— Я принимаю твое решение.

— Какой ты сегодня милый, — удивлено проговорил Грегори.

Однако Аркаша заметила, что после этого капитан кинул пару обеспокоенных взглядов через плечо.

— Эй, Камышок, дуй сюда. — Лэйкин поманил кого-то пальчиком.

Анис, напряженная до предела, встрепенулась так, что качнула всю скамейку и неуверенно ткнула себя в грудь пальцем.

— Да, да, тебя зову. Топай сюда.

«Камышок»? Аркаша с усилием постаралась сдержать смех. Прелесть какая.

— Держи аккуратно и бережно. — Лэйкин вручил подошедшей девушке Озарение.

— Ну приветик. — Часы на девичьих ладонях игриво пошевелили бровями и вольготно откинулись на ее пальцы. — Будь лялей, почеши мой маленький механический болтик.

— Можно я не буду ничего ему чесать? — жалобно спросила Анис, отодвигая Озарение подальше от себя.

— Давайте просто на него наступим, — предложил Джадин, демонстрируя подошву своего кроссовка и явное желание кого-нибудь раздавить.

— Не позволю. — Лэйкин хлопнул кулачком по ладони. — Это подарок моей пассии.

— Не хочу вас расстраивать, тренер, — Роксан смущенно улыбнулся, — но, похоже, она над вами просто поглумилась.

— Ладно, признаю, у часиков отсутствуют винтики, отвечающие за деликатность, но избавляться от них уже поздно. — Лэйкин постучал пальцами по поверхности Озарения, которое продолжало как-то весьма неделикатно прижиматься к ладоням Анис. — Он как котенок. Жалко ведь.

— Мало котят, что ли, топят? — Момо явно не проникся чужой нежностью.

— Ух, злыдня. — Тренер взволнованно прикрыл ладошками часы. Для этого ему пришлось привстать на цыпочки. — Озарение еще и очень точен. Незаменимый помощник в наших тренировках. Так что лапищи свои прочь!

— Можно мне тоже лапищи прочь? — с надеждой спросила Анис.

— Ты держи. Засечешь время, а я заберу его у тебя после разыгрывания мяча. По местам!

«Что такое?»

Аркаша встала на внешней линии, не в силах пересечь ее и оказаться в пределах площадки.

«Что такое?»

Грудь сдавило. Очертания линии поплыли перед глазами.

«Двигайся. Все уже на местах».

— Теньковская?

Грегори стоял на середине площадки вместе с Лэйкиным, готовым разыграть мяч, и Роксаном.

«Двигайся».

Но ноги будто свинцом налились. Дыхание стало прерываться.

«Я буду играть... Я — часть команды... Я хочу этого...»

Оказывается, одного желания недостаточно. Аркаша запаниковала. Мысли спутались.

«Вот оно. Я стану частью чего-то серьезного, чтобы вконец достигнуть... достигнуть... чего?.. Слишком много думаю. — Аркаша уставилась на линию так, будто она обратилась непреодолимой стеной. — Если я все сделаю идеально, только тогда тетя Оля посмотрит в мою сторону... только тогда. Нет, ее нет... кто-то другой. Но если ее нет, то к чему я стремлюсь?»

Телом завладел озноб. Лед проникал сквозь пол и пробивал ступни, врастая в кости. Ей не сдвинуться, потому что в движении нет смысла.

— Теньковская!

«Я хочу к вам! — Аркаша царапнула руку, но это не помогло. — Но в моем движении нет цели. Нет цели...»

— Аркаша. — Луми, вдруг оказавшийся совсем близко, осторожно приподнял ее челку, скрывшую лицо. — Ты слышишь меня?

— Нет цели… — пробормотала Аркаша, болезненно щурясь и отстраняясь от снежного мальчика, как от слишком сияющего источника света.

— Что тебя терзает? — Зашептал Луми, хватая ее за запястья. — Скажи, я помогу.

— Не поможешь. Никто не помо…

— Пошел прочь.

Луми оторвало от Аркаши. Момо не церемонился, а просто схватил снежного мальчика за плечо и отбросил назад. Луми с грохотом прокатился по полу, но в тот же миг вскочил и ринулся обратно.

— Стой, погоди же! — Грегори наскочил на Луми сзади, повалив его и прижав к полу.

— Рошик! — Роксан тоже дернулся к Аркаше, но Грегори вытянул ногу и лягнул его в лодыжку.

— Никому не подходить к ним!

Крики звучали где-то далеко. Может, это всего лишь фон для чьей-то чужой жизни? Не ее?

Кто-то очень больно вцепился в ее подбородок. Еще чуть-чуть и выдерет челюсть. Аркаша застонала, в один миг приходя в себя. Все же эти крики были фоном ее жизни. Ее реальности.

