«Но тут точно не может быть мало места

Тьма нескончаемая, но чую то, что мне тесно

Что—то не так, кроме оков

Я ощущаю трепет от принадлежащих к миру нашему богов»[2]

***

Стефан хотел, чтобы Эмбер поскорее покинула их с Аленом дом. Чтобы в этом жилище наступила тишина, и люди не сновали то там, то здесь. Ален точно не будет трогать Стефана, а если и будет, то он мог бы ответить.

А вот Эмбер ему не по зубам.

«В пятки уходит дух, зато уж какой видок тут

И звёзды горят,

А между ними липкий ужас, да такой, что предпочтительнее ад

Или свеситься на Голгофе

И Хайдеггеру не светит никакой великой полночи, лишь ужас философии

Не пустота и не небытие

Это родное всё узнал бы,

А шепчет что-то другое мне» [2]

С первого столкновения было ясно: девушка непростая. И раз за разом она укалывала своей инаковостью. То преподносила на блюде неприглядную правду, то открыто выражала антипатию к Стефану. Это его обижало, да. А ведь Стефан поступал точно так же с другими.

Не мелочась он говорил о недостатках людей прямо, после чего все оскорблялись; он как есть говорил о своем отношении к людям, поэтому они отворачивались. И Стефану чувства других не берег.

Эмбер тоже не берегла чувства Стефана. Она ему неподвластна, а вот Стефан ей – вполне.

– Ты же сказала, что тебе наплевать на меня, так зачем зовешь и упорно пытаешься вывести на диалог?

– Да, я сказала, что мне плевать. Но мне нужно тебя понять.

– Зачем?

– Из—за Алена.

– Ты за него боишься? Думаешь, я его сожру на завтрак или придушу подушкой ночью?

– А ты мне зубы заговариваешь, чтобы от темы уйти?

Было много причин и тревожных звоночков, чтобы бежать. Но эта причина по имени Эмбер стала последней каплей.

Стефан приведет этот план в действие в ближайшие дни.

«…они чувствуют изнанку, как и ты,

Чувствуют чужака, его шёпот из глубины.

Доподлинно осязаю ползущую по лицу

Изнанку, непонятную даже отцу-творцу (Самому)» [2]

– Ты очень странная личность, – продолжала Эмбер. – Непонятный и мутный тип, о котором ничего неизвестно. Когда я просто работала с тобой на одной смене и ты не отсвечивал, я тебя даже почти не замечала. Ты был так, фоном. Но ты привел Алена. Я с ним подружилась. На него мне не все равно, он мой друг.

– Вы знакомы неделю от силы, какая дружба? – процедил Стефан, упершись взглядом в фонарь за окном.

– А тебе не понять, – перебила Эмбер и тоже встала из—за стола. К сожалению, она была права. – Вы теперь живете под одной крышей. Он поначалу активно ошивался вокруг тебя, ты огрызался на него. Я не хочу, чтобы получилось так, что ты сделаешь ему что—то плохое.

– Так если я такой плохой, почему ты с Биллом не заберешь его под свое крылышко? Снимайте дом втроем, так за аренду платить еще меньше!

Как, черт возьми, была права Эмбер: Стефан работал себе спокойненько, не отсвечивал, и все! Никто к нему не лез, он в кафе сливался со стенами, хоть и был на нем как пятно сажи. Никому он не нужен был, кроме Джоба, да и то потому что тот его начальник. А что стало после появления Алена?! Всем вдруг теперь до него есть дело! Тьфу!

Внезапно у всех появился вопрос, а почему же о Стефане ничего неизвестно, а что же он скрывает? Он восемь месяцев работал в кафе, и все без этой информации отлично справлялись.

Как же хреново становиться чем-то большим, чем засохший фикус в углу, который два года не поливали.

– Я бы с удовольствием взяла Алена к себе. Но он не хочет.

– С чего бы это? С друзьями же веселее. И когда ты успела это предложить?

– Я ему писала об этом сегодня. Он отказался.

– Почему? – Стефан не понимал причину отказа Алена. Тот такой дурачина, что от его глупости мозг вскипал.

Эмбер задвинула за собой стул и сунула руки в карман толстовки, напоминающий сумку кенгуру.

– Я думаю, что дело в тебе.

***

В конце концов, Эмбер и Билл начали собираться домой. Время позднее, а у Эмбер еще пятиступенчатый уход за кожей, у Билла – маска на ночь.

