Кровь стекала по подбородку и багровыми каплями срывалась вниз. Аркаша стояла на коленях, упираясь левой ладонью в каменные плиты, а правой пыталась зажать расквашенный нос.

Два раза за три часа. Оказывается, разбить нос проще простого, тем более со своевременно оказанной посторонней «помощью». А ведь девичьи тела вовсе не предназначены для битья. Девушек нужно холить и лелеять.

Губы Аркаши растянулись в злую усмешку. Она подняла голову и отняла пальцы от носа, позволяя кровавым каплям прочертить темные линии на губах, а затем проникнуть в рот. От привкуса подмороженного железа на зубах затошнило, но заторможенное страхом сознание наконец прояснилось, а мысли больше не походили на беспорядочные поросячье взвизги.

Как славно, что не ждать пощады от других уже вошло у нее в привычку.

— Забавное зрелище. — Мелкие камешки, шурша, прокатились по полу и замерли у самых пальцев Аркаши. — У тебя кровь. — Притворная забота не смогла полностью укрыть издевательские тональности. Они прорвались наружу, как дезориентированная рыба сквозь корку льда на водоеме. — Как же тебя так угораздило, малышка?

Чудесный вопрос. Особенно, от того, кто только что вдарил ей коленом по лицу.

— Ты что, даже излечить себя не в состоянии? — Говоривший пнул в сторону девушки еще один камешек. — Где же оно? Столько стараний, а ты только и можешь, что пугливо хлопать глазками? Не верю. Давай же! Покажи мне! Яви мне это!

Аркаша протянула руку, вцепилась ногтями в каменную колонну и с усилием приподнялась. Удерживаясь на трясущихся ногах, она прислонилась плечом к бугристой поверхности. Опора. Опора — это хорошо.

— Ну же! — настаивал мучитель.

Проведя языком по зубам, Аркаша собрала всю накопившуюся во рту слюну вместе со сгустками крови и смачно сплюнула прямо под ноги говорившему.

Тот раздраженно цыкнул.

— А твоя тетя права, ты та еще соплячка. Хотя... стала более азартной. И менее скромной. Смешанные оказывают плохое влияние друг на друга.

— Где он? — Аркаша приложила запястье к подбородку, чтобы утереть кровь напульсником — уже влажным от пота.

— Целесообразно ли беспокоиться о других? — Говоривший с деланным сочувствием покачал головой. — В твоем-то положении?

— Где он?

— Пока живехонький. Это все, что тебе необходимо знать. Кстати, ему в этом плане повезло больше. Скрывать не буду, ты, малышка, свою живость очень скоро потеряешь. Хотя, если продемонстрируешь мне то, что я так жажду, то дальнейший процесс будет не менее болезненным, но, вполне возможно, более быстрым. Как перспективка? Заманчиво, да?

Аркаша разозлено сжалась, с силой обнимая себя за плечи. Область лица пониже глаз онемела, и она уже почти не чувствовала боли. Разум лихорадочно перебирал варианты. Но паника не завладела ею, а значит, малюсенький шанс ей был положен даже по бескомпромиссному закону подлости. Она справится.

— О, ты вовремя.

Аркаша похолодела.

«Здесь есть еще кто-то?»

— Умница. Чуть отличается от моих ожиданий, но результат все равно выше всяких похвал. Она у меня, а ты получишь свою награду.

Тихое прерывистое дыхание за спиной. Аркаша медленно повернула голову и нерешительно глянула через плечо на того, к кому обращался мучитель.

Сердце пропустило удар. Потом второй. И последующие. Да, лучше ему и правда навсегда остановиться, потому что это ей точно не пережить.

— Ты?.. — Аркаша задохнулась на полуслове. — Ты... неправда... только не ты...

Теплое одеяло. Аккуратно повешенная на спинку стула одежда. Полностью выполненное домашнее задание в рюкзаке. Все под контролем.

Мобильный телефон издал пронзительную птичью трель, ранним утром звучащую вполне уместно, но ночью...

