— Ученичество! — сухо напомнил я ему. Халай замер. Он явно разрывался между желанием испепелить меня на месте и пониманием, что после такого хрен ему, а не какие-то там знания. Кажется, в его старческую голову пришла мысль, что можно испепелить, к примеру, всё, кроме пальца, а с помощью пальца уже призвать духа… Я начал медленно отступать к выходу.

— Ты говорил про деньги! — совладал с собой старик. — Мне платят за ученика двадцать тысяч серебром! Впрочем, тебе скину до пятнадцати… Твои жесты мне пригодятся.

— Восемьсот золотых, — спокойно говорю ему.

— Полторы тысячи и ни сиклем меньше! — рявкнул Халай. — Тебе прочистить спицей уши, погань⁈ Или ты думаешь, что я буду тут с тобой торговаться⁈ Да ты должен быть благодарен хотя бы за то, что я вообще не убиваю тебя на месте, мерзкий ублюдок!

— Зато вам не надо будет учить меня основам. Фактически, вы на меня не потратите больше шести-семи лет! — пошел я в наступление. — А полторы тысячи тебе, магистр, платят за пятнадцать лет и больше!

— Гм… Тысячу, — наконец сказал Халай. — И без возражений. Мне и так защищать тебя от Йена, дабы он прождал перед твоим убийством еще пять лет! И не надейся, что спасёшься! — захихикал магистр. — Такому бездарю, как ты, его уровня за пять лет не достигнуть! — «Посмотрим… Твой Йен за пять лет сдохнуть успеет ещё…»

— Идёт! — хмыкнул я.

— А теперь быстро убрался тут, кусок ослиного помёта! И показывай остальное! Нет, сначала уберись! Нет… Аргх, да чтоб тебя сожрал Лалассу! Почему ты не можешь делать два дела одновременно! — врезал он по моим рёбрам жезлом. Наложенное незаметно исцеление исправило проблему, но я что-то уже сомневаюсь в своём выборе.

Илькум я заплатил казне в Лараке. Сразу за три года. С учётом отданного Халаю золота у меня оставалось не так уж и много. Жёлтым металлом. Серебром и медью было прилично. В Мараде в своё время я поменял немало медных колечек на серебряные и золотые, всё-таки в крестьянских домах встречались именно самые малоценные денежные единицы, но даже так меди сейчас было навалом. И серебра. Показывать Джи Бешу не стоило: чего доброго отнять может. Хрен его, учителя этого, знает.

С Креолом и Шамшудином я так и не виделся. В Шумере строили огромный зиккурат, посвящённый богам: Вавилонскую башню. По закону каждый мужчина, достигший двадцати четырёх лет должен отработать на этом строительстве три месяца. По факту тащили туда далеко не всех, но Креола с Шамшудином взяли. А меня — нет. Ха. Ха. Ха. Я теперь с Халаем один на один. Пришлось экстренно учиться управлять лошадьми в его колеснице. У магистра имелся раб, который ухаживает за ними, но управлял традиционно ученик.

Светлых моментов было немного. Из таких — лица Шуруккаха и Йена, когда Халай с довольной рожей объявил меня своим учеником. Это вообще был нонсенс, когда уже состоявшийся маг вновь идёт в ученичество. Статус подмастерья за мной сохранили, но и учеником я стал официально. Йен брызгал слюной, проклинал Халая и верещал. Старик обматерил бывшего партнёра последними словами и предложил сразиться, если ему что-то не нравится. Кипящий яростью демонолог посчитал излишним драться с куда более опытным и сильным коллегой по цеху. Несмотря на равенство званий, Халай стал магистром куда как раньше. Шурукках же просто был в шоке от того, как мне удалось уговорить самого мерзкого и вредного, сволочного и поганого старика Шумера на эту авантюру. Впрочем, когда Халай представил Гильдии в лице архимагов и нескольких магистров восемь символов с’мшита в качестве своего личного изобретения, Верховный просто усмехнулся и вместе со всеми похлопал. А я… Было слегка обидно, но это не тот случай, когда можно обижаться. Халай остался в дураках. Ха… В с’мшите больше трёхсот жестов, многие выражаются всем телом, а не только руками. Старик получил всего тридцать два. Я, когда буду сдавать на мастера, выдам ещё пять-шесть. Этого хватит. Изучать тут — на целую жизнь выйдет.