Как же хорошо, что это случилось. Стефан наконец—то отдохнет от людей.

– Так, вроде ничего не забыла, – проверяя свою дамскую, протянула Эмбер. – Ален, я заберу вещи, как они высохнут, ладно?

– Нет проблем, – Ален показал подруге большой палец. – Завтра у меня выходной.

– Хорошо. У меня завтра тоже, но я буду занята учебными делами. В общем, я напишу, как освобожусь.

О как, чертовка учится.

– Конечно.

– Вот и ладушки. Иди сюда.

Эмбер распахнула руки для шпалы Алена, но в итоге сгреб в свои объятия девушку именно он. Она ему была едва ли выше плеча. Эмбер встала на цыпочки, обхватила веснушчатое лицо и поцеловала в щеку.

– Спасибо ещё раз, что приютил меня.

– Да что ты, всегда пожалуйста. Приходи ещё.

Стефан чуть не испустил дух.

Он мог понять многое. Он был вынужден понимать многое и приспосабливаться к постоянным изменениям. Он был свидетелем бесчисленных мировых потрясений. С чем-то он был согласен, с чем-то не мог примириться до сих пор. Где-то его взгляды на жизнь кардинально поменялись, а где-то остался костяк тех, что были вжиты в него в молодости.

Не все в современном мире поддавалось Стефану: так, он не мог до сих пор привыкнуть к мобильному телефону. Стефан понимал, что это такое, и помнил эволюцию этих приборов от громоздких машин с проводами до лёгких форм меньше плитки шоколада. Однако было сложно пользоваться им – не столько из-за непонимания работы, сколько из-за внутренних блоков. Стиральной машинкой, чайником, плитой, телевизором Стефан овладел, и ему это было уже привычно, но вот телефоны – нет. Компьютеры вообще гиблое дело. Если в телефонах он хоть что-то смыслил, то вот компьютеры были сложнее.

Ему также было непонятно поведение Эмбер: несмотря на то что он с уважением относился к женщинам и не считал их хуже мужчин, его поражало, что Эмбер ведёт себя с Аленом и Биллом, как с подружками. Она словно была той самой девушкой без комплексов, которая на короткой руке со всеми. Для нее не было разницы, с кем она говорит, перед кем переодевается, с кем живёт. Все одинаково. В мироустройство Стефана это не укладывалось. Он считал, что между мужчиной и женщиной все же должна быть какая-то грань.

Они тянули церемонию прощания, прыгая с темы на тему разговора, и все никак не могли закончить. По итогу Стефан не выдержал и рявкнул: «Давайте, идите, мне завтра на работу рано вставать». А затем почти что вытолкнул их из дверей.

– Ох, и тяжелый же ты случай, Стеф, – прощебетала напоследок Эмбер.

– Стефан. Спокойной ночи. – И закрыл за девушкой дверь на замок.

Когда дом затих, у Стефана словно камень с души свалился.

«Просто отвратительно, я больше не могу здесь жить», – констатировал Стефан.

– У вас с Эмбер напряженка возникла? – поинтересовался Ален, сделав контрольный выстрел в голову Стефана.

Но тот так измотался, что просто не осталось сил на ответный выпад.

– Отвали ты от меня.

И ушел к себе. На временное затишье.

***

Есть два вопроса: первый, что Стефан хотел задать после собственного разоблачения, и второй, касающийся нежелания Алена жить с Эмбер и Биллом.

Стефан не верил, что дело в нем. А в чем тогда? В том доме явно для него найдется место, условия те же, но из плюсов еще и друзья, а не отвратительный брюзга Стефан.

Так что Алена останавливало? Скорее всего, то, что за дом надо платить, а этот-то бесплатный.

Вот и весь ответ. Выдвигать другие предположения Стефан не горел желанием. Утром он в тишине собрался на работу и так же тихо выскользнул из дома. Ален еще спал.

Домой он пошел пешком, чтобы специально вернуться позднее обычного. Пришёл, когда уже стемнело. Дом тоже был окутан мраком – только было видно через щелку под дверью комнаты Алена свет.

Как хорошо было в одиночку идти чуть больше часа по зимней прохладе.

Стефан сразу отправился в свою комнату – он не хотел ни есть, ни сидеть на первом этаже. Разве что сходил ополоснуться в душе.