— Не подпишу, — первый раз за день улыбнулся Сталин, — ты пока нам в виде маршала больше пользы приносишь. Политической пользы, а вот где-то осенью приходи, решим вопрос. Так что иди дальше отдыхать, у тебя еще месяца четыре отпуск…

— Почти три всего.

— Отгулы за работу в период отпуска возьмешь, — Сталин уже широко улыбался, — день за два, даже за три, так как рабочий день у тебя вышел ненормированный. А теперь, раз уж мы поделили, нужно и о делах мирных подумать.

— Мы не победили, — очень серьезно произнесла Вера. — Мы только прекратили горячую войну, но до победы нам еще далеко. То есть все же не очень далеко, но расслабляться нам все же нельзя.

— Есть конкретные предложения?

— Есть, но это не срочно. Даже до следующей недели потерпит. А я пока домой все же пойду: дети соскучились без меня, и я по ним тоже… И все свои мысли я дома на бумажке и изложу, а вы потом почитаете, подумаете, что у меня выглядит бредом, а что бредом лишь выглядит. Именно поэтому сейчас я ничего предлагать не стану: все нужно тщательно обосновать. А поможет мне в этом… Иосиф Виссарионович, вы товарища Струмилина на недельку ко мне не прикомандируете? Мне нужен тот, кто считает быстро, и чьим расчетам вы доверяете.

— Домой к тебе его прислать?

— Да, именно домой.

Подписание акта о капитуляции войну не прекратило, те же эсэсовцы в большинстве своем сдаваться не собирались. Но тут уже вермахт оказал Красной Армии изрядную помощь, зачистив небольшие части эсэсовцев в собственно Германии и на территории Польши. К тому же Верховный Главнокомандующий не остановил операции СССР в Венгрии и Румынии — но там уже сильно попроще было. Румыны — те вообще начали сдаваться ротами, батальонами и даже полками. Венгры продолжили воевать, буквально себя не жалея — но их вообще никто жалеть не собирался: успели они наследить в освобождаемых областях Украины…

Хитрее прочих оказался болгарский царь Борис: на следующий день после подписания немцами капитуляции он объявил, что Болгария выходит из всех военных союзов и что страна признает полное поражение Советскому Союзу, а потому готова принять на своей территории советские войска. То есть про советские войска он сообщил отдельно, не двадцатого июля, а двадцать шестого, когда части РККА дошли до болгарской границы в Румынии.

Но еще до этого болгарская армия буквально за четыре дня «деоккупировала истоические болгарские земли» в той части Греции, которую занимали войска немецкие — и остановилась на «границе» с оккупированной итальянцами территории, а с армией Муссолини болгары воевать не стали. Но когда рядом возникла уже советская армия, Борис III открыл ей беспрепятственный доступ ко всей территории страны. Все же умный был царь, понимал, что уж с кем-кем, а с русскими болгарская армия воевать точно не будет.

Среди болгар в этом отношении полного единства мнений все же не было, но вот армия царя по его приказу все проявления сомнений быстро (и исключительно жестко) подавила. Впрочем, это оказалось довольно просто сделать, число «сомневающихся» едва приблизилось к паре тысяч человек. Да и те большей частью быстренько свалили «за границу»: рядом была все же Греция, а убегать туда стало исключительно просто: реальной границы с «итальянской зоной» вообще еще не было, а три четверти этих «сомневающихся» как раз в Греции и воевали…

Хитрый был царь, и очень предусмотрительный: подписывая с Толбухиным соответствующие документы, он особо оговорил неприкосновенность своей семьи, личного имущества и — отдельно — право на беспрепятственный выезд из Болгарии в случае смены правительства. Но, по мнению Фёдора Ивановича, которое разделяла и Вера, никуда он уезжать из Болгарии не собирался, а просто «прикрылся» от возможных репрессий в случае, если страной в будущем править начнут поддерживаемые Сталиным коммунисты. Тот же Васил Коларов на царя очень острый зуб наточить успел…

