‒ У меня их пять. И в этом нет никакого смысла. Мы изолировали всех, но болезнь все еще распространяется.

‒ Как Мэтт? ‒ переспросил я.

Бо покачал головой.

‒ Никаких изменений. Так что, я полагаю, это хоть что-то. Хуже ему от этого не стало. Он не может пошевелиться, не может встать с постели.

Саймон стукнул кулаком по столу.

‒ У меня двое зараженных. Пит ‒ один из них.

‒ Как поживает твой мальчик?

Мой отец занял свое место у стены позади меня. Его голос был хриплым от презрения и обвинения. Достаточно, чтобы Саймон зарычал, и его медвежьи глаза потемнели.

Пятилетний сын Саймона, Тэд, был новичком на землях клана. Он был разлучен с Саймоном при рождении. Все за этим столом поняли намек моего отца. Сын Саймона был первым новоприбывшим оборотнем, которому разрешили въезд на хребет более чем за десять лет. Если эта болезнь передается от медведя к медведю, то носителем ее мог быть юный Тэд Маршалл.

‒ А теперь просто погодите, ‒ предупредил я, чувствуя растущее напряжение между Саймоном и моим отцом.

Это продолжалось уже несколько месяцев… Боже. На самом деле уже несколько десятилетий. Отец Саймона и мой отец были непримиримыми соперниками. Они сражались за все, что только могли себе позволить два медведя: права на добычу полезных ископаемых, землю, пары. Моя мать предпочла Анселя отцу Саймона. Их вражда осложняла жизнь на хребте в течение двадцати лет, пока я наконец не стал Альфой. Теперь, помимо всего прочего, мой отец хотел, чтобы я продолжал борьбу с Саймоном. У меня были свои проблемы с ним на протяжении многих лет, но пришло время для старого соперничества умереть и новой крови взять верх. Заставить моего отца согласиться с этим было настоящим испытанием.

‒ Успокойся, к чертям, Ансель, ‒ приказал я, свирепо глядя на отца. ‒ На самом деле совершенно не важно, как началась эта болезнь. Она уже здесь. И распространяется. Так что мы с этим справимся.

В глазах моего отца вспыхнул огонь. Он был упрямым мудаком, но не безрассудным. По крайней мере, не большую часть времени. Даже если сын Саймона принес эту болезнь на хребет, он был Маршаллом. Его место здесь.

Каллен постучал костяшками пальцев по дубовому столу для совещаний.

‒ Раф прав. Мы выясним в чем причина болезни. Я уже связался с кланами Юкона. До сих пор там никто с этим не сталкивался. Калифорнийские кланы тоже не знают, что происходит. Русские вообще не отвечают.

‒ Значит, они знают, ‒ предположил Саймон. ‒ Мы выполнили свой долг, оповестив всех.

‒ Так и есть, ‒ сказал Джекс. ‒ Это также означает, что мы сами по себе. Никто из других кланов не захочет вмешиваться, если болезнь распространится от медведя к медведю. Я не могу сказать, что виню их за это. Мы получим помощь от наших союзников на биологическом факультете Университета Великих озер. Если все присутствующие за столом согласятся на это, они готовы сделать вскрытие тела Джеда. Образцы крови, которые мы послали, не дали никаких ответов. Эта штука не соответствует ни одному известному патогену оборотней. С тех пор никто ничего подобного не видел и не слышал… ‒ голос Джекса понизился. Его взгляд скользнул по моему плечу и вернулся к отцу.

‒ Скажи это, ‒ приказал Ансель, его голос был едва ли различимее, чем рычание.

Саймон поднялся на ноги. Он выпустил когти и вонзил их в стол.

‒ Если ты скажешь то, что я думаю, то я покончу с этим дерьмом раз и навсегда, старик. Ты думаешь, что все еще достаточно крут, чтобы справиться со мной?

Мой собственный медведь зашевелился. Вызов в глазах Саймона разозлил всех сидевших за столом. Я почувствовал, как медведь моего отца хотел принять вызов. Если он здесь обратится в самый разгар заседания Совета, то не продержится и пяти секунд. Он не мог справиться сразу с шестью Альфами, большинство из которых были вдвое моложе его. Самая плохая часть меня хотела увидеть это. Но он все еще был моим отцом и частью моего клана. Я поднялся на ноги и пристально посмотрел на Саймона.

‒ Ансель не говорит от имени клана МакКормак. Я говорю. Никто ни черта и не намекнет о твоем сыне, Саймон. Он же Маршалл. Он ‒ часть хребта. Несмотря ни на что.

