— Должен признаться, что дядюшка Джо нас переиграл. Точнее, он переиграл Рузвельта, но не тогда, как тебе врут банкиры, когда ввел золотой рубль для внешней торговли, а гораздо раньше. И переиграл не в одиночку. Он полностью переиграл Рузвельта, когда за несколько месяцев одержал безоговорочную победу над Гитлером, а немцы нас переиграли, когда подписали столь же безоговорочную капитуляцию. В результате Сталин и этот, как его… немец, короче — они получили самую могучую промышленность в мире, причем промышленность, подкрепленную бескрайними русскими полями. И китайскими тоже. А этот ВТБ — всего лишь следствие русской победы и германской капитуляции, причем золото в нем вообще никакой роли не играет, что бы тебе не говорили наши банкиры!
— Ну почему же, обеспеченная золотом валюта всегда в цене.
— Ну да, и мы — прямое тому доказательство: все отправляют доллары нам и требуют за них золото. И мы это золото вынуждены отдавать — а у русских этого не происходит. Потому что, хотя валюта ВТБ и номинируется в золоте, золото там — всего лишь приманка для диких папуасов! А валюта эта обеспечена товарами, и золото в их системе торговли — всего лишь товар, причем не самый востребованный. Из всех стран-участниц только Пакистан внес свою долю в уставной капитал золотом, а остальные… Даже чтобы вступить в клуб, золото не нужно, можно внести свою долю товаром, но лишь товаром востребованным… доллары перестали быть таким товаром, потому что наши банкиры обещают за них только золото. Врут, но все же обещают — однако даже те, кто в обещания эти верит, не бегут сломя голову торговать с нами. Просто потому, что мы не предлагаем другие товары!
— Почему же, мы можем экспортировать многое…
— Можем, однако в ВТБ очень многие могут продавать то же самое, но дешевле. В том числе дешевле и по форме расчетов: любая страна всегда принимает собственные деньги — просто там суммы, имеющиеся на счетах стран, определяются объемами экспорта. И я считаю, что если мы в ближайшее время не вступим в этот клуб, то прошлый кризис покажется детской игрой в песочнице…
— Но мы в него вступить не можем, они нас отвергают…
— Рузвельт поставил на банкиров и проиграл. Но проиграл лишь потому, что банкиры делали расчет на затяжную войну в Европе, когда европейцы будут вынуждены покупать у нас все больше и больше, причем за выданные им нашими банками кредиты. Денег банкиры готовились просто напечатать сколько угодно, а потом за эти бумажки Европа нам бы годами поставляла любые товары — но, снова повторю, Сталин и эти фельдмаршалы нас переиграли. Банкиры бумажек в Европу, и в колонии Франции, Британии и прочие отправили очень много — а теперь они возвращаются обратно к нам, мы за них отдаем золото — и при этом у нас растет инфляция. Просто потому, что возвращающиеся бумажки как раз товарами-то и не обеспечены!
— У тебя есть предложения? Ты же у нас управляешь финансами страны…
— В том-то и дело, что не управляю… пока. Предложение у меня есть, но оно… потребует много сил и мужества. Банкиры-то будут сопротивляться изо всех сил, а так как именно они управляют… пока управляют нашей экономикой…
— Давай к сути.
— Держи. Сейчас у тебя есть законное право — и требуемая законодательная основа — чтобы всех руководителей ФРС арестовать и отдать под суд, причем сразу по нескольким статьям, от которых им не отвертеться. За фальшивомонетничество, за мошенничество в особо крупных масштабах, за подрыв национальной безопасности — у меня список готов, если захочешь, я тебе его сегодня же передам. Так вот, после ареста и осуждения — заметь, осуждения по закону — ФРС должна быть передана под управление правительства…
— Под твое, так?
— Под управление именно правительства, а меня ты можешь отправить в отставку хоть завтра. Но вот после этого мы получим право вступить в ВТБ — и сразу же сможем завалить всех остальных участников банка нашими товарами. Не совсем сразу, но у нас сейчас промышленность загружена менее чем на сорок процентов, так что при умеренных ценах у нас не будет отбоя от покупателей и мы сможем резко увеличить выпуск буквально всего просто перезапустив простаивающие заводы. Заодно и с безработицей проблем не будет… Ты же знаешь, я неплохо разбираюсь в проблемах черной металлургии…
— Да, продолжай.