Фон Клюге в вермахте все же офицеры в целом поддержали, особенно поддержали его приказ о выводе всех германских подразделений из Греции и Югославии. В результате партизаны Иосипа Броза на весь мир заявили, что «они победили немецких фашистов», и с ними никто даже спорить не стал. Скорее всего потому, что почти всем на Югославию было наплевать. Почти всем, но не англичанам, а еще англичанам было почему-то не наплевать на Италию. И в Италии картина сложилась вообще анекдотичная: британские банкиры всячески поддерживали итальянских коммунистов…

Тем не менее война в Европе стала затухать исключительно быстро и уже к середине августа она закончилась совсем (мелкие группы скорее бандитов, чем военных подразделений, погоды не делали и с ними уже чаще разбирались отряды местной полиции). Война — закончилась, поучаствовавшие в ней страны приступили к зализыванию ран (мелких ранок, по мнению Веры Андреевны), а руководители европейских стран раздумывали над тем, как им жить дальше. Потому что внезапно в Европе и границы довольно резко поменялись, да и настроения в народе изменились.

Раздумывали над тем, как жить дальше, и в советском правительстве. То есть основные направления развития были понятны. Однако «мелкие детали» изменившейся европейской карты делали ряд направлений трудноосуществимыми. И прежде всего товарищей Молотова и Сталина беспокоила резко возросшая активность Британии: они и в Грецию полезли, и весьма активно в Югославию просачиваться стали. Да и в «освобожденную Францию» лапы свои потянули…

На одно из совещаний по развитию экономики в Германии, Австрии и других стран, куда СССР ввел войска, Сталин пригласил и Веру: все же НТК уже производил заметно больше половины промышленной продукции Советского Союза, но все равно особого избытка такой продукции не было, да и «кормить» население этих стран для СССР было бы слишком уж накладно — а вот как подобные проблемы Старуха решала до войны, всем было хорошо известно. То есть известны результаты, а некоторые ее методы так и оставались не совсем ясными — и Иосиф Виссарионович решил это дело прояснить. Не для себя — сам он прекрасно понимал, что и как Вера делала, но вот назначаемым руководителям советских военных администраций следовало, по его мнению, получше вникнуть в методы «современного управления».

Лаврентий Павлович на совещании не присутствовал, у него было очень много работы. Главным образом в бывших странах Прибалтики и в западной Украине, так что больше всех пришлось отдуваться Валентину Ильичу:

— Сейчас НТК совершает обратный разворот к производству продукции мирного назначения, — сообщил он совершенно очевидный факт в начале своего выступления, — но отказаться от продукции назначения сугубо военного мы сейчас не можем. Прежде всего из-за того, что Британия явно провоцирует… готовит новые войны, и мы должны быть полностью к этому готовы.

— Мы — готовы, — с места заметила Вера, — но готовы лишь технически, а политически у нас имеются определенные неясности. Поэтому я предлагаю включить в нашу военную доктрину пункт о том, что… специально в отношении Англии включить, что если в Европе по их инициативе начнется любая, даже самая локальная война, то мы будем обязаны этот остров превратить в пустыню. Официально такой пункт включить, но на самый крайний случай.

— А не на крайний? — тут же решил уточнить Верину аппозицию Валентин Ильич.

— Мы сейчас выиграли войну, но это еще далеко не победа. Теперь мы должны, мы обязаны выиграть мир, что гораздо сложнее. Но в сложившейся ситуации это, сколь ни странно, стало сделать гораздо проще. И если мы случаем не воспользуемся, то потомки наши нас не простят.

— Вера Андреевна, вы бы поподробнее про случай, — заметил Иосиф Виссарионович. — И, главное, как мы им должны воспользоваться. Ведь перед вами сидят не экономисты и не инженеры, а простые воины, генералы и полковники — и им нужно четко понимать, что страна от них ждет.

— Ну хорошо, я тогда всякие лозунги оставлю на потом, а вы, все тут собравшиеся, вопросы политической направленности тоже попридержите, мы сейчас вообще не про это разговаривать собрались. То есть про это — но сильно опосредованно. Ну а начнем мы, пожалуй, с Австрии.