Он скрестил руки на груди и выжидающе воззрился на парня, который будто колебался с ответом. Для Стефана это было неудивительно – просто неприятно. Он уже перестал верить в невероятные совпадения, тем более когда виделся с пацаном минут двадцать назад.

Малец вздохнул, точно сдался под пронзительным взглядом.

– Я не шёл за тобой. Просто спросил у прохожего, есть ли поблизости магазин, и он мне показал дорогу.

Стефан ему не поверил.

– Зачем тебе в магазин, если ты спрашивал меня про бесплатное жильё? У тебя всё-таки есть деньги? Тогда где твои покупки?

Парень оглянулся на окно магазина, словно проверяя, смотрят ли на него. Затем крутанулся на месте, оказавшись к окну спиной, и достал из большого кармана толстовки под расстегнутой курткой булку в упаковке.

Стефан, следя за каждым движением парня, особенно за тем, как эти движения были сделаны, засмеялся. Этот чудак позабавил его.

– А ты неплохой актёр, – заключил Стефан, сжав пальцами плечи. – Какую искреннюю рожу корчил перед продавщицей, я аж ослеп. А в итоге свистнул булку. Как тебя звать-то?

Невозможно было отрицать удивление: Стефан думал, что парниша наивен, как дитё, а он горазд воровать в магазинах! Да ещё и вести себя так, будто ничего не произошло!

– Ален, – отозвался тот и сделал шаг к Стефану, восприняв вопрос об имени как приглашение на продолжение общения.

– Прекрасно, Ален. А теперь проваливай. Всего хорошего. Иди поспи под мостом. А лучше возвращайся обратно домой к мамочке – помирись с ней и прекрати эти импульсивные побеги из дома. По крайней мере подготовился бы к ним тщательнее и деньги что ли взял, а не только удостоверение. Мне впредь на глаза не попадайся и тем более не жди от меня благодарности – я тебя сигареты не просил покупать.

Стефан отступил от Алена на шаг – он никого не приглашал ближе к себе. И никогда не пригласит. Ему это не нужно.

Он прожил почти пять веков один, и сейчас какой-то надоедливый смертный сопляк (неважно, что они оба выглядели как ровесники) ему не сдался.

Стефан готов был увидеть на лице Алена что угодно: возмущение, удивление, негодование, обиду из-за колких слов. Но никак не улыбку, ставшую шире и… надломленнее. Эта улыбка была болезненно грустной и словно служила барьером, не дающим эмоциям вырваться наружу.

– Это не блажь. У меня были вещи и деньги, – объяснил Ален. – Но на пути в этот город меня обокрали. Ничего, кроме документов, у меня не осталось, да и то, потому что я держал маленькую сумку с ней в руках. Я не могу вернуться и не знаю, что мне делать.

Стефан к этой душераздирающей истории был безразличен. В лице он никак не изменился, оставаясь беспристрастным – только засунул руки в карманы джинсов. Его таким не проймешь. Это не вызовет у него жалость.

– Я тебе уже сказал, куда идти – под мост. Ты делился своей болью не…

Внезапно тело Стефана прошила настолько нестерпимая боль, что ему показалось, что земля уходит из-под ног. Она точно начала шататься, хотя на деле пошатнулся только Стефан.

Он с силой стиснул челюсти, пятясь назад, и уперся спиной в стену. Дышал сквозь зубы, смотря на двоившийся от боли в руках асфальт. Непроизвольно сжатые кулаки только ухудшали состояние, но Стефан уже не мог их разжать – пальцы онемели и отказывались шевелиться.

– Эй, что с тобой? Ты в порядке?

Это идиот еще и смеет такое спрашивать…

– Который час…? – процедил с трудом Стефан.

– Что? – не понял Ален, наклонившись к съехавшему вниз по стене Стефану.

– Времени сколько, я спрашиваю?! – рявкнул Стефан, чувствуя дрожь в руках и радуясь тому, что до приступа сложил руки в карманы.

Ален заглянул в окно магазина, выцепил в нем глазами часы.

– Полночь.

Он опоздал. Все из—за этого придурковатого Алена – задержал Стефана, вот он и не успел вовремя вернуться и сделать все, как надо.

– Как я могу тебе помочь? Может, «скорую» вызвать?

