– Не смотри на меня взглядом попрошайки, я с тобой делиться не собираюсь, – сразу предупредил Стефан.

– Я и не просил, – парировал Ален, но урчание в животе вывело его на чистую воду. Вероятно, ворованная булка была съедена ещё вчера и утоления голода не принесла. – Да, я хочу есть, но это не значит, что я пришел сюда, чтобы ты меня угостил.

– Тогда не смотри на меня и не порти аппетит.

Ален вмиг посерьезнел. Кажется, слова Стефана его задели. Он поступил даже лучше, чем велел Стефан: уселся на подлокотник дивана, повернувшись спиной.

Это не всколыхнуло душевное равновесие Стефана, а наоборот дало большее спокойствие. Присутствие Алена, особенно на столь близком расстоянии, напрягало. Не сказать, что и сейчас между ними были километры, но хотя бы никто не смотрел.

– Где мне ещё сидеть, кроме как на диване? Не на крышу же твоего фургона лезть, – Ален заговорил спустя время, за которое Стефан всё съел и почти допил газировку. – Я ещё в магазине видел, что ты купил порцию только для себя.

– Не представляешь, как мне насрать. Если ты осмелишься залезть на фургон, он развалится, и тебе придется искать для меня точно такой же.

То, что Ален обиделся, – только его проблема. Стефан не собирается с ним церемониться. Он ему никто, и Стефан ясно дал это понять с первых минут знакомства.

– Пошевеливайся, нам пора идти.

– Куда?

– Из парка. Я уйду по своим делам, ты – восвояси. Здесь слишком мало места для нас двоих.

– То же самое ты говорил вчера про свой трейлер, – подметил Ален, вставая и разминая плечи.

Стефан это пропустил мимо ушей и вернулся в машину, чтобы надеть толстовку. Он закрыл дом на ключ, снова пройдя мимо Алена. Тому ничего не оставалось, кроме как поплестись следом.

Они шли в напряженной тишине, которую, казалось, можно было схватить рукой и она бы захрустела в кулаке. В дороге Стефан вспоминал, как Ален вчера почти тащил его на себе. В душе всколыхнулось ощущение неправильности ситуации.

Ален помог Стефану вчера четыре раза. Да, Стефан отплатил ему предоставлением ночлега, хоть и сомнительного. Но за сегодняшнее утро он наговорил гадостей раза в два больше, чем Ален сделал ему хорошего. Это неверно… Наверное? И Алена подколы Стефана оскорбили, хотя он изначально был позитивно к нему настроен и даже улыбался.

Стефан не собирался сюсюкаться с этим идиотом, но нормально ответить услугой на услугу нужно.

Будто прочитав мысли Стефана, Ален, кажется, забывший о колкостях, поинтересовался:

– А какими делами ты пойдешь заниматься?

Стефан поиграл желваками, прикладывая усилия, чтобы проглотить желчное «Не твое дело» и не закатить глаза.

– На работу.

– А где ты работаешь?

– В кафе.

– А там не найдётся работёнки для ещё одного человека?

Стефан перевел взгляд на Алена и пожалел о содеянном. Глаза Алена горели интересом, и было в них ещё что-то такое, что заставляло стиснуть зубы от злости.

Надежда. Предвкушение. Ожидание лучшего. Все то, что Стефану непостижимо.

Он отвернулся, невольно ускорив шаг, И Ален подстроился под темп. Ожесточенная внутренняя борьба жгла грудь от непонимания, почему эта кудрявая дурья башка вызывает столько неприятных чувств.

За последние сотни лет только они и составляли компанию скуке и пустоте, внося разнообразие. Единственное, чего хотелось – это чтобы состояние было тихо и неподвижно, как водная озёрная гладь. Сейчас оно было похоже на шторм.

С губ так и рвалось колючее: «Для такого олуха, как ты, работы нет, ты только всё испортишь». Он снова сжал челюсти, не давая остротам вырваться. Останавливала мысль, что надо ответить услугой на услугу.

Ален ведь не покушается на его место официанта. Не отберет же он работу и деньги, так? Джоб говорил, что не хватает рук. Может, Стефан получит какую—то плюшку за эти самые руки? Ну, за акцию «приведи друга» же что—то дарят?

Друзей правда нет, но человек, которого Стефан приведет, – вполне.

