‒ Мне нужно идти.

‒ В чем дело?

Мое сердце забилось в два раза быстрее. Он уходил. То, на что я надеялась в течение многих дней, а теперь, когда он действительно планировал уйти, отчаянный страх заструился по моей спине.

‒ Мы еще не… закончили.

Он с трудом сглотнул и встретился со мной взглядом.

‒ Нет, это не так. Ни в коем случае. Мне нужно, чтобы ты подумала о том, что я сказал, и посмотрела, сможешь ли найти в своем сердце доверие ко мне. Я пока не могу рассказать тебе всего, но если ты не можешь мне помочь, что ж… тогда мы уже мертвы.

У меня пересохло в горле. Раф не стал дожидаться моего ответа. Он легко положил руку мне на плечо, затем обошел меня и вышел за дверь.

Раф

Слова Бо звенели у меня в голове, когда я выходил из хижины. Разрывая меня изнутри, чтобы оставить Талию именно тогда. У нас были незаконченные дела, которые, как я знал, могли изменить ход наших жизней. Но кланы нуждались во мне. Другого выхода не было. С каждым шагом я молился, чтобы сказанное Бо не было правдой. Но в глубине души я знал, что это так.

«Ансель. Раф, твой отец заболел этой штукой. Все плохо. Все очень плохо».

Бо говорил и другие вещи, но все это не имело значения. Ансель болен. Даже если тон Бо и не передал всей серьезности ситуации, что-то внутри подсказывало мне, что это правда. Ансель был древним по меркам медведей. Более молодые и сильные медведи уже умерли от этой болезни. Время на исходе.

Когда я добрался до границы округа, расстояние, которое я установил между Талией и мной, оставило дыру в моем сердце. Я чувствовал, что разрываюсь между двумя половинками самого себя. Талия была моей. Я знал это с той секунды, как уловил ее запах в лесу в тот день, когда она окружила себя мерцающим голубым светом. Ее поцелуй запечатал это. Она была моей. Моя Анам Кара, как бы это ни было невозможно. То, что я оставил ее, шло против всего во мне. Но зов моих кланов тянул меня так же сильно.

Я оставил свой внедорожник на стоянке у шоссе. После стольких дней, проведенных в лесу, мне казалось странным чувствовать, как машина оживает, когда я поворачиваю зажигание. Желание обратиться и бежать на север было сильным, но машина быстрее.

Дорога заняла полдня, и к вечеру я добрался до Уайлд-Ридж. Чистый воздух наполнил мои легкие и успокоил одну часть моего сердца, в то же время другая часть жаждала вернуться в Солт-Форк.

Талия может сама о себе позаботиться. Я повторял это как мантру. Хотя моя голова знала, что это правда, мой внутренний медведь не хотел ничего больше, чем притянуть ее к себе и держать в безопасности и тепле. Она была среди своего народа. Насколько я знал, они понятия не имели, что она была со мной. Она в безопасности. Она должна быть в безопасности.

Я направился прямо к дому моего отца, высоко на юго-западном гребне. В окнах горел свет, и я увидел движущиеся внутри фигуры. Одного этого было бы достаточно, чтобы встревожить меня. Ансель не любил гостей. С тех пор как умерла моя мать, он предпочитал держаться особняком и общаться с остальными кланами только тогда, когда спускался на совет или в одну из шахт.

При моем приближении входная дверь открылась, и из нее вышел Бо Кельвин. Пот выступил у него на лбу, и он провел рукой по взъерошенным каштановым волосам. Позади него Дженна Кельвин стояла у кухонной раковины, наполняя кувшин холодной водой. Дженна ‒ мать Бо. Она была человеком, Анам Кара. Когда я переступил порог, Дженна обернулась. Ее глаза затуманились, когда она увидела меня, а плечи опустились, как будто она только что опустила тяжелый груз. Я подошел к ней.

‒ Слава богу, ‒ сказала Дженна.

Ее голубые глаза скользнули по моему лицу, когда она подняла руки, чтобы взять меня за подбородок. Она поднялась на цыпочки и поцеловала меня в лоб. Дженна была лучшей подругой моей матери. Хотя я был уже совсем взрослым, когда она умерла, Дженна обещала ей, что будет заботиться обо мне. Сегодня это обещание распространялось и на Анселя.

‒ Он спрашивал о тебе, когда достаточно пришел в себя, чтобы говорить.