– Какая, черт тебя дери, «скорая»?! – взревел Стефан, стараясь с помощью дыхания хоть немного унять боль. – Ты мне все планы заруинил своим присутствием.

В такой ситуации Стефан оказался впервые за долгое время. Обычно он торопился домой, чтобы оказать себе необходимую помощь. Но сегодня все пошло не по плану, и он разлёгся на земле, не в силах подняться. По крайней мере без чьей-либо помощи он сделать бы это не смог.

Как ни прискорбно было это говорить, но…

– Помоги мне встать. Руки не подам, подхватывай за подмышки, дебила ты кусок.

Ален беспрекословно приступил к выполнению того, что от него требовалось.

Стефан надеялся, что никто не обратит на их странный дуэт внимания, поскольку Алену удалось поднять его не с первого раза. Стефан неоднократно шатался от боли, ноги подкашивались. Хоть бы продавщица не обратила внимания на возню за окном!

– Молодые люди, у вас все хорошо?

Стефан закатил глаза. Каждый свой день он оценивал на уровень средней паршивости, но сегодняшний был особо мерзопакостным. Казалось, что хуже боли, разрывающей руки посреди улицы, и компании дурачка-спасителя, ничего хуже быть не может, но «копы», остановившие патрульную машину рядом, решили скрасить этот томный вечер.

– Все прекрасно! – Стефан не успел придумать ничего вразумительного, но Ален опередил его, подхватив инициативу. – Просто друг мой немного перебрал, встать не может. Мы справимся.

– Бро, пошли домой… – промямлил Стефан, пытаясь выглядеть как можно более пьяным. Он специально растягивал и жевал слова, как это делают люди под влиянием алкоголя.

– Да-да, уже идем, не волнуйся. Спокойной ночи вам!

Ален отсалютовал полицейским и повел Стефана настолько быстро, насколько тот мог перебирать ногами.

Стефан покачал головой, отмечая, что Ален все-таки не безбожно тупой. Может включить смекалку и вовремя сориентироваться в ситуации.

За короткое время побега от полицейских Стефан успел привыкнуть к ощущениям и сделать несколько дыхательных циклов для её успокоения. Конечно, в условиях ходьбы это было не так эффективно, но почти пять веков практики приручения боли помогли.

Удивительное дело: он отринул все эмоции, кроме скуки, безразличия и гнева, но вот от боли отделаться не смог. Да, он привык к ней, научился с ней жить, но забыть – нет. Она была постоянным напоминанием о том, что Стефан совершил.

– Мы вообще правильно идем? – спросил после длительного молчания Ален.

– Да. Не волнуйся, мы идем под мост не прямо сейчас.

Пакет с продуктами, висевший на руке, впился прямо в язву. Сделав глубокий вдох и приготовившись к очередному приступу боли, Стефан достал из кармана левую руку, на которой висел пакет, и быстрым движением всучил Алену.

– Неси его. Я не могу.

Ален тут же принял пакет.

– У тебя так дрожат руки…

– Заткнись.

Стефан вскоре сказал Алену повернуть налево. Затем они пошли направо и оказались в трейлерном парке.

– Тащи меня в самый конец парка.

Такая компания и сомнительная поддержка энтузиазма не вселяли. Стефан воспринимал это как плату за потерю бдительности. Если бы он не распинался перед Аленом и не слушал, как тот распинается перед ним, то приступ боли словил бы уже в трейлере, а не валяясь посреди улицы.

Через пять минут они очутились на отшибе парка. Стефану всегда нравилось месторасположение своего трейлера, потому что он был вдали от остальных, но сейчас, когда ноги еле шевелились, дальний путь был сродни пытке.

Их встретил маленький, местами ржавый трейлер. Стефан купил его лет шесть назад у пьянчуги, погрязшего в долгах и продающего за бесценок имущество ради погашения хотя бы части. Очень удачно поблизости оказался Стефан и купил его. Никакой официальности, разумеется, – все на словах, но это даже лучше.

Стефан жил в этом трейлерном парке последние восемь месяцев. Он исколесил достаточно городов на доме. Жизнь в этом месте устраивала. Да, есть минусы, начиная теснотой и частым пополнением запасов воды, заканчивая дебошами соседей (это еще одна причина, почему Стефан разместился подальше), но это лучше, чем предыдущие ночлежки.