— Если вы о том, чтобы туда, где они реактор такой построят, бомбу нашу сбросить, то я пока против. А если…

— Что?

— Думаю пока. Спрашивается вопрос: нам нужно всех победить в войне или обеспечить вечный мир?

— Есть разница?

— Есть. Существенная, и вы во втором варианте можете сильно делу помочь.

— Уже бегу помогать, но сначала скажи, чем.

— Я еще подумаю. Но обязательно скажу. И скажу очень скоро…

Пообещать «иностранным партнерам» можно было что угодно, а вот обещание выполнить было несколько сложнее: Вера, говоря о рыболовецких судах для Исландии, имела в виду все же главным образом верфи Данцига и Штеттина, и немножко — Хельсинки (последнюю — именно немножко, финская верфь была сильно загружена постройкой рыболовецких суденышек для советских рыбаков в Балтике). И имела она в виду эти верфи потому, что в Европе производственные мощности судостроителей были, мягко говоря, избыточными: в преддверии войны Германия нарастила производственные мощности (причем в расчете на массовый выпуск подводных лодок, то есть небольших по габаритам суденышек), а вот делать на этих верфях после завершения войны стало нечего. То есть совсем нечего: на небольших стапелях большое судно было просто не построить, а на маленькие спрос был, но недостаточный для загрузки всех таких верфей. И Вера об этом знала — но кое-чего она все же не учла. Не учла того, что строящиеся в Германии рыболовные кораблики (небольшие, водоизмещением по двадцать — двадцать пять тонн) снабжались немецкими дизелями около двухсот лошадок мощностью — но такие были годны лишь для Балтики, в океане они выглядели бы печально. А большие, тонн на сто двадцать суда с двумя шестисотсильными двигателями уже не вписывались в параметры подписанного Верой соглашения. В Хельсинки строились и вполне себе даже «океанские» суденышки, тонн на пятьдесят водоизмещением, с германскими холодильными установками на борту — но им уже одного двухсотсильного мотора было маловато, и на них ставили так и не пригодившиеся пока для танков «авиадизели», хотя и дефорсированные до трехсот пятидесяти сил — но они под такой (очень небольшой по размерам) двигатель и проектировались, и воткнуть вместо него чугунный (и очень габаритный) немецкий судовой двигатель в шестьсот тридцать сил возможности просто не имелось.

А исландцы, получив независимость (и «бесконечный», по их мнению, кредит на развитие рыбной промышленности), буквально уже подпрыгивали от нетерпения этот кредит побыстрее истратить: им успели до конца года перегнать восемнадцать ранее выстроенных для мурманских рыбаков траулеров, а они успели их проверить в деле в первую же зиму «независимости», так как сезон ловли трески как раз в январе и начинался. И оказалось, что даже при использовании совершенно традиционного способа ловли трески «на удочку» каждое суденышко успевало в день привезти в порт тонны две с половиной, а то и три ценного улова. Очень ценного: в договоре с Советским Союзом была установлена цена в одну исландскую крону за килограмм трескового филе, и суденышко (даже если не считать потенциальных доходов от селедки, пикши и прочих рыб, которых можно было добывать в межсезонье) обещало полностью окупиться за год-полтора, а дальше только чистую прибыль приносить. Вообще-то цена только казалась небольшой: ранее продаваемая за рубеж треска шла по две, а то и две с половиной кроны за килограмм — но раньше-то продавалась-то треска сушеная, а рыбка в процессе сушки становилась аж впятеро легче.

Так что Вере очень хотелось исландцев «не обидеть» — и у нее все получилось, несмотря на то, что она в работе над обеспечением исландцев особо и не работала. А работал товарищ Ульбрихт, причем с бешеной интенсивностью работал — а вот результат его работы удивил и Веру, и Валентина Ильича, и даже самого Иосифа Виссарионовича: к расчетной системе ВТБ совершенно неожиданно присоединилась Дания. Причем присоединение это произошло из-за одного-единственного контракта.