Аркаша стремительно перевернулась на другой бок и накрыла ладонью надрывающийся телефон. Она всегда клала его рядом у подушки, когда накануне вечером тетя Оля, потратив на себя на две тонны больше косметики, чем обычно, и натянув облегающее платье, подчеркивающее, а точнее, выпячивающее ее бюст, упархивала на свидание с каким-нибудь очередным «умопомрачительным мужчинкой».

На экране часов на тумбочке светились цифровые черточки времени, без жалости сообщавшие, что полночь наступила ровно двадцать три минуты назад. В это время десятилетнему ребенку, без сомнения, положено спать и видеть сладкие сны, чтобы утром, выспавшимся и полным сил, пойти в школу. Усталые детки не способны получать высокие баллы на уроках.

Потирая кулачком правый глаз, который ни в какую не хотел открываться, Аркаша подняла телефон.

— Ал-ле-е-е-е-е! — проорали девочке прямо в ухо. — Чё так долго?! Заснула, что ли?

— Тетя Оля? — Аркаша кашлянула, пытаясь избавиться от послесонной хрипотцы в голосе. — Первый час ночи.

— Да хоть второй!

Тягуче-протяжное «о» в каждом слове, интонации визжащей пилы в конце фраз и характерное икание, сдобренное парой-тройкой матюгов. Аркаша вздохнула. Ее тетя была пьяна, и, похоже, ее состояние добралось до кондиции «стою исключительно потому, что нашла опору, стоящую исключительно потому, что она вмонтирована в пол или укреплена цементом».

— Тетя, мне завтра в школу.

— Да никуда не денется твоя школа, соплячка. Я в печали. Эта козлина меня бросила! Меня! — На последнем слове голос обратился пронзительным писком, похожим на звучание ржавой пилы, в страстном порыве резанувшей по металлической поверхности. — Он не оплатил ужин! Даже за чертов десерт! Вот уродец! Давай, жалей меня, соплячка.

Аркаша, так и не справившись с правым глазом, позволила закрыться и левому. Ее голова опустилась на подушку.

— Ты там меня жалеешь, соплячка? — с подозрением осведомилась тетя Оля и громко икнула.

— Угу.

— Сильно жалеешь?

— Угу.

— Давай, давай, продолжай. Хоть какая-то польза от тебя будет.

— Теперь я могу снова заснуть?

— Щас! Сурок, что ли? Я ж тебе втолковываю, беда у меня! Мало того, что пришлось за себя платить, так еще и каблук сломался!

Аркаша села в кровати и снова принялась тереть глаза.

— А ты где сейчас?

— Где, где, у ночного клуба стою. Как цапля на одной ноге. Возьми мне туфли и дуй сюда.

От ее слов Аркаша моментально прозрела.

— Не могу. Ночь. Детям нельзя гулять ночью.

— Поговори мне тут. Бегом. Это тот клуб с жухлой пальмой у входа. На соседней улице. Поняла? Название заморское какое-то. Не помню. Я б тебе щас читанула его, да перед глазами все плывет. И вообще я мерзну. Надеюсь, пока я давала тебе эти ценные указания, ты активно впихивала свое тощее тельце в куртку? Уже на выходе? В трусах и в шляпе?

Аркаша коснулась босыми пятками холодного пола и до боли сжала телефон в кулачке.

— Инесса Григорьевна говорила, что ночью детей забирают с улиц патрульные службы и увозят в полицию. Если меня поймают...

— Цыц! Вспомни еще эту щекастую свинку. Мало она у меня кровушки выпила? Даю тебе пять минут.

Телефон плаксиво пикнул и смолк. Аркаша бросила его на одеяло, прошлепала босиком до стула, взяла рюкзак и вывалила на пол учебники и письменные принадлежности. Сунув в сумку тетины туфли, девочка оделась. В прихожей, надев куртку, обмотавшись шарфиком до самого носа и натянув шапку, она встала у входной двери и со стуком уперлась в нее лбом.