Примерно очертив для себя границу минных залежней я нашел небольшую канаву, успев рухнуть в нее ещё до первого взрыва. Начавшийся вокруг грохот известил о начале артобстрела, который, возможно, никогда и не кончится, но в надежде на это я лежал на спине ощущая, как сверху на меня падает земля, обломки камней, а иногда и части тел товарищей. Спустя пару минут яркая вспышка боли отправила меня во тьму.

Пришлось искать новое укрытие и пережидать свинцовый ад там. В этот раз мне повезло куда больше и помимо снарядов я начал слышать, как взрываются мины под ногами моих товарищей. Стоны и крики тихо пробивались сквозь канонады бушующего шторма из огня и шрапнели, отзываясь эхом в голосах замертво падающих людей. Я закрыл глаза.

Грохот не стихал минут двадцать. За это время меня присыпало десятисантиметровым слоем земли и камня, а небольшой овражек, в котором я был заполнился телами бойцов, что получали смертельный удар так и не долетев до другой стороны.

Вокруг была звенящая тишина. Точнее ее как раз таки не было, это в ушах звенело так, что я практически ничего не слышал. Хотя тихое стрекотание автоматных очередей намекало, что бой ещё не окончен и цепочка моих бесконечно мучительных смертей далеко не полная. Бессмертие на проверку оказалось штукой весьма болезненной.

Высунув голову из укрытия я тотчас отправился во тьму.

Это был снайпер, и он там был не один. Боевые действия проходили в каком-то каньоне и тех, кто чудом пережил огненный шторм и прорывался к укреплениям врага сейчас играючи расстреливали словно в тире.

Чтобы добраться до позиций врага под градом из пуль мне потребовалось по меньшей мере попыток пятьдесят. Вместе со мной было ещё человек двадцать, что ждали пока саперы подорвут одну из стен для продолжения прорыва.

Бахнуло просто на загляденье! Огромные бетонные блоки в клубах дыма, пыли и огня разлетелись метров на двадцать. Собственно один из этих обломков мне проломил грудную клетку, так и оставшись из меня торчать, пригвоздив изувеченное тело к земле.

В этот раз, как назло, сдыхал очень медленно. Захлёбываясь собственной кровью я пялился безжизненными глазами в хмурое небо. Свинцовые тучи клубясь и переливаясь темными оттенками меланхолично и беспристрастно проплывали надо мной. Ощутив под рукой что-то гладкое и холодное я сжал это из последних сил и немного приподнял вверх. Оказалось, что это был пистолет. Весь забитый грязью он вряд ли работал, но все же я с надеждой поднес его к голове и нажал на курок. Где-то на задворках сознания раздался выстрел.

Все пришлось начинать заново. Беготня, прятки со смертью, свист осколков и пуль над головой, минное поле по трупам товарищей и плети снайперов жалящих пустоту вместо моего тела. К взрыву стены я теперь был готов и стал там, где меня совсем не зацепило.

Дальше был форменный расстрел тех, кто был внутри. Их было не много, но сковырнуть врага из укреплений оказалось не так то просто. Они яростно сопротивлялись и раз за разом отправляли меня к точке перерождения, пока за несколько десятков попыток я не выучил их появления наизусть заранее направляя оружие в ещё не появившегося врага.

Вдали, над строениями, виднелся синий столб из энергии, что мощным извивающимся потоком уходил за тяжёлые тучи. Мне наконец-то стало легче дышать осознавая, что все скоро закончится и лишь крик последнего из врагов дал понять, что все только начинается.

Этот придурок на последнем издохе вызвал на себя артиллерийский удар и все закрутилось по новой. Снова бег, снова смерти, снова боль, страдания и желание сдохнуть, как можно раньше от полученных травм. Радовало одно — воскрешался я уже за разрушенной стеной.

Чтобы сбежать из бетонной ловушки практически целым и невредимым потребовалось не меньше двадцати попыток. И когда уже на полных парах несясь с холма к генератору, слыша сзади себя десятки разрывов, предвкушал конец этого бесконечного ада прямо за моей спиной раздался взрыв и ударной волной таща меня по земле со всей дури впечатал меня в центр этого мироздания.

