И вот уже стемнело. Воздух наполнился вечерней прохладой и некой сыростью. Ветерок, завывая, пронесся по её телу. Но этот ветерок дул не из расселины в земле, а дул откуда-то сзади. — «Возможно, тут есть проход?» — подумала она и, медленно вышагивая, пошла вглубь пещеры. Постоянно придерживаясь рукой о стену в желании хоть как-то двигаться дальше. Не упасть. Не оступиться. Растворившись полностью в этой темноте. Но вот воздух стал более сырым, наполнился отголосками капающих с потолка капелек, приземляющихся в лужицу. — «Холодно-то как», — прошептала Юленька, продолжая движение по узкому коридорчику пещеры, что становилась всё уже и уже. И вот уже приходилось идти пригнувшись. И вдруг свет. Он был хоть и неярким, непонятным, но при этом слепил глаза, что успели привыкнуть к темноте за то время, что она бродила по пещере.

Юля уперлась рукой о тот выступ земли и камней, что обильным скоплением заслоняли собою проход, и, применив силу, толкнула. Двинулась вперед. И вот склизкая земля поддалась. Камни разлетелись в стороны, и девушка упала на землю. Подняла глаза и оглядела всё вокруг. — «Как красиво», — на вздохе проговорила она, поднявшись на ноги и протерев грязные руки о подол своего старенького и без того грязного платья. Переполняясь восхищением, отчего глаза засияли и мысли дурные на время покинули её голову.

Перед ней находилось достаточно глубокое, хоть и небольшое озеро с невероятной чистоты прозрачной водой. По задней стене тянулся плющ, цепляющийся своими пружинками за торчащие по склонам каменные выступы. Он рос где-то там, наверху. Откуда и исходил этот необыкновенный свет. Хоть и была уже ночь, но казалось, это лучики солнца, проникающие через небольшие отверстия в сотворенном из земли потолке, проникают внутрь. Играясь в тех ручейках, что ползли многочисленными струйками по склонам пещеры, отражались от водной глади, создавая некое подобие радуги. Немного отстранившись от водяного покрова озера, стелился легкой дымкой туман, легкий, нежный. Казалось, он жаждал обнять её, обернуть её тельце своим теплым одеялом. Небольшими стайками кружили светлячки в тех местах, где сумела прорасти трава, тусклая, с трудом пропитанная бледно-салатовым оттенком и невероятной красоты красных цветов. Юля не могла понять, как подобная красота сумела прорасти в таком холодном и темном месте. Но, может, это из-за тех лучиков, что проникали в пещеру, непонятных, необъяснимых, но таких чарующих, казалось, гипнотизирующих её. Она снова сделала несколько осторожных шагов и подошла ближе к озеру, протянула руку и коснулась каменной морды. — «Каменный. Красивый. И кто тебя решил сотворить в таком странном месте?» — прошептала она, разглядывая достаточно большую статую дракона, которая была почти полностью погружена под воду этого озера, и лишь большая клыкастая морда выглядывала из воды. — «Такой теплый, хоть и из камня». — На её лице появилась легкая улыбка. Но вот мгновенье, и улыбка исчезла с её лица, пустив на свободу сводящую судорогу. Новой волной головокружение пробежало в её разуме, заставив пошатнуться и упасть на колени. Юленька провела ладонью по ушибу и оглядела окровавленные пальцы. Ранка снова открылась, пустив тонкой струйкой кровь по загорелой коже её лба. — «Как же это больно», — проскулила она и подползла ближе к озеру. Опустила руки в воду, набрала полные ладони и умыла лицо, смыла с кожи кровь и снова опустила руки в воду, зачерпнув ладонями и напившись озерной воды. — «Надо же, какая сладкая», — удивилась она и снова, умыв лицо и свою рану, подняла глаза на статую. — «Сильно одиноко тебе тут, наверное. Хоть и окружает тебя такая красота, но все равно скучно. И поговорить-то с тобой некому». — Она выровнялась, расправила плечи и выпрямила спину, уселась поудобнее на небольшом камушке, что лежал недалеко от неё, и достала из рукава свиристель. — «Хочешь, я сыграю для тебя мелодию? Не знаю, правда, нравится ли подобная музыка драконам, но птицам она нравится». — Она обтерла короткую тростинку об свою одежду, прислонила к губам. Нежной мелодией звук отталкивался от стен, от этой воды и ручейков, создавая некое хоровое пение, словно кто-то подыгрывал ей на нескольких инструментах.

