Каждый новый поворот коридора казался нам своего рода проклятием, задерживающих нас на одном месте и тратя драгоценные минуты на всматривание в густую темноту, которая создавала иллюзию, что стены коридора сжимаются, словно дыхание некоего чудовища, который жаждет поглотить нас и наши разумы без остатка.

Мы блуждали по коридору, будто искали дорогу в самом центре густого леса. Ты когда-нибудь оказывался в ситуации, когда гуляя по лесу, внезапно понимаешь, что не знаешь куда дальше идти? Тебе кажется, что ты всё время ходишь по одним и тем же тропам, замечаешь одни и те же ориентиры раз за разом. В такой ситуации сохранять спокойствие очень сложно.

А ведь это ещё одна распространённая фобия среди людей — гилофобия. В последние десятилетия она претерпела изменения и превратилась в очень интересную форму. Вместо леса, люди стали бояться потеряться в улочках городов, так как те стали настолько огромными, что заблудиться в них стало очень легко и быстро.

Вот и сейчас, мы столкнулись с подобной ситуацией. Мы уже поменяли два баллона с кислородом, и обратный отсчет на моих наручных часах показывает, что осталось двадцать четыре часа до прибытия на Землю. Как же мы могли блуждать по этим коридорам более пяти часов? Неужели нас как-то намеренно водят за нос? Ведь мы не могли заблудиться, не так ли?

— Что-то не так, Элиз, — сказал я своей спутнице.

Я видел, как она вздрогнула. Мой голос стал для нее неожиданностью, ведь за все пять часов пути мы не сказали друг другу ни слова и молча выполняли все необходимые действия по замене баллонов с кислородом.

— Давай потише, — шёпотом ответила мне Элиз.

— Хорошо. Но что-то не так, ты согласна? — продолжил я разговор, тоже переходя на шёпот.

— Не знаю, вроде всё как обычно. И хорошо, что на нас больше не нападают эти пауки.

— Вот именно! Куда они все подевались? Да и мы уже идём, — я снова взглянул на наручные часы, — пять часов. У нас настолько большой корабль, чтобы столько идти?

— Может быть, я не знаю… Я не… помню? — её глаза начали медленно расширяться от осознания того, что она сейчас произнесла. — Васили́, разве такое возможно?

— Похоже, что симптомы наших с тобой фобий перемешиваются.

— Но с чего ты это взял?

— Потому что я стал чувствовать себя очень некомфортно в этой темноте, — я заозирался, мне снова начали мерещиться всякие монстры на границе свечения наших фонарей.

Я внимательно изучал угол, куда сворачивал коридор, и осознал ещё одну вещь.

— Но самое главное, — я повернулся лицом к Элиз, — коридор, по которому мы идём уже шестой час, должен быть прямым, без поворотов.

— Ой, — Элиз снова поднесла свою ладонь к лицу, задев маску, — ты прав. И как я сразу не заметила?

Я снова посмотрел в том направлении, где я только что рассматривал поворот коридора, но не обнаружил ничего в том месте. Коридор, как и положено ему, был прямой, никаких поворотов не было ни впереди, ни позади. Осмотревшись повнимательнее, я понял, что мы, оказывается, стояли рядом с дверью того самого склада, где мы нашли сухпайки. Мы вообще уходили куда-нибудь отсюда?

Как только я заметил, что что-то не так, коридор космического корабля вернул свой былой облик. Это был снова прямой тёмный коридор с дверями по обеим его сторонам. Ещё раз посмотрев по сторонам, я определил необходимое нам направление, чтобы добраться до рубки управления кораблём. Взяв за руку Элиз, я направился на встречу с Новаком.

Интересно, как он это провернул? Никто из членов команды, насколько мне было известно, не страдал хилофобией. Вообще, сама хилофобия характеризуется боязнью заблудиться в лесу, но когда города стали разрастаться в огромные мегаполисы, Всемирная организация здравоохранения немного скорректировала это понятие.

Может быть, Новаку не так уж и необходимы именно наши фобии? Что если он может контролировать любую из них? Я зацепился за эту мысль, пытаясь разобраться в происходящем. Если логически подумать, то можно прийти к выводу, что задачей Новака было напугать нас. Или даже не напугать, а отпугнуть? Но от чего?

