Но при этом я не спешил поворачиваться обратно, снова выключив фонарь, и продолжал вглядываться в темноту. Вдали коридора я заметил два светящихся красных глаза, которые смотрели прямо на меня, не моргая.

— Кто ты? Чего тебе надо? — крикнул я неизвестному собеседнику.

После заданного мной вопроса, один его глаз начал быстро моргать. Да так быстро и неестественно, что мой мозг отказывался верить, что это действительно были чьи-то глаза. Внезапно мигающий красный огонек потух, а затем снова зажегся, но уже зелёным цветом.

— Вспоминай! Ты же сам пришел с той стороны коридора! — какая-то ярость, пока ещё тихая и спокойная, но уже начинала бурлить внутри меня.

И я вспомнил. Проходя мимо того места, где сейчас горели красный и зеленый огоньки, я видел панель, которая управляла гермодверью. Начавшаяся ярость как-то сама собой сошла на нет. Осталось лишь небольшое чувство злости на самого себя и на свою забывчивость. Я снова включил фонарь.

Так… Что мне надо было сделать? Я снова развернулся и увидел лежащий на полу разорванный скафандр с лежащим рядом с ним элементом питания. Да, точно. Мне необходимо ещё достать модуль связи. С ним будет попроще, чем батареей. Модуль связи упакован в плоскую металлическую коробочку, которая служит антенной. Конечно, сама антенна радиопередатчика состоит не только из этой коробочки. Усилителем для модуля связи является и металлический каркас скафандра. Но мне необходим был только сам модуль.

Четырьмя ловкими и сильными движениями резаком, я отрезал кусок внутренней части скафандра, под которой находилось необходимое мне оборудование. Металлическая коробочка была приварена к такой же металлической проволоке, придающей жесткость скафандру. Резак здесь не поможет, нужны кусачки. Я нажал на механическую кнопку на резаке и убрал острое лезвие внутрь его. Нет, нет, боязни острых предметов у меня всё же не было. Я сделал это лишь из соображений безопасности.

Посмотрев вниз, на свою поясную сумку с инструментами, я вложил резак в одну из петель-кармашков, как раз предназначенную для такого вида инструментов. И заметил на этом же поясе кусачки, которые мне сейчас требовались. “А я хорошо подготовился”, — промелькнула в голове у меня мысль.

Взяв кусачки в руки, я стал один за одним перекусывать каркасные жилы скафандра, которые находились в непосредственной близости к модулю связи. Кусачки были очень качественными, им легко поддавался металлический каркас скафандра, толщина которого была не меньше пары миллиметров. “Ха! Два миллиметра, ну и что?” — скажете вы, и были бы правы, если бы это не был галлия-арсенид-германиевый сплав с вкраплением титана. Такой сплав создавался специально для того, чтобы прекрасно передавать радиосигналы и при этом быть достаточно прочным для опасностей, подстерегающих в открытом космосе.

С этой задачей я справился довольно быстро. Я убрал кусачки на место в поясной сумке и, скосив взгляд, внезапно заметил шланг, тянущийся от моей спины к моему лицу. Что это? Я преподнес руку к своему лицу и понял, что на мне сейчас кислородная маска. Вот почему мой голос был таким глухим! Она всё это время была на мне? Вспоминай! Снова злость каплей за каплей начала меня наполнять.

Накопившаяся злость немного прояснила мою память. Мы перекрыли вентиляцию и выкачали кислород из всех остальных помещений, чтобы нам хватило времени продержаться. А кому нам? До чего продержаться? Не помню!

— Значит, — решился я, — лучше будет, если я захвачу с собой и ёмкость для жидкого кислорода от скафандра.

Похоже, разговаривать вслух с самим с собой у меня начало входить в привычку.

Я хотел было повернуть скафандр, чтобы вырезать баллон, но остановился. Для начала нужно проверить, а есть ли вообще в нём хоть капля кислорода. Так, вспоминай! На каком рукаве находится в этом скафандре оксиметр? Я прикрыл глаза и мысленно представил, что я сам облачен в скафандр и хочу посмотреть уровень оставшегося кислорода. Правая рука сама приподнялась так, будто я смотрел на часы. Значит на правом рукаве!