— Сейчас в мире серьезный дефицит стали, и ВТБ кредитует строительство более десятка металлургических заводов по всему миру, но стали им все равно не хватит в ближайшие лет двадцать. Они бы и рады больше заводов понастроить, но на большее количество у них просто нет средств. Заметь, не денег, а именно средств — но я сейчас о другом. У нас сталелитейная промышленность загружена примерно на тридцать процентов всего, и если у нас получится зайти на этот рынок, то мы за полгода загрузим нашу металлургию на сто процентов и даже больше, а вот в ВТБ, где совсем не идиоты сидят, быстро сообразят, что особой нужды в финансировании зарубежной металлургии уже не будет. И мы получим деньги не только от продажи стали, но и сможем поставками чего-то другого взять часть, причем скорее всего большую часть того, что участники ВТБ сэкономят на постройке этих металлургических предприятий.
— Звучит заманчиво…
— Но банкиров изолировать нужно будет одновременно и сразу всех. Насколько я знаю, председатель Комитета начальников штабов тебя серьезно поддерживает, и если ты…
— Я понял, завтра отдельно побеседую с Эйзенхауэром. Но, думаю, тебе при этом разговоре тоже стоит присутствовать.
— А ты не так уж глуп, — довольно хохотнул Хамфри, — сам догадался. Может быть, пригласишь еще…
— Нет, будет только он. И ты, а если Эйк с тобой согласится, то он сам сообразит, кого еще в команду брать. Так что… — Том перевернул листок стоящего на столе календаря, — до завтра. Встречаемся в одиннадцать…
Утром Вера, как всегда, встала и, как всегда, еще не до конца проснувшись, собрала всем завтрак, проводила Виктора, старших детей отправила в школу — а затем, сама одевшись, отвела младших в детский сад и пошла на работу. Пришла, села за свой стол. В комнату вошла незнакомая девушка, несущая в руках наполненный водой чайник:
— Вера Андреевна, вы уже вернулись? А я — Света, секретарь кафедры. Вам чаю налить?
Вера оглянулась — и только тут поняла, что пришла она на кафедру в университет. Хмыкнула про себя, слегка удивившись случившемуся:
— Нет, я на минутку зашла, просто проведать кафедру… воздух университетский вздохнуть. А вы секретарь… расписание же вы для кафедры составляете?
— Ну да, только на следующий семестр еще не начинала его делать…
— Знаете что, Света, вы, когда его составлять будете, и меня в него включите. Лекции для первокурсников и, пожалуй, семинары для третьего курса. И оставьте мне парочку пятикурсников на преддипломную практику. Но прежде чем расписание выкладывать, вы его мне пришлите… пожалуйста.
— Хорошо, обязательно… вам его домой прислать? Я знаю, где вы живете.
— Нет, не надо, забудьте о том, о чем я вас попросила. Спасибо, я уже воздуха хватанула, пойду дальше… работать, а вы от меня просто всем привет передайте…
Следующие три месяца Вера работала как проклятая. То есть на работу уходила как обычно, да и домой чаще всего возвращалась вовремя, но почти каждый день она устраивала в себя в НТК какие-то совещания, раздавала разным людям разные поручения, согласовывала какие-то научные и производственные программы — и поэтому домой она всегда возвращалась буквально с ног валясь от усталости. Но работа во всем НТК становилась все более интенсивной: строились новые заводы или расширялись старые, создавались новые институты. Но для всего этого требовались и новые люди, и Вера тут такую бурную деятельность развела, что специально по этому поводу было созвано совещание в правительстве:
— Мне кажется, что товарищ Синицкая несколько… злоупотребляет своей властью, — высказал свою претензию товарищ Шахурин. — Я не подвергаю сомнению то, что авиационные КБ НТК создают действительно хорошие машины, но ведь и КБ и нашего наркомата отнюдь не простаивают и обеспечивают страну потребными самолетами.
