Стефан осторожно выпутался из хватки Алена. Ощущение чужих прикосновений было инородным, а остаточное тепло на коже вызывало ощущение липкости, будто Стефана замарали.

Ален колебался, отпустить ли Стефана. Тот собирался забрать пакет у Алена, который сквозь сомнения произнес:

– Ты точно уверен, что тебе не нужна помощь?

– Дай пакет.

Забота бесила. Он направился к фургону, но чувство, что кто-то смотрит вслед, заставляло тяжело вздохнуть.

– Чего стоим, кого ждем? – бросил через плечо у самой двери Стефан. – Я тебя никуда не приглашал. Вали куда хочешь.

Ален переминался с ноги на ногу, покусывая губу. Стефан вопросительно поднял бровь: нерешительность Алена озадачила. Он молчал как рыба.

– Ну? – Стефан разорвал возникшую между ними неловкую тишину. Он не хотел и не мог ждать, потому что руки все ещё болели, и надо было как можно быстрее с этим разобраться.

Когда ответ снова не последовал и Стефан уже решил уйти, Ален сказал:

– Что с твоими руками? Почему они так дрожат? Это из-за них тебе так больно?

– Не твоё дело, – ответил Стефан. Машинально и на автомате. Так он отвечал тем, кто совал нос в его дела.

То есть практически всем людям.

– Ты не можешь мне помочь с ночлегом? Я тебе помог, так что…

– Ха, вот как ты заговорил! А я думал, ты бескорыстный.

Как бы ни хотелось это признавать, но Ален много раз за вечер выручил Стефана: предотвратил попадание под колеса, купил сигареты, уберег от излишнего внимания полицейских и довел до дома.

Это все равно ничего не значило.

– Ты не поможешь? – Ален попытал удачу еще раз.

– Я не пущу тебя в свой трейлер.

– Почему? – Ален все не унимался. Стефан, если бы руки были в порядке, устало потёр бы переносицу.

– Потому что это мой трейлер. Я не обязан пускать туда тех, кого не хочу. Моя собственность, понял? И в нем слишком мало места для двоих.

Ален вздохнул и беспомощно посмотрел на Стефана. На самом деле положение паренька довольно бедственное: ни денег, ни еды (кроме злосчастной булки), ни одежды – ничего. К тому же его привели к чёрту на куличики в какой—то трейлерный парк. Местность он вряд ли знает, да и уже темно.

Ладно, он ведь и правда сделал сегодня для Стефана слишком много.

– Вон там диван, – Стефан ткнул пальцем на старый бордовый диван рядом с трейлером. Ален проследил за пальцем и оглядел потенциальное место ночлега. – Принесу одеяло.

Вероятно, такой расклад Алена не сильно впечатлил. Спать зимой на улице, когда ночная температура ощутимо падает, несмотря на теплый климат, никому бы не понравилось. Но это единственное, что Стефан могу предложить. Услуга на услугу.

Он скрылся за дверью и вернулся с одеялом. Протянул его Алену. Тот его принял и спросил напоследок:

– А как зовут тебя?

Стефан держался за наполовину закрытую дверь фургона. Он колебался, взвешивая за и против, – сказать ил все же послать?

– Стефан. Вали уже спать и не капай на мозги.

Стефан закрылся в фургоне и выдохнул с облегчением. Он проследил за тем, как Ален подошел к дивану, развернул одеяло. Дальше Стефан зашторил окно.

***

Он встал у раковины, вытащил бутылек спирта из пакета, поставил его на стол. Снял куртку и толстовку, стараясь не задевать руки, и с неудовольствием обнаружил на предплечьях огромные черные коросты вокруг ран. Раны были свежие и не затянувшиеся.

Стефан не с первого раза смог открыть бутылек – хоть боль и притупилась благодаря дыхательным техникам, сил пальцам это не вернуло. Когда крышка поддалась, он дал себе минуту, чтобы собраться с силами, а затем, вытянув руку над раковиной, полил спирт прямо на неё.

– Твою ма-а-ать, – прохрипел Стефан. Тело охватила крупная дрожь, особенно сильно тряслась левая рука.

Он сгорбился, для опоры упершись правой рукой в столешницу, почти сложился пополам, но это вряд ли уменьшило бы боль. Стефан рвано дышал, по вискам тёк пот. Коросты на руках разрушались и шипели от попадания на неё спирта, превращались в черный дым и разъедали своей токсичностью открытые раны.