Я начал искать взглядом правый рукав на разорванном скафандре, лежащем передо мной. Рукав был ещё относительно целым. Взяв в руки, я покрутил его, чтобы получше рассмотреть показания оксиметра. Оксиметр представлял собой датчик с круглым циферблатом и механической стрелкой. Баллон был на две трети заполнен кислородом.

— Хорошо, что здесь не используется электроника. Элемент питания то я уже вынул, — с каким-то смешком, отдающим истерическими нотками, сказал я вслух.

Хотя… В открытом космосе скафандр подвержен значительным воздействиям различного космического излучения. И в такой ситуации электронные устройства могут легко выйти из строя. Другими словами, они могут быть недостаточно надёжными из-за возможности возникновения помех или сбоев в работе электроники под воздействием радиации.

Огромное спасибо инженерам-конструкторам этого скафандра. Баллоны с жидким кислородом были закреплены на спине в специально предназначенном для этого кармане-рюкзаке. Всё было сделано таким образом, чтобы в случае необходимости достаточно быстро заменить закончившийся баллон на новый.

Поэтому я просто перевернул скафандр, расстегнул застёжку-молнию на его спине. Нащупал и перекрыл у баллона вентиль, отвечающий за подачу кислорода внутрь скафандра, и отсоединил шланг. Теперь осталось вытащить из этого кармана-рюкзака сам баллон. Тяжёлый, зараза!

Это не такой баллон, как был у меня за спиной. Мой баллон с кислородом предназначался для использования во внутренних помещениях корабля, поэтому у него были тонкие стенки, и весил он около пяти килограммов.

Стенки баллона скафандра же были намного толще и прочнее. Сам баллон весил только около десяти килограммов. Плюс двадцать литров сжатого жидкого кислорода внутри. А это ещё примерно тридцать килограмм.

“Как же вообще можно двигаться с сорока килограммами за спиной?” — спросите вы. А я отвечу: “За пределами нашего корабля отсутствует искусственная гравитация. Такой вес не чувствуется, и при этом достаточно быстро привыкаешь к лишней массе при перемещении.”

У вас может появиться ещё один вопрос: “Это же всего двадцать литров кислорода! Его хватит минут на пять, не больше”. Это было бы так, если бы это было двадцать литров обычного газообразного кислорода. А в баллонах находится мало того, что кислород в жидком состоянии, так он ещё и под очень высоким давлением. Если я правильно помню инструктажи по технике безопасности, то такого полного баллона должно хватить на пять часов размеренной работы вне космического корабля. Очевидно, что чем интенсивнее ты будешь двигаться, тем быстрее твой организм будет расходовать кислород.

Что мы имеем? Две трети баллона заполнены кислородом — это примерно двадцать килограмм. Плюс сам баллон — это ещё около десяти килограммов. Итого: мне предстоит как-то перетащить на себе около тридцати килограммов. Как именно я буду держать его в руках, меня не волновало. Баллон представлял собой скругленный параллелепипед с приваренными двумя скобами-ручками. Опять же, спасибо инженерам-конструкторам, которые предусмотрели процесс замены этого баллона внутри корабля, где искусственная гравитация работает в полную силу.

Я ещё раз посмотрел на свой оксиметр. Надо торопиться. Если я буду тащить дополнительно тридцать килограмм, то и мой собственный расход кислорода сильно увеличится. Необходимо было срочно что-то придумать.

Сложив модуль связи и батарею, извлечённые из скафандра, себе в карманы, я решил осмотреть коридор в поисках того, что поможет мне транспортировать баллон с жидким кислородом.

Гермодверь! Я снова развернулся к красному и зелёному огонькам в том конце коридора. Там за ней должен находиться шлюз, ведущий в открытый космос. Если я правильно помню… Кому-кому, а своей памяти я бы сейчас не стал доверять. Но проверить своё предположение однозначно стоило.

Я решительно направился в сторону гермодвери, ориентируясь на два светящихся огонька на панели рядом с ней. Странно, когда я точно знаю, что хочу сейчас сделать, страх, постоянно чем-то подпитываемый, куда-то исчезает. Но перед самой гермодверью я притормозил, замедлил свой ход, ставший не таким уж решительным, как в начале пути.