогу наконец освободиться от прошлого, Мария. Я смогу освободиться от него раз и навсегда. — Он взял меня за щеки и склонил свой лоб к моему. — Разве ты не понимаешь? Вот почему я никогда не мог по-настоящему отпустить прошлое и жить дальше, потому что справедливость так и не восторжествовала.

Я отстранилась, чтобы найти его глаза.

— И она не хотела бы, чтобы ты умер, добиваясь этого.

Он приблизил свои губы к моим.

— Я не умру. — Он поцеловал меня. — У нас есть список, который мы должны исполнить. — Еще один поцелуй. — Воспоминания, которые нужно создать. — Еще поцелуи. — Родить детей. — На этот раз поцелуй был более мягким и долгим, что почти отвлекло меня от его слов.

И вот, не успела я опомниться, как он затащил меня в гараж.

Неподалеку от внедорожника я слушала протесты его матери и сестры, которые спорили с Алессандро.

Энцо крепко обнял меня и приблизил свой рот к моему уху.

— Я люблю тебя, Мария. Я не умру ради тебя. — Он провел подушечками больших пальцев по моим щекам, вытирая слезы, пока я переваривала его слова. — Обещаю, мы скоро увидимся, Tesoro, — последнее, что он сказал, прежде чем усадить меня в машину и закрыть дверь.

Глава двадцать девятая

Энцо

— Ты уверен, что я не смогу убедить тебя тоже отправиться в безопасное место? — Я пристегнул нагрудную и заднюю пластины, затем спрятал их под черной рубашкой и пиджаком от костюма. Не идеальный вариант для боя, но мы не могли встретить Нико и его семью в кевларовых жилетах и не дать им понять, что мы в курсе происходящего.

— Давненько я из такого не стрелял, — сказал отец, досылая патрон в патронник. — Но я никуда не поеду. Я буду рядом с вами во время всего этого.

— Мне тоже было бы гораздо легче, если бы тебя не было рядом. — Константин обогнул угол и присоединился к нам на кухне.

— Ты застрял со мной, сын. — Отец отложил винтовку. — И я должен кое-что сказать, пока все не закончилось.

Константин поднял руку и легонько покачал головой.

— Ты не должен этого делать.

Отец нахмурился.

— Вообще-то, должен. Я должен извиниться перед вами за то, что принял решение о ваших жизнях, не посоветовавшись с вами. — Он повернулся лицом к моему брату. — Но я должен извиниться перед тобой отдельно. Я был жесток с тобой. Заставлял тебя приносить жертву за жертвой. — Он схватил Константина за плечо, его тон понизился на октаву, когда он повторил свои слова по-итальянски.

— Со мной все в порядке. Даю слово. Ты поступил так, как считал нужным, — ответил Константин, сохраняя ровный и серьезный голос, а затем посмотрел в мою сторону.

— Я согласен, — только и смог выдавить я, не привыкший, чтобы отец говорил в такой манере, и это выбило меня из колеи. — Мы прощаем тебя, — добавил я наконец, поскольку отцу явно нужно было услышать эти слова, а я не хотел, чтобы он лишился головы из-за того, что мы собирались сделать. И, как я полагал, я действительно простил его.

Когда через секунду в кухню вошел Хадсон, отец прочистил горло и опустил руку.

Хадсон посмотрел на нас троих, словно понимая, что прервал «момент», но отец кивнул, молча прося рассказать о своей части плана.

— Они наготове. Приказано не вмешиваться, пока я не дам им добро, — поделился Хадсон. — И, если они не получат от меня знака до двенадцати часов, они все равно войдут.

— Я не любитель работать с ними, — начал отец, его плечи расправились, и к нему вернулась уверенность, — но я понимаю, что это лучший вариант.

— Комната готова? — спросил Константин, когда я засовывал свой Sig за спину под пиджак.

— Да, все готово, и Хадсон сможет навести на них прицел с лодки. — Я посмотрел в окно на яхту нашей семьи. Мы должны быть готовы, что Брамбилла ударят по нам с воздуха, суши и воды. Полномасштабное нападение. А наша охрана будет скрыта со всех точек обзора, ожидая, когда они смогут начать действовать. Никаких линий фронта. Ни одной чертовой линии фронта сегодня. Только внезапные удары, которых, как мы надеялись, никто не ожидает.