‒ Стоять! ‒ крикнула Мона. ‒ Никому не двигаться!

Я не могла сказать, обращалась ли она к шабашу или к медведям. Ни одна из групп не слушала. Ведьмы начали разбегаться, а медведи бросились вниз по склону.

Мой отец взял меня за руки и помог подняться на ноги. Я бы все отдала, чтобы иметь возможность разорвать сковывающие меня оковы. Мне отчаянно хотелось воззвать к своему огню. Я чувствовала себя бессильной против того, что могло произойти.

Один медведь нарушил линию и побежал впереди остальных. Я сразу узнал его. Раф называл его Бо. Он резко остановился прямо перед ступеньками, ведущими на платформу. Он опустился на четвереньки и, открыв челюсть, зарычал. Сила удара отбросила волосы Моны Маттингли назад. Каждая пара глаз в толпе, кроме моих, сосредоточилась на устрашающей силе гигантского гризли среди них. Но я оглянулась ему за спину. Жар затопил мои чувства, и мое сердце остановилось.

Толпа расступилась в последний раз, и Раф вышел вперед. Как он держал своего медведя в узде, в то время как другие издавали этот первобытный рев, я никогда не узнаю. Но он стоял высокий и гордый, его темные глаза сияли, когда он повернулся к Пятерке. Моя грудь поднималась и опускалась с тяжелыми вдохами, и воздух застыл, когда Раф одним ловким прыжком поднялся по ступенькам на платформу.

‒ Меня зовут Раф МакКормак. Я Альфа своего клана и говорю от их имени. Талия ‒ моя пара и часть этого клана. Если кто-нибудь из вас тронет хоть волосок на ее голове, вам придется отвечать перед остальными жителями Уайлд-Ридж и мной.

У меня перехватило дыхание, и мне потребовалось все мое мужество, чтобы не броситься в объятия Рафа. Но я чувствовала перемены в ковене. Их коллективная, собирающаяся сила может быть смертельно опасной. Я не двигалась, едва могла дышать. Наконец, Мона нарушила молчание.

‒ Тебе здесь не рады. Мы поддерживали мир между вашим и нашим видом в течение двенадцати сотен лет. Ваши неосторожные действия и действия Талии поставили нас на грань войны. Я собираюсь попросить вас уйти по собственному желанию.

‒ Мир?! ‒ сказала я. ‒ Нет мира, потому что медведи Уайлд-Ридж страдают из-за нашей магии. Если вы действительно служите справедливости, то ковен в долгу перед Уайлд-Риджем. Мы должны найти способ исправить то, что с ними сделали.

‒ Ты ничего не доказала, Талия. И твое мнение скомпрометировано. Я не знаю, что этот медведь сделал с тобой, но ты действуешь не в интересах ковена.

Я почувствовала, как медведь Рафа зашевелился. Рычание, которое он сдерживал внутри, вибрировало по полу и поднималось прямо вверх по моему позвоночнику. Мне отчаянно хотелось подойти к нему. Мне нужно было почувствовать его силу. Подпитывающую мою собственную. Но когда я снова посмотрела на него, что-то было не так.

Он стоял, прижав кулаки к бокам, расставив ноги и слегка наклонившись вперед. Его тело дрожало, как будто ветер мог пошатнуть его. Его темные глаза затуманились, и жар, исходящий от него, казался достаточно горячим, чтобы опалить мои волосы. Я подошла к нему.

Мона выкрикнула предупреждение, но я не могла прислушаться к нему. Я сделала три шага к Рафу, и его силы, казалось, покинули его. Бо издал еще один предупреждающий рык, но было слишком поздно. Раф повалился с величественной грацией дуба.

Толпа ахнула, когда Раф упал на колени. Я опустилась рядом с ним и подняла руки, чтобы коснуться его лица. Он весь горел.

‒ Папа, помоги мне! ‒ произнесла сквозь слезы.

Мой отец, казалось, точно знал, что делать. Раф вздрогнул, когда руки моего отца схватили его за воротник рубашки. Он разорвал его, обнажив кожу Рафа. Мои трясущиеся руки зависли над его широкой спиной. Его плоть была покрыта характерными следами оспы от болезни, от которой умерли остальные.

‒ Почему ты мне не сказал? ‒ прошептала я, слезы лились рекой.

Прерывистое дыхание Рафа вселяло в меня ужас. Он покачал головой. Пытаясь сосредоточиться, он, пошатываясь, поднялся на ноги. Мы с отцом обняли его за плечи и помогли ему выпрямиться, когда он повернулся лицом к Пятерым.