Может быть, от решительных действий? Это хорошая гипотеза, оставим её как рабочую версию. Мы уже поняли, что его основная цель — добраться до самой Земли. Что именно он там будет делать и как будет приземляться с такой скоростью, сейчас не важно. Важно то, что нам просто необходимо его остановить, и Новак пытается этому помешать всеми доступными ему способами. Но откуда у него такие возможности? Насколько реально то, что хотя бы один человек во всём мире может управлять чужими страхами?

Перед глазами снова всплыло его лицо, смотрящее на меня через иллюминатор двери шлюза. Эта улыбка-оскал, этот бешеный взгляд… Может, Новак не совсем человек? Или… или он уже вообще не человек, а нечто другое? Нечто неизведанное, некое существо, с которым ранее человечество никогда не сталкивалось? Я инстинктивно передёрнул плечами.

— Васили́, всё хорошо? Ты что-то увидел? — Элиз, следующая за мной, не отставая, остановилась.

— Да, всё хорошо. Просто…

— Что просто?

— Просто вспомнил лицо Новака. Это очень неприятное… нет. Скорее даже омерзительное лицо. К такому зрелищу, я считаю, даже невозможно подготовиться. Поэтому, будь готова, что всего один его взгляд может вызвать у тебя чувство оцепенения и заставит тебя остолбенеть.

— Мон Дье́! Даже так?

— Даже так. Интересно, что ты упомянула Бога, — ухмыльнулся я, подбирая аналогию. — Ведь Новак теперь больше похож на Дьявола.

— Но ведь Диабле не существует, это лишь концепция, чтобы объяснить, что такое зло, — возразила мне Элиз.

— Хотел бы я, чтобы ты оказалась права. Но я видел то, что видел.

На этот раз Элиз не ответила, а молча продолжила идти за мной. Видимо, этот небольшой диалог заставил её о чём-то сильно задуматься, потому что она буквально врезалась в меня, когда я остановился, чтобы рассмотреть некий силуэт в тени.

— Что на этот раз, Васили́? — шёпотом спросила она, сообразив, что я не буду останавливаться просто так без веской на то причины.

— Там впереди, — указал я рукой на угол стены и пола на самом краю области, освещаемой нашими фонарями.

Там действительно что-то было, и я не думаю, что это была очередная галлюцинация или что-то подобное. Я сделал ещё один шаг ближе, свет моего нательного фонаря выхватил часть человеческой руки, лежащей на полу в луже крови. Крови действительно было очень много. Шнайдер, скорее всего, увидев эту картину, потерял бы самообладание.

Я приготовил свою трубу, занеся её для удара, и замер, ожидая либо нападения, либо когда эта рука пошевелится. Но ничего не происходило. Никто на нас не нападал, рука всё также неподвижно лежала на полу.

Я сделал ещё один шаг навстречу. Рядом с рукой, лежащей на полу, я увидел тело, прислонённое спиной к стене. Да, именно так, рука лежала отдельно от тела. Она будто была небрежно оторвана кем-то очень и очень сильным. На ум мне приходит только один человек… одно существо, способное это сделать здесь на корабле. Это, конечно же, Новак.

Ещё шаг, и я вижу лицо, принадлежащее этому телу. Незнакомое лицо. Хотя я бы не стал сейчас полагаться на свою память.

— Мон Дье́, это же Мун Сильвер, — сказала Элиз с дрожью в голосе.

Мун Сильвер? Наш инженер систем жизнеобеспечения, который в прошлый раз пошёл со мной?

Я подошел ещё ближе, чтобы получше всё рассмотреть. Его мертвое лицо было бледным, словно вырезанное из слоновой кости, а на нем застыла маска ужаса. Его глаза, широко раскрытые, будто в последний раз увидели что-то такое ужасное, что его душа не смогла вынести этого бремени и покинула просторы нашего корабля, оставив тело наедине со своим ужасом. Они словно пронзали тьму, окружающую нас.

Удивительно, как мне вообще удалось сбежать, да ещё и затем достать необходимые детали из того скафандра для устройства Шнайдера. Хотя это обстоятельство говорит в пользу моей гипотезы: Новаку, возможно, действительно жизненно необходимо попасть на Землю по какой-то причине. Поэтому он нас просто запугивает, чтобы отвадить от рубки управления.