Стефан завершил второй заход и тихо проскулил, прикусив губу. Перед началом процедуры он благоразумно достал аптечку и раскрыл её. Отодрав себя от раковины, он заставил себя забинтовать левую руку и опустился на кровать. Повязка из-за дрожи пальцев получилась неаккуратной, но красота была ни к чему – главное, чтобы держалось.

Отдых занял полчаса, за которые повязка пропиталась кровью. Без энтузиазма Стефан провел вторую часть пытки процедуры, еще менее аккуратно забинтовав правую руку. Когда ты правша, желать это левой да еще и измученной неудобно.

Обессиленный, он желал только сна. Стефан уснул прямо в одежде, потому что был измотан физическими муками и избавлением от разлившейся по руками ненависти.

Ненависть, что отравила каждый сантиметр его тела, и каждое полнолуние прорывалась наружу через безобразные раны и язвы, оставляющие на предплечьях такие же безобразные рубцы.

Это лишь малая часть бремени, которое Стефан нёс на себе почти пятьсот лет.

Утро Стефана началось, как обычно бывает в такие дни, с обработки рук и перевязок. Было так же болезненно, как и вечером. За ночь образовалось достаточно черных корочек вокруг ран.

Аппетит пропал от манипуляций. Стефан вышел на улицу с пачкой сигарет в руках. Он поджег одну, несмотря на увещевания о вреде курения на пустой желудок. Курить в принципе вредно, но Стефан уже не помнил, сколько лет назад начал. Ему, в общем-то, все равно, так как он не умрёт.

Стефан подошел дивану, где уже проснувшийся Ален сидел, укутавшись в одеяло. Он смотрел куда-то вдаль, а когда заметил Стефана, оживился.

Спустя затяжку улыбка Алена померкла, оставляя после себя сосредоточенность.

– Что всё-таки с твоими руками?

Стефан опустил взгляд на повисшую левую руку, словно и сам не знал, что с ними. Только потом он осознал, что вышел на улицу в футболке с коротким рукавом и куртке, лишь накинутой на плечи. Так он делал всегда по утрам, но раньше никого поблизости не было, как и причин скрывать окровавленные бинты.

– Заткнись, – в очередной раз произнёс Стефан, обрубая тему. – Это не твоё дело.

Ален нахмурился. Пятна на повязках его напрягали, но Стефану было все равно. Плевать, если тот будет считать его мазохистом или типом, склонным к селфхарму. Уж что-что, а мнение Алена беспокоило меньше всего.

– Я думал, ты окочуришься этой ночью, а ты вон, неплохо выглядишь.

– Было нормально, хоть и немного неудобно. Ночь не очень холодная. Спасибо за одеяло.

Стефан, поморщившись, выдохнул дым последней затяжки и затоптал окурок. Он не напрашивался на благодарность. Это вообще было издёвкой, а Ален принял за чистую монету. Наивный придурок.

Тяжесть в животе ощущалась непонятно от чего: то ли выкуренной сигареты, то ли от слов Алена.

Он молча пошел прочь, оставляя Алена в одиночестве. В трейлере убрал бардак после вчерашнего, нашёл пакет с сэндвичами и газировкой. Сигарета улучшила общее состояние, если не обращать внимания на ощущения в животе. Так что Стефан решил позавтракать тем, что заблаговременно купил вечером.

Открыв дверь, Стефан чуть не налетел на Алена, стоящего прямо перед фургоном.

– Какого ты тут забыл?! – сказал Стефан со злостью, резко притормозив. Ален попятился назад. Он держал в руках одеяло.

– Хотел вернуть тебе… Не успел постучать. – Стефан, не ответив, забрал одеяло. В тишине он вышел, игнорируя Алена.

Обычно он завтракал на улице, восседая на диване. Эдакая традиция, начинающая новый день. Сейчас, конечно, диван был занят, что вводило дискомфорт. Но кто, с другой стороны, Ален такой, чтобы Стефан из-за него нарушал привычки?

Именно поэтому он плюхнулся на диван, в противоположный конец от Алена. Раскрывая упаковку с сэндвичем, он боковым зрением уловил на себе чужой взгляд.