‒ Вы видите? Подойдите ближе, если нет. Одно прикосновение, и вы узнаете то, что знаю я. Эта болезнь передается магией. Ради бога, если вы цените мир, за который погибли наши предки, вы должны хотя бы дать шанс.

Я думала, они будут со мной спорить. Но все пятеро ‒ Андерсоны, Джек Куинн, Мона и даже Джейн ‒ образовали вокруг нас круг. Джейн прикоснулась к Рафу первой. Она взялась за руки с Моной. Их магия гудела между ними. У Джейн был огонь, у Моны ‒ ветер. Тонкая электрическая искра осветила воздух вокруг Рафа. Я крепко прижимала руку к его груди. Зная, что его медведь напрягся от присутствия стольких ведьм. Но он доверял мне. Это длилось всего несколько секунд, но казалось, что прошли часы.

Наконец, все Пятеро отошли от Рафа. Он запнулся, и нам с отцом пришлось напрячься, чтобы удержать его в вертикальном положении. Я бросила взгляд на медведя Бо. Он расхаживал и пыхтел у основания платформы. Остальные кланы образовали живую стену вокруг собравшегося ковена.

Джейн взяла у Моны черную книгу заклинаний. Пятерка сомкнули ряды, образовав круг спиной к нам. Я чувствовала жужжание их магии, и на какой-то миг у меня появилась новая надежда. Но когда они наконец разошлись и Джейн шагнула вперед, выражение ее лица было серьезным.

‒ Ты права, ‒ сказала она. ‒ Это очень темное заклинание. Медведь, даю тебе слово, что это не было санкционировано этим шабашем. Единственная живая ведьма, которая добровольно нарушила наш с вами договор ‒ Талия.

‒ Талия не сделала ничего плохого, ‒ прошептал он. ‒ И я даю тебе слово, если ты повредишь хоть волосок на ее голове, ты ответишь перед кланами.

‒ Так вы мне верите? Вы понимаете, что должно произойти? Мы должны все исправить.

Мона глубоко вздохнула и выдохнула. Выражение ее лица смягчилось, когда она подошла ко мне. Она по-матерински положила руку мне на щеку, что заставило Рафа издать низкое угрожающее рычание.

‒ Ты была права насчет всего этого, Талия. Проклятье было взято без разрешения, и оно взято из той книги. На ней повсюду магические следы Гвендолин.

Мое сердце упало в пятки. Как бы я ни подозревала это с самого начала, чего-то не хватало.

‒ Тогда как же эта болезнь все еще распространяется? Как этот бедный медвежонок все еще носит это в себе? Гвендолин мертва. Ее чары должны были рассеяться с ее последним вздохом.

Я почувствовала, как вес моего отца сместился. Он застыл по другую сторону от Рафа. Между ним и Джейн промелькнул взгляд, от которого меня пронзило холодным копьем ужаса.

‒ Магия крови, ‒ сказал он.

‒ Что?

‒ Она нашла способ связать свое заклинание с магией крови, ‒ сказала Джейн. ‒ Вероятно, это даже не подействовало, пока она не умерла. О боже. Это значит, что мы… что я…

‒ Страховка, ‒ сказал Раф сквозь стиснутые зубы. ‒ На случай, если мы доберемся до нее.

‒ Боюсь, что да, ‒ подтвердила Мона.

Какая-то часть меня могла бы посочувствовать Джейн. Она выглядела так, словно ее вот-вот стошнит. Если заклинание тети Гвендолин не действовало до момента ее смерти, то Джейн сама невольно привела его в действие.

‒ Итак, хорошо. Мы знаем, что это такое ‒ должен быть способ противостоять проклятью.

Мой отец отпустил Рафа. Он согнулся пополам в талии и прикрыл рот рукой. Он выглядел так, словно его вот-вот стошнит.

‒ Талия, ‒ сказала Джейн со слезами на глазах. ‒ Единственный способ противостоять магии крови ‒ жертвоприношение.

Ее рот произносил слова. Мои уши прислушивались, но я ничего не слышала. Я не могла уловить никакого смысла. Раф застыл рядом со мной. Его грудь вздымалась от мучительного кашля. Я почувствовала, как неровно бьется его сердце. Он так болен. Проклятье набирало силу. Его отцу потребовалось несколько дней, чтобы слечь, а он был старше и слабее с самого начала. Раф был одним из сильнейших Альф в кланах.

Мой отец выпрямился. Его глаза стали пустыми, и он не смотрел на меня, когда встал передо мной. Он расправил плечи и повернулся лицом к Пятерке.