Вокруг стола послышались одобрительные возгласы. Я почувствовал, как медведь моего отца отступил, и он прислонился спиной к стене. Глаза Саймона потускнели до обычного цвета, и он наконец снова сел на свое место.

‒ Хорошо, ‒ наконец снова заговорил отец. ‒ Вы все можете просто поддержать этого придурка. Каждый мужчина здесь думает об одном и том же. Это происходит не просто так. Медведи не болеют просто так. Если только здесь не замешано колдовство.

И он был прав. Как бы мне ни хотелось надеть на старика намордник, он обладал удивительной способностью озвучивать то, что никто другой не хотел говорить.

‒ Он прав, ‒ из всех людей именно так и сказал Саймон.

Ведьма удерживала Саймона вдали от сына все эти годы. Мы едва избежали войны, чтобы вернуть его обратно.

Джекс опустил голову.

‒ Я знаю, что мы все об этом думали. Если вскрытие Джеда не приведет к чему-то еще, нам придется признать, что это проклятье.

‒ Если это проклятье, то есть и лекарство, ‒ сказал я.

‒ Тебе придется убить эту суку-ведьму, которая его сотворила, ‒ сказал Ансель. ‒ Кто-нибудь из вас, ребята, думает, что у вас хватит смелости взять это на себя?

‒ Ансель, заткнись, ‒ приказал я отцу, глядя на него через плечо. ‒ Черт возьми, мы с тобой согласны, а ты все еще пытаешься затеять драку.

‒ Тогда нам нужен план, ‒ подытожил Каллен. ‒ Нам нужно провести разведку. Ближайший анклав Цирцейских ведьм живет в Южном Огайо. Вот откуда взялась ведьма, которая забрала сына Саймона.

‒ Ты не можешь так вот встретиться с ними лицом к лицу, сынок, ‒ предупредил Ансель. ‒ Если ты это сделаешь, то дерьмо может вырасти в дерьмище быстрее, чем ты сможешь справиться.

‒ Я же сказал ‒ разведка, ‒ вздохнул Каллен. ‒ Я пойду один.

‒ Нет, ‒ выкрикнул Джекс. ‒ Каллен, ты не можешь, у тебя теперь есть семья. Это отметает и выбор Саймона. ‒ Я пойду.

Что-то шевельнулось во мне, и на этот раз это был не мой медведь. Мое зрение, казалось, провалилось в туннель, и мне становилось все труднее различать слова, которые произносил каждый мужчина. Они спорили. Они колотили себя кулаками в грудь и стучали кулаками по столу. Саймон хотел уехать, но его жена была беременна, а маленький сын все еще нуждался в нем. Тревор вызвался сам, но горе из-за Джеда затуманило его рассудок. Когда их голоса стали громче, мой разум успокоился, и я понял, что мне нужно делать.

‒ Я, ‒ сказал я, вставая из-за стола. ‒ Это моя задача ‒ поехать туда.

Ансель схватил меня за плечо и надавил изо всех сил. Он попытался силой усадить меня обратно в кресло. Его глаза расширились от страха, когда он увидел мое лицо и мою решимость. Но как только я это сказал, все за столом, казалось, поняли истинность моих слов.

‒ Я поеду, ‒ пришлось снова повторить. ‒ Поеду сегодня же вечером. Чем дольше мы ждем, тем большая нам грозит опасность.

‒ У тебя даже нет никакого гребаного плана, ‒ завопил мой отец.

Я повернулся к нему лицом.

‒ Ну, я не собираюсь встречаться лицом к лицу с шабашем Цирцейских ведьм, если ты об этом думаешь. Я поеду и посмотрю, может быть, мне удастся что-нибудь выяснить. Нам нужно знать, было ли это спланированное нападение или просто одна из изгнанных.

‒ Тебе нечего доказывать, сынок!

Мое зрение снова расширилось. Тот факт, что он чувствовал себя вынужденным стоять здесь за моей спиной в середине заседания Совета, говорил всем об обратном. Глаза моего отца прояснились, когда он понял, что я уже принял решение. После этого ему уже нечего было сказать.

Я ушел на рассвете, прихватив с собой только рюкзак со сменой одеждой. Буду путешествовать пешком и охотиться по пути. Я даже не стал ждать, чтобы попрощаться с отцом или с кем-то еще. В этом не было никакой необходимости. Если все пойдет по плану, то через пару дней я вернусь с каким-нибудь советом.