Мое горло горело, когда я с трудом сглотнул и кивнул. Дженна отступила на шаг и посмотрела на Бо.

‒ Спасибо, что пришли. Я знаю, что вы рискуете, придя сюда.

Дженна улыбнулась.

‒ Для меня нет никакого риска. До сих пор ни один не-оборотень на хребте не заразился. Я пыталась держать сына подальше, но ты же знаешь, какой он упрямый.

‒ Мам, ‒ Бо вышел вперед. Он прислонился к кухонному столу. ‒ Если такова судьба, то я заражусь. Достаточно людей из клана Кельвин погибло, и я был бок о бок в шахтах со всеми ними. Мы все уже заражены. Что случится, то и случится. Самое меньшее, что мы можем сделать, это заботиться друг о друге, пока можем.

Я положил твердую руку на плечо Бо. Его дружба значила для меня все.

‒ Я твой должник. Знаю, что Ансель никогда не позволил бы никому другому войти в этот дом, кроме вас двоих, в здравом уме или нет. Если бы вы не вмешались, он, вероятно, был бы уже мертв. Каким бы упрямым он ни был, он бы просто ушел в лес и позволил этой болезни забрать его, прежде чем попросить о помощи. Боже, он даже не потрудился позвонить мне, когда у него появились симптомы.

‒ Раф, как бы сильно он не болел, я думаю, можно с уверенностью предположить, что Ансель знал о его болезни еще до того, как ты уехал.

Я опустил голову. Он прав. Конечно, он прав. Так много всего произошло, что мне казалось, будто я отсутствовал несколько месяцев, а не чуть больше недели. Проклятый Ансель. Он должен был сказать мне.

‒ Мне нужно его увидеть, ‒ сказал я.

Я вышел из кухни и направился по коридору к спальне Анселя. Дженна положила руку мне на грудь, чтобы остановить.

‒ Раф, тебе нужно подготовиться. Он сам не свой. Он может сказать тебе то, что не имеет в виду. Половину времени он даже не знает, где находится. Он дрейфует туда-сюда и теряет время. Час назад он принял меня за твою мать. Он решил, что Бо ‒ отец Саймона, и попытался преследовать его. Он заерзал на кровати. Но он так слаб, что, к счастью, не смог этого сделать. Мне нужно быть честной. Я искренне верю, что, если он попытается обратиться, это убьет его. Его тело не сможет этого вынести. Поэтому, что бы ты ни делал, постарайся успокоить его. Не спорь с ним и не пытайся противостоять ему. Соглашайся со всем, что он говорит, или просто ничего не говори.

Я наклонился и поцеловал Дженну в макушку.

‒ Я все понял. Я посмотрю, что там с ним.

Я бросил взгляд на Бо. Его встревоженное выражение ничуть не облегчило моих собственных страхов. Я знал Бо достаточно хорошо, чтобы понять, что было что-то еще, что придавало его лицу такое выражение, больше, чем просто состояние Анселя. Я провел рукой по лицу и расправил плечи.

‒ Хорошо. Покончим с этим. Что еще происходит, о чем мне нужно знать?

Бо поднял руку.

‒ Просто позаботься о своем отце. Как сказала мама, он спрашивал о тебе. Надеюсь, это немного облегчит его боль. После этого нам нужно идти на собрание. Было созвано полное собрание кланов. Мне удалось отложить все до твоего возвращения.

‒ Что? ‒ ужас заструился по моим венам.

Дженна встала между нами, положив ладони на наши с Бо груди.

‒ Довольно, вы двое. Дела кланов могут подождать. Первым делом Ансель.

Я сжал руку Дженны и отступил назад. В последний раз встретившись взглядом с Бо, я повернулся и пошел по коридору.

В доме пахло по-другому. Затхлость витала в воздухе и окутывала меня со всех сторон. С каждым шагом, приближавшимся к спальне отца, меня охватывало беспокойство. Полоска света пролилась в коридор, где его дверь была полуоткрыта. Я колебался, держась пальцами за дверную ручку, прежде чем, наконец, глубоко вздохнул и толкнул дверь.

Ансель уже выглядел мертвым. Он лежал на боку, положив руку на кровать. Боже, прошла всего неделя, а он выглядел так, будто сбросил двадцать килограмм. Его кожа обвисла на скулах и приобрела серую бледность, которая пронзила мое сердце новым страхом. Его грудь поднималась и опускалась с прерывистыми вздохами, которые занимали слишком много времени между друг другом.