В общем, мы катили по Шумеру. На второй день, узнав, что я могу открывать порталы, Халай долго матерился, подкрепляя каждое слово ударом жезла. Наконец, наложив пару средних исцелений, он посадил за поводья кучера, а меня использовал как гипердвигатель. Не он первый, не он последний. Заклинание портала увеличивает уровень весьма быстро. Такими-то темпами я скоро архимагом-порталистом стану.

Всего неделя вместо предполагаемого месяца: именно столько у нас ушло на дорогу до дворца. Раньше Халай жил в городском доме, но Энмеркар за особые заслуги подарил престарелому магистру большой дворец на краю империи. Вместе со всеми рабами и слугами. Рядом с дворцом росло множество финиковых деревьев. И в первый же день, выделив мне комнату, старик пошёл… Развлекаться с рабынями! Я был в шоке. Рабыни, наверное, тоже. А мне он сломал пальцы, запретил их заживлять и приказал до вечера набирать финики. В тот день я проклял свою глупость и сговорчивость старого ублюдка…

— Что, брат, ждёшь ласковых приветствий учителя? — хмыкнул плешивый парень. Рядом с ним шёл другой. Кто бы знал, какой чудовищный путь эти двое преодолели на своих двоих! Учитель не соизволил послать за учениками колесницы. Впрочем, оно и не удивительно. У Креола с Шамшудином, чтобы добраться до нового места жительства старого чернокнижника, ушло полтора месяца. И дважды за это время на них попробовали напасть! После войны развелось немало мародёров и разбойной братии. Впрочем, сдавливавшиеся внутрь черепа и пара огненных стрел быстро разубеждали бандитов в их намерениях. Небольшая же добыча, взятая с трупов, была весьма кстати.

— Вряд ли этот поганый кассит хоть раз в своей мерзкой жизни произнёс что то ласковое, — Креол сплюнул. — Это что, мартышка? — неожиданный вопрос выбил Шамшудина из колеи.

— Где? Ух ты! — глянул он в сторону, куда указывал побратим. Там на дереве кто-то сидел и срывал финики. — Нет, вроде человек. Пошли посмотрим? Наверняка раб, пусть угостит!

— А давай! — сама идея Креолу понравилась. Финики он пробовал едва ли пару раз в жизни ещё дома, а приказать что-то рабу старого ублюдка Халая Джи Беша было вообще отличной идеей. Она могла принести чувство небольшого удовлетворения.

Добравшись до нужного дерева двое парней, выглядевшие больше похожими на бродяг, чем на достопочтенных подданных императора Энмеркара, окончательно уверились в том, что перед ними раб: ошейник на шею ни один свободный не наденет.

— Эй ты! — мелкий камешек, метко брошенный Креолом, попал рабу в макушку. Тот свесился с ветки и посмотрел на двоих юношей. При этом корзинка с финиками едва не выпала у него из рук. — Скинь нам, что собрал. Есть хочу.

— Пффф… Сам набери… Стоять! Это не тебя ли я лечил?.. — задумался парень.

— Ты⁈ Меня⁈ Ты кто такой⁈ Чего тебе, Шамшудин? Я занят! Сейчас буду жарить раба!

— Эм… Брат, мне кажется, это не совсем раб… Тиглат, верно? — кушит довольно уважительно обратился к юноше, одетому, кстати, в одни только старого и потрёпанного вида штаны.

— Запомнил меня, значит. А ты Шамшудин. Да, это точно вас я тогда подлатал, — кивнул он с ветки. — Если хотите фиников, то будьте добры не полениться и залезть сюда сами. Так и быть, я подсоблю, — хмыкнул он.

— Шамшудин, это кто? — Креол повернулся к побратиму.

— Это маг, который помог тебе, когда ты потерял глаза. Только почему на тебе… О боги! — до кушита, наконец, дошло, ЧТО на шее у их собеседника.

— Что? Что на нём? — Креол заинтересовался.

— Он, видимо, про это, — юноша постучал ногтем по своему «украшению». — Ошейник из хладного железа. Халай обрядил меня в него и отправил собирать финики. Он так… тренирует мою выдержку, судя по его словам.

— С какой стати он вообще тебя тренирует? — удивился Шамшудин. — Ты же маг-подмастерье?