Правда, все это предстояло «делить», неплохо так оплачивая правительству Конго все вывозимые из страны ресурсы. Впрочем, платить можно было по-разному, так что уже к концу весны сорок третьего года в Леопольвиле открылся «Германский технологический университет», для которого были изысканы немецкие преподаватели, относительно свободно говорящие по-французски (немногие хотя бы минимально образованные кандидаты на обучение в этом университете из европейских языков знали лишь французский). Правда, в таком виде университет просуществовал лишь несколько недель и по «убедительной просьбу» товарища Сталина он был переименован в Национальный технологический университет Конго', а преподавательский состав был изрядно пополнен специалистами из Советского Союза и — к удивлению многих иностранцев — преподавателями из Бельгии и Франции. Впрочем, последних было немного, их в основном нанимали для преподавания электротехники (и поставили очень жесткие ограничения в части набора передаваемых конголезцам знаний). А чтобы «лишних знаний» студентам не перепадало, Вера, вспомнив молодость университетскую, занялась формированием (не лично, а через проинструктированных ею «молодых специалистов») некоего подобия студенческой комсомольской организации.
— Старуха, вот объясни мне: какого… зачем мы тратим огромные деньги в этой бельгийской колонии? — как-то вечером у Веры поинтересовался, зайдя «на минутку в гости», Лаврентий Павлович.
— Вопрос неверный, мы тратим деньги в независимом государстве. Причем в государстве, на территории которого сосредоточено, между прочим, примерно шестьдесят процентов мировых запасов кобальта. А вот про проценты урана я даже примерно не скажу…
— Дальше можешь не продолжать.
— А я продолжу. Урана там гораздо меньше, если долю в мировых запасах считать, но он там есть, и для нас лишним он точно не покажется. Там еще и олова очень много, и вольфрама, цинка тоже овердофига. И вот лично я думаю, хотя кое-кто может со мной и не согласиться, что такую страну лучше всего включить именно в нашу систему международных расчетов, чтобы проклятым буржуинам все эти богатства за гроши не доставались. Для нас в этом будет сразу три выгоды: первая в том, что Конго будет нашим, скажем так, экономическим союзником и проводником — даже если тамошние руководители этого и не захотят — идей социализма в Африке. Просто самим фактом обеспечения достойной жизни всему населению страны. Вторая выгода — экономическая: мы получим прямой доступ к жизненно важным для промышленности ресурсам, а наши идеологические противники такого доступа не получат.
— И что замолчала? Третья выгода какая?
— Третья — самая что ни на есть наглядная: с такой ресурсной базой все больше стран постепенно будут входить в нашу экономико-финансовую систему, а наша, хотя и выглядит на первый взгляд повторением буржуйской, является социалистической по сути. Пока буржуи до этого не додумались, считают, что мы все еще за золото держимся как основу международных расчетов. А вот когда они в конце концов до этого додумаются, то дергаться им будет уже поздно.
— Последнее я что-то не понял, пояснить можешь?
— Могу, хотя и лень повторять очевидные вещи. Но так как вы совершенно другими проблемами в работе заняты по уши, то исключительно для вас краткий ликбез проведу. Только очень краткий, если захотите поподробнее, то с этим к товарищу Струмилину…
— Внимательно слушаю.
— ВТБ официально все расчеты ведет в неких абстрактных единицах, якобы обеспеченных золотом. Но именно якобы обеспеченных: все переводы средств между счетами разных стран идет исключительно по факту перемещения между ними различной продукции, так что золото в банке служит лишь условной счетной единицей.
— Ну это-то понятно…
— Рассказываю дальше. Поскольку мы вообще не рассматриваем внутренние цены на все эти продукты, а используем универсальную, хотя и абсолютно виртуальную единицу при определении цен, все страны-участницы такой системы максимально заинтересованы в сохранении стабильности собственных валют.
— Вот это непонятно, ведь если в стране идет инфляция, то за те же товары страна получит больше своих денег.