– Найдётся, – наконец ответил Стефан, и Ален чуть не сделал сальто от радости.

– Ура! Спасибо! Ты меня очень выручишь!

– Закрой рот. Слушать твои благодарности не могу.

Они оказались у небольшого кафе итальянской кухни с вывеской «Gusto e amore», что означало «Вкус и любовь». Как заверял хозяин кафе, таково его кредо – готовить еду с любовью и вкусом. Кровля крыши была красной, а фасад – в зеленых и белых цветах. Все под стать итальянскому флагу.

Их как раз и встретил Джоб – тот самый владелец.

– О, Стефан! Здорово! – Джоб направился к Стефану, как только увидел его. – Ты вовремя, работка уже нашептала на ухо, что соскучилась по тебе!

– Ага, верю… Утра, – Стефан пожал протянутую руку Джоба.

Джоб похлопал его по плечу, разразившись громким хохотом от собственной шутки. Джоб – человек, взаимодействия с которым не приносили отвращение. Стефан привык к Джобу и смирился с тем, что он такой, какой есть: шумный, ржущий и шутящий невпопад, иногда брызгающий слюной, когда говорит о чем-то слишком увлеченно. Он привык к его сухой пухлой ладони и тому, что для него рукопожатие – важный ритуал первой встречи, без которого приветствие не приветствие. Привык к его тактильности, к похлопываниям по плечу или спине.

Вначале для Стефана это было дикостью. Хотелось ощетиниться, выпустить когти, вгрызться в глотку за наглое вторжение в личное пространство. Научиться принимать это пришлось из-за того, что Джоб был и остается хорошим мужиком. Он помог Стефану, когда тому нужна была работа, чтобы сводить концы с концами и на что-то жить. Он принял Стефана без документов, почти с бухты-барахты, зная только имя.

Не сказать, что и сейчас Джоб знает о нем больше, чем восемь месяцев назад, но для него это словно не было проблемой. Он встречал Стефана каждое утро с распростёртыми объятиями.

Стефан работал неофициально, на птичьих правах. Многие посчитали бы его положение шатким – он ведь мог вылететь в любое время. Однако Джоб давал понять, что всё будет нормально и он поможет. В прожженной душе Стефана это вызывало уважение.

С почтением относиться к управляющему особенно заставляло то, что тот, несмотря на нарушения дистанции, никогда не спрашивал, почему у Стефана нет документов, почему он ничего не рассказывает о себе и так отстранен. В этом Джоб сохранял тактичность.

Это было замечательно, потому что Стефан не мог рассказать правду.

Стефан не испытывал тех же светлых чувств к Джобу, что тот – к нему. Он просто позволял проявлению доброты быть, не отвергал шуточки Джоба, не дёргался от прикосновения, не закрывался, когда Джоб ни с того ни с сего начинал с ним говорить. Стефан это либо не пропускал через себя, либо реагировал по минимуму. Это все, на что он был способен после пятисот лет скитания по миру.

Стефан разрешал Джобу оставаться. Да, это игра в одни ворота, односторонние отношения, однако большего Стефан дать не может.

– А это что за мальчонка с тобой? Братка младшего не смог дома оставить одного? – засмеялся Джоб, обращая внимание на Алена.

Ален возмутился такому пренебрежению.

– Мне…

– Он хочет работать здесь, – объяснил Стефан, затыкая Алена. – Ты ж говорил, что тебе нужны рабочие руки. В этом случае совершеннолетние. Возьми его на полную ставку.

– Пожалуйста, – всё же добавил Ален в конце. – Очень нужно.

Джоб задумался, окинув оценивающим взглядом рослую фигуру Алена с ног до головы. Стоит отметить, что он выше Стефана, которого ростом природа не обделила.

– Что ж так внезапно? Господи, я даже не знаю, радоваться мне или плакать… – вдохнул мужчина, сокрушенно опускаясь на диванчик за столиком, а на него – какую—то папку. Он выглядел совершенно отчаявшимся: грустно подпёр голову пухлым кулаком и громко вздохнул.

– А что не так, случилось чего? – поинтересовался Стефан, и Джоб ткнул пальцем в пресловутую папку.

– Да кассир опять уволился! Этот Чарли! Проработал всего-ничего и сунул мне заявление! Две недели отработал! А уже график на месяц вперёд составлен, работников не… Хватает…