Просто в Дании была довольно мощная (и всемирно известная) судостроительная компания «Бурмейстер и Вейн», у которой как раз было налажено серийное производство именно «морских» дизелей мощностью в четыреста лошадок. Вальтер Эрнст Пауль Ульбрихт, прикинув перспективы получения крупного заказа для собственной судостроительной промышленности, выдал ценное руководящее указание — и германские судостроители провели с датчанами очень интенсивные переговоры. До мордобоя там дело, конечно, не дошло: все же люди разговаривали образованные и воспитанные, а закончились эти переговоры тем, что датчане подрядились за три года выстроить — по немецкому заказу — двести малых траулеров (но с германскими холодильниками на борту), а за это обязались в Германию поставить тысячу своих моторчиков по четыреста сил. И передать после выполнения заказа немцам лицензию на этот двигатель. Если поглядеть на такой договор с позиции германского судостроителя, то выглядел он строго «в пользу датчан», которые отъедали двадцать процентов заказов и еще денежки за моторы получали немаленькие. А вот с политической точки зрения все уже выглядело куда как интереснее: по условиям контракта все расчеты между сторонами должны были осуществляться через ВТБ. А так как «Бурмейстер и Вейн» в лучшие годы обеспечивал свыше десяти процентов всей датской внешнеторговой прибыли, Кнуд Кристенсен — премьер-министр Дании — быстренько подписал «конвенцию участника ВТБ».

Ну подписал — и подписал, если из-за одной подписи крупнейшая промышленная компания страны может чуть ли не в полтора раза продажи за рубеж увеличить, то потраченные чернила окупятся быстро. А то, что поступления на «золотые счета» в ВТБ можно тратить только на покупку товаров у других участников ВТБ, он не учел. Или проигнорировал, ведь по правилам банка любая валюта (в том числе и стран, в ВТБ не участвующих) была там обычным товаром и сложностей с получением тех же фунтов или долларов вроде быть не должно.

Сложностей и не было — но другие (совсем не судостроительные) компании как-то очень быстро сообразили, что практически те же товары, что предлагают британцы с американцами или французы с бельгийцами, но гораздо дешевле можно приобрести и у участников ВТБ — а еще они выяснили, что в ВТБ рынок-то вообще практически бездонный! И к осени сорок четвертого уже больше трети внешней торговли Дании пошло через ВТБ. Просто потому, что вести торговлю через этот «не совсем уже банк» мог любой предприниматель: для того, чтобы купить через него какой-то импортный товар, было совершенно необязательно иметь иностранную валюту, все расчеты через него велись в валютах национальных. Конечно, при условии что экспорт в такой стране был достаточен для расчетов по импорту (хотя банк мог и кредиты, причем весьма приличные, предоставлять отдельным странам). Датский король Кристиан десятый, увидевший резкое увеличение деловой активности в стране, связанной главным образом с поставками датских товаров за границу (и связанную с этим возросшую популярность датской кроны в соседней Бельгии) даже издал указ о том, что ВТБ получает право открывать свои отделения в любом населенном пункте страны. Пустой, в общем-то, указ, датский король законодательной властью не обладал — но он все же сильно облегчил работу банка в Дании. Но, что было важнее, заставил и бельгийцев — которые на Советский Союз были сильно обижены из-за Конго — начать (через датские отделения) проводить через ВТБ некоторые торговые операции.

А для того, чтобы все расчеты велись быстрее и надежнее, все отделения банка во всех странах были соединены линиями телекса (и для этого даже пришлось прокидывать кабель через Эресуннский пролив, соединяя Копенгаген со Стокгольмом). Недешевая получилась процедура, но она окупилась исключительно быстро, в том числе и благодаря увеличению поставок разных продуктов в ту же Данию: датские розничные торговцы внезапно выяснили, что даже свежие огурцы дешевле (и проще) закупать за границей, «меняя» их на свинину и молочные продукты…