Мир вначале исказился до неузнаваемости, мерцая одному только дьяволу известными образами, потом сжался до размера атома накрыв меня густой плотной пустотой. Жгучей, невыносимой болью во всем теле он стал медленно собраться из сумрака. В голову ударила полная гармония и тихое журчание воды, а тело уже находясь в броне по-прежнему продолжало корчиться в агонии боли.

Я открыл глаза и в туже секунду заметил огромную черную тень склонившуюся надо мной в полумраке. Ее извивающиеся длинное тело, шурша мелкими камушками, медленно оплетало меня набрасывая одно кольцо за другим.

— Я зззнала, шшшто ты вернешшшьссся сссюда, чеееловееек…

Вильям Форест сидел в одиночестве в своем просторном кабинете, легонько поскрипывая дорогой кожей своего удобного рабочего кресла. Поставив на стол чашечку ароматного черного чая, что медленно струящимся вверх паром наполняла его легкие и разум. В умиротворении, он откинув голову назад, мурлыкая себе под нос мотив песни одной из популярных в городе групп, меланхолично пролистывал сводки новостей. Его глаза были закрыты, а несущиеся перед взором картины и текст через нейроинтерфейс загружались прямо в мозг давая возможность с максимальным комфортом проводить те редкие минуты свободного времени, когда ему никто не надоедал со своими просьбами, жалобами или другими назойливыми бесконечными делами.

Должность отправившая его на вершину научного Олимпа иногда тяготила его, нагоняла тоску, а иногда и вовсе вводила в депрессию от невозможности жить в спокойном ритме своих желаний. Постоянные встречи, постоянное движение, постоянные проблемы… За последние несколько месяцев не было ни дня, чтобы кто-нибудь не вбежал к нему в кабинет с криками про ситуационный коллапс в том или ином подразделении.

— За все нужно платить, — тихо произнес он сам себе и наощупь взял чашечку своего напитка, глубоко вдохнул и сделал небольшой глоток. — А особенно за место под солнцем.

Единственное, что его радовало, так это то, что не он один уже давно не принадлежал сам себе, но и все те, кто однажды по случайности или своим трудом смог взобраться повыше. Это и была та самая плата за обеспеченную жизнь.

— Разборки… разборки… судебные тяжбы… несчастные случаи на производстве… — бубнил он себе под нос, понимая, что ничего предельно нового здесь случится не может. — О, трагедия верхнего города!

Вильям выбрал то, что более мене выбивалось из общей картины и сразу же понял, что ничего хорошего после упоминания фамилии Гаррисон можно не ждать.

Перед его глазами красовалась выжженная земля центрального парка, разбитые офисные окна деловых центров и несколько взрывов в стороне барьера Цитадели.

— Только этого ещё не хватало! — буркнул глава научного корпуса и принялся вчитываться в последствия вмешательства главного источника хаоса из всех ему известных. И чем дольше он читал, тем больше сомневался в деяниях особи его проекта. Мелковат он для такого погрома даже с его неуемным характером. Но козел отпущения всегда должен быть. И субъективная позиция некоторых СМИ пыталась найти его именно в Эдварде ещё до завершения следственных действий.

Дочитав все до конца он открыл глаза, но вместо ожидаемых контуров своего рабочего места, он провалился в глубокую тьму. Тело инстинктивно сжалось предчувствуя опасность, а уж после того, как тьма рассеялась и перед его глазами вспыхнула картина новой реальности, он сразу рухнул на одно колено и склонил голову перед своим правителем.

Это был чип доступа высшего порядка, который ему вживили прямо в мозг на следующий день после назначения на должность главы научного корпуса. Помимо весьма ценных плюсов: доступ в любую часть города включая саму цитадель, беспрерывной охраны обладателя сего устройства в голове и практически полная юридическая неприкосновенность были ещё и минусы, о которых обычно не задумываются и это был один из них.