— Закоротило?

Персиковый аромат окутал Аркашу. Если он будет и дальше сопровождать ее, то она готова стерпеть эту боль.

— Закоротило, Шмакодявка?

Злой шепот. Раздраженный шепот. Сладкий шепот.

— Давай, озвучь свою проблему, тупица.

Губы успели засохнуть. Не было сил даже облизать их. И этими пересохшими кусочками плоти пришлось шевелить, чтобы выдать пару бессмысленных слов:

— Нет... цели.

— Да ну? — В этом шепоте не было жалости.

Точно, не в жалости она сейчас нуждалась. Вовсе не в ней.

— Смеешь нести подобную чушь, Шмакодявка? Опять вспомнила устаревшую установку? Жалкое ничтожество. Не умеешь существовать без этой тетки Захаровой. Даже шагнуть не в состоянии. — Момо отпустил ее подбородок и вцепился в плечи, приподнимая ее к себе. — Посмела забыть, для кого собиралась крутиться как глупая юла? Да? Так я тебе напомню, идиотина. Отныне ты трепыхаешься ради меня. В твоей башке я займу непомерно огромное пространство, и тебе не позволено втискивать туда кого-то еще. Усекла?

«Да... дорогие услуги...»

— Помню, — едва слышно прохрипела Аркаша.

— И что это за халтура? Вспыхнула пару раз и прогорела? Ты что, дерьмовая спичка? Зачем тогда вспыхивала сегодня, зачем обошла меня на площадке, зачем затесалась в команду? Ты, куча углей. Никчемная головешка. Или ты больше не хочешь меня?

Головная боль начала утихать. До этого момента Аркаша не осознавала, насколько часто ее одолевала мигрень. Она была частью напряжения, которое, в свою очередь, было частью самой Аркаши. Структурным компонентом ее поломанной системы.

А теперь больно было лишь там, куда вжимались демонские пальцы. Но физическая боль — это ведь ничто.

Ноги подкосились. Аркаша слишком резко и неожиданно для самой себя расслабилась. Момо удержал ее, сильнее вцепившись в руки. Синяков избежать точно не получится.

Это действительно безумно сложно. Перестроиться. Словно много лет возводить дом, а потом крушить его, начиная с основания.

Но ведь у нее наконец-то появились желания. А значит, совсем скоро она сумеет понять, чего хочет. Это хорошие разрушения. Это правильные руины.

«Я хочу, чтобы разрушения продолжались».

— Будешь напоминать мне?..

Момо даже не спросил, о чем именно ему придется ей напоминать. Он лишь криво ухмыльнулся.

— В этом и заключаются мои услуги, Шмакодявка. Чинить тебя намного хлопотнее, чем я предполагал. Видать, придется взять с тебя подороже.

— Тогда... — Аркаша ухватилась за лямки его майки. На задворках сознания забилась облаченная в смущение и дикий восторг паника, лишь возросшая от воспоминаний о том, при каких обстоятельствах она также прикасалась к нему. Потянувшись к его лицу, девушка ощутила, как слабеет хватка Момо, а его ладони скользят по коже ее рук. Жар дыхания наверняка опалил губы юноши, потому что она придвинулась настолько близко, что едва не коснулась их. — Я хочу тебя.

Шмяк!

От сильного толчка в плечи Аркаша просела и завалилась на пол. Ноги взметнулись ввысь, но для полноценного кувырка приложенных сил все же не хватило.

— Какого черта, Рошик! — Роксан был вне себя.

Никто не слышал, о чем они говорили. Никто не видел, что они делали.

Зато все прекрасно пронаблюдали, как Ровен с силой швырнул Аркашу на пол.

— Она готова к игре, — сухо сообщил Момо, возвращаясь на площадку.

Грегори все еще восседал на спине Луми и слезать не спешил. Снежный мальчик весь подобрался и, похоже, был готов кинуться с кулаками на Момо.

Внезапно Аркаша вскочила на ноги и подняла правую руку.

— Я в порядке! — воскликнула она, бодро покружившись на месте, чтобы в ее бодрости убедились все, в том числе и те, кто сидел на местах для зрителей.

Время для вмешательства тоже имеет свои границы. А также свое место. И Грегори понимал это как никто другой. На вопросительный взгляд тренера он ответил кивком и встал со спины Луми. Не тратя время на предложение помощи, староста рывком приподнял снежного мальчика и на всякий случай вытянул руку, преграждая ему путь к Ровену. Хотя Луми и казался ему наиболее спокойным из всех присутствующих, он мог лишь предполагать, на что тот способен выведенным из равновесия.