— Это так, но в системе ВТБ все участники заинтересованы и в том, чтобы внешняя торговля была сбалансированной, сколько всего продали, на столько же всякого другого и закупили — а при этом все импортные товары на уровень инфляции и подорожают. Причем любая инфляция в этот системе окажется изолированной, уровень жизни населения будет падать лишь в одной стране, на других странах-участницах инфляция вообще никак не скажется. Так что оказывается, что держать стабильность собственных денег выгоднее, чем разгонять у себя любую инфляцию.
— Ну… допустим. И что дальше?
— А дальше все не просто просто, а просто до изумления: единственная безинфляционная экономическая система — это социализм. Наш, сталинский социализм. И руководство любой страны, входящей в систему расчетов через ВТБ, просто вынуждено будет такой социализм у себя строить, причем независимо от собственных желаний и идеологических убеждений. Иначе их собственное население сметет.
— Что-то я не вижу предпосылок… в том же Иране…
— Я насчет Реза-шаха не скажу, но он уже старенький, а вот сынок его, который, похоже, скоро сам шахом станет, будет строить социализм, хотя внешне на капитализм похожий и густо замешанный на шариате — но строить он все равно будет социализм. Потому что — и я тому яркий пример — на самом деле всем насрать, кто является так называемым собственником средств производства…
— Это ты точно загнула!
— Нет, я факты констатирую. Всем плевать, кто считается собственником производств, но пока этот собственник — любой собственник, частник или артель, или государство — свою продукцию предоставляет населению страны по себестоимости, с учетом, конечно, всех реальных затрат на производство — то строй будет социалистическим и экономика будет социалистической, просто потому, что лишь в таком случае каждый будет получать именно по труду, по реальным результатам своего труда. А то, что этот частник будет жить лучше пролетария — тоже естественно. То есть естественно, пока он в свою сугубо частную собственность вкладывает свой труд как управляющий этим производством…
— А если он вообще труд свой вкладывать не будет? Наймет себе управляющих?
— То так ему и надо: налоговая система государства должна сделать так, чтобы в таком случае ему ничего не доставалось. Это в принципе несложно сделать, даже необходимо сделать так, чтобы любой совершеннолетний и к работе пригодный гражданин жил строго своим трудом. Кстати, нас это особо касается, я имею в виду СССР.
— У нас что, капиталистов много?
— Меня одной достаточно, если документы поднять, то лично мне принадлежит примерно четверть всей промышленности СССР — и это отнюдь не форма речи. Но я сейчас про другое говорю: дети и прочие родственники многих совершенно не капиталистов, а просто, скажем, ответственных товарищей, считают, что им все блага жизни от рождения положены — а когда они подрастут и товарищи упомянутые станут уже безответсвенными, то такие дети представят для страны огромную проблему…
— Хм… ты это верно заметила, особенно в республиках тенденция такая прослеживается. И что предлагаешь делать?
— Ничего не предлагаю. Я проблему обозначила, а вот решать ее… Проблема-то идеологическая, а не экономическая, а идеологией у нас кто занимается? Подсказываю: это не я.
— Зараза… ладно, мы все это обсудим… А зашел-то я к тебе с таким вопросом: я тут случайно узнал о твоем предложении выделить в рамках ВТБ Корее кредит почти на миллиард рублей, а вот Китаю ты, причем лично ты, в таком кредите отказала. Пришлось товарищу Сталину лично вмешиваться…
— У китайцев снова жрать нечего, и Мао кредит попросил чтобы жратвы всякой закупить, то есть он все выделенные деньги тупо проест и на дерьмо переведет.
— И у Кима с едой плохо…
— Но он деньги не для покупки еды просил, а на развитие собственного сельского хозяйства. И промышленности, которая это сельское хозяйство всем нужным обеспечит. Так что у Кима будет чем кредит вернуть, причем уже года через два-три, а у Мао… нам же не нужны поставки китайского дерьма? Ему, кстати, я уже предложения по иному использованию кредита отослала, а он, гляжу, решил их проигнорировать.