Закончив играть, Юля убрала свиристель обратно в рукав, заправив за манжету, так, чтобы она не выпала. Поднялась на ноги и снова огляделась кругом. Глубоко вдохнув воздух, обошла пещеру от одного края к другому, вычерчивая на земле узоры мысками своих потертых ботинок. Но вот ветерок снова обдул её лицо. Откуда-то левее от неё, казалось, был выступ и узкий проход. — «А там что такое?» — она сделала шаг вперед. Медленный, осторожный, прерывистый. Следом еще один и еще один шаг. Так странно оно могло выглядеть со стороны. Такой смешной и неуверенной, казалось, и она сама сейчас бы рассмеялась над собою, если бы увидела подобные движения со стороны. Но вот она подошла к тому проходу и заглянула. Коротким коридорчиком проход вывел её в еще одну небольшую пещеру. Более сухую и теплую. — «Здесь, наверное, и жил тот, кто сделал этого дракона?» — мысли сорвались с её уст тихим звуком. Она вошла вовнутрь и остановилась. Теперь её занимали другие мысли. Мысли о сне и спокойствии. Пещера наполнялась мебелью. Стол у стены напротив входа, достаточно большой, с раскиданными на нем старыми бумагами, что наполнялись странными знаками, совсем Юле незнакомыми. Правее от стола два шкафа. Один книжный с многочисленными книжицами и свитками. Второй гардеробный, достаточно высокий, с резным рисунком, похожим на змей, дверцами. На полу стелился красного цвета палас и большая высокая кровать с тянущимися вверх толстыми деревянными балками, держащими красный полог, что свисал узкими лентами со стороны стены и изголовья. — «Какая кровать!» — на вздохе проговорила она, сделав новый шаг, желая подойти, прилечь. Хоть разок в жизни полежать на таком мягком матрасе, на белых, блестящих чистотой простынях. Но, резко остановившись, посмотрела на ноги. На грязную обувь и одежду.

Юля снова вздохнула. — «Нет. В таком виде нельзя», — произнесла она с грустью, но, обернувшись, окинула взглядом статую, что было очень хорошо видно из этой комнатки. — «Ты же не будешь против, если я посплю на этой кровати?» — девушка вернулась к озеру и погладила каменную морду. — «Я так устала сегодня. Бродить тут по пещерам, в темноте и грязи. Спать хочу. Ты же, наверное, не обидишься на меня? Да? А утром я снова сыграю на свиристелей». — Она пригнулась и поцеловала дракона между ноздрей. — «Я ополоснусь в твоем озере, хорошо? Смою с тела грязь, чтобы не запачкать постель». — Она разговаривала с ним так, словно он был живой. Словно понимал каждое её слово. Улыбалась ласково и нежно. — «Ты такой хороший. Такой молчаливый и тихий. Ты мне так нравишься», — сказала она и вот, развязав ремешок, размотала его, уронив на берег. После спустила платье и, присев на краю каменистого берега, опустилась в воду, проплыла немного к центру и нырнула, потормошила под водой темные волосы и вынырнула, глубоко набрав в легкие воздуха. — «Какая теплая», — девушка вернулась к берегу. Простирнула платье и, выбравшись из воды, подошла к статуе. — «Дракончик!» — протянула она. — «Я пойду посплю немного на твоей кровати, а ты, пожалуйста, не подглядывай за мной, хорошо?» — Она снова чмокнула статую между ноздрей и, выжав из платья влагу, закинула платье на плечо, вернувшись в комнатку. Поставила ботинки у входа, вытерла ноги об палас и повесила платье на стул, расправив его так, чтобы оно могло просохнуть. Провела ладонью по обнаженному телу, казалось, её кожу обдало холодком, отчего по спине пробежали мурашки. Девушка обвила тело руками и, обернувшись, посмотрела на каменного дракона. — «Не подглядывай», — фыркнула она на него, словно хотела отругать, и, потормошив волосы, словно желая их немного просушить, избавиться от лишней влаги, после чего залезла на кровать. Накрывшись с головой одеялом, мгновенно уснула.

Темнота перед глазами медленно рассеивалась. Пустота окутывала её обнажённое тело таким теплом, нежным, загадочным, непонятным. Юля сделала шаг вперед, еще один. Обернулась. Казалось, кто-то шептал её имя. Тихо протяжно. Где-то там, не так далеко. Она расставила руки в стороны и прокрутилась несколько раз, засмеялась, и её смех громким эхом разносился по этой темноте, казалось, такой пустой, но в то же время невыносимо притягательной. Ей хотелось петь в эти минуты. Найти свою свиристель и снова сыграть свою любимую мелодию. Жаль, только её свиристель оставалась там, на берегу пещерного озера, и сейчас она не могла взять её в руки, играть эту